я… я знаю. Этот другой…
Помедлив секунду и бросив на его лицо обеспокоенный взгляд, забираюсь в машину. Подойдя к открытой двери, возвращает мне ребёнка, резанув по моим глазам своими, когда наши взгляды встречаются.
Усаживаю Даура на колени, но лимит его терпения исчерпан. Он начинает плакать, а у меня ни одной чёртовой погремушки. Потому что они остались в коляске!
Пытаясь успокоить сердце, дышу глубоко и громко, пока Максут захлопывает дверь и возвращается на водительское место. Его перемешанный с морозом запах пробирается в мой нос, который я быстро утираю, натянув на ладонь рукав его толстовки, а потом начинаю нервно стягивать с Даура капюшон и расстёгивать комбинезон, в надежде, что это поможет.
Настроив на нас зеркало, Максут кладёт одну руку на руль и спрашивает:
- Где коляка?
Ловлю его яркие глаза в отражении. Пока не погас свет, вижу их ледяную голубизну.
Сглотнув слюну и ком, говорю:
- Украли…
Проведя по бороде ладонью, молча смотрит вперёд. Тишину разрезает хныканье ребёнка, и я быстро возвращаюсь к его комбинезону.
- Во сколько тебе нужно его вернуть? - требует резко.
- Мира будет дома к восьми… - говорю быстро, дёргая за молнию.
- Где она?
Подняв глаза, смотрю на его отражение. Максут смотрит в лобовое стекло.
- У неё какие-то курсы…
- Давно?
- Пару дней. Я… буду присматривать за ним. Это теперь моя работа, - добавляю тихо.
Он поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Таким тяжёлым взглядом, что я застываю, впившись в него своими глазами.
- Ты сказала ей о своей особенности? - спрашивает он.
Меня обдаёт холодом и руки вздрагивают.
О чём он думает?!
От обиды к глазам подкатывают слёзы. Резко опустив подбородок, прижимаюсь губами к шапке Даура, выплёвывая:
- Нет.
- Ты должна была предупредить, - чеканит он.
Поджав губы, дышу носом. Раз, другой, третий. Глядя в окно, говорю дрожащим от гнева голосом:
- Я могу это делать. Если бы не могла, никогда бы не взялась. Никогда бы не рискнула… ребёнком! - Повернув голову, смотрю на него и повторяю громче. - Я могу это делать! Думаешь, я совсем… без мозгов?!
- Решение должна принимать Мира, - произносит неумолимо.
Он мне не верит.
Это злит так, что я не хочу на него смотреть, поэтому смотрю в окно, качая на руках Даура.
Если бы я сказала Мире… она бы никогда! Никогда не доверила мне его! Если бы я сказала ей то, чего не рассказывала никому и никогда. Потому что это никого не касается. Моя “особенность” слилась со мной, я не хочу говорить о ней ни с кем. Это никого не касается! Только меня.
- Я попрошу её найти кого-нибудь другого.
Если это то, на что он намекает.
Очевидно - это так. Потому что в ответ на эту реплику Максут пристёгивает свой ремень и молча отъезжает от тротуара.
Игнорируя вязкую горечь во рту, тихо напеваю малышу, глядя на мелькающие за окном картинки.
Мои уши горят. Их жжёт его подарок. Тот, с которым я не расстаюсь уже пять дней. Тот, из-за которого я соврала своей матери. Я врала ей часто, так что мне не привыкать. Ради него я соврала не задумываясь. Лишь бы не расставаться с этими проклятыми серьгами. Теперь я хочу их снять.
Я не знаю, куда он нас везёт.
Я вижу, как мимо проносится знакомая ограда, а через несколько поворотов мы вливаемся в поток машин на широком проспекте.
Даур замолкает, сжимая в крошечной ладошке мой палец. Я смотрю на его личико, и образы голубоглазых малышей стираются из моей головы. Потому что теперь даже в моих неосознанных мечтах этим малышам не место.
Максут паркует машину у большого торгового центра, резко и прицельно вращая руль одной рукой, загоняя её задом в окно между двумя другими машинами.
- Останьтесь здесь, - бросает, выходя из машины.
Я не собираюсь спорить.
И отвечать тоже.
Его нет целую вечность. Разве мне привыкать его ждать?
Даур тихо сопит. Откинув голову на сидение, наблюдаю за парковкой, по которой снуют машины и люди.
Он возвращается с собранной коляской, которую тащит на плече. Она завёрнута в плёнку, и я не могу как следует рассмотреть.
Но, когда мы возвращаемся домой в гробовой тишине, и он раскладывает её, достав из багажника, я вижу, что это не совсем та коляска, что была у Даура раньше.
Но она такого же цвета. Почти такого же.
Боже…
Очень похожего цвета…
Смотрим друг на друга, пока я топчу свежий снег рядом с багажником машины, держа мальчика на руках.
- Спасибо, - говорю, разворачиваясь и направляясь к дому.
Если он восполнил потерю из самых простых побуждений, то цвет… цвет он выбрал для меня.
Но это никак не может унять сжимающую горло обиду и разочарование.
Глава 19. Максут
Бросив взгляд на склоненную перед Дауром Джафаровым голову, сосредоточенно смешиваю в тарелке гору риса с горой мясной подливки.
- Мой маленький тиран… - смеётся Мира, кружа чайной ложкой перед детским лицом. - Просто открой ротик…
На кухне кроме нас троих никого нет. Кроме нас троих, Фатимы и Тины здесь никто не обедает. Их питомцы делают это в столовой, которая была отрыта из тонн строительного мусора специально для этих целей.
Маленький принц никак не реагирует, флегматично поворачивая глаза вслед за ложкой и сомкнув свой крошечный рот насмерть. Как по мне, парень хочет, чтобы она оставила его в покое. Из того, что я о нём знаю - добиваться своего он умеет.
Закинув в рот нагруженную рисом вилку, тщательно и быстро жую.