Читать интересную книгу Азиатская Европа (сборник) - Мурад Аджи

Соперничество шло вольному народу во вред, но было во благо человечеству. Так случилось и в среднем жузе, когда из него выделился младший жуз. Нетерпеливый, как молодой жеребец, он пожелал распоряжаться судьбой своего косяка. Решение, достойное тюрка. Но как это случилось? Когда? Вряд ли кто точно скажет. Опять же есть версии и легенды одна противоречивее другой: в один год такие события не случаются, они зреют долго. А как?

Чтобы распался союз родов, нужно чье-то очень сильное желание… Или обстоятельства

Возможно, все началось в XVIII веке, перед самым джунгарским нашествием, когда в Дешт-и-Кипчаке правил Тауке-хан, потомок Чингисхана в шестнадцатом колене. Тридцать лет народ слушал этого мудреца, который, уклоняясь от ударов Судьбы, умело маневрируя, защищал степную страну… К сожалению, в историю хана не раз заглядывали политики разных мастей, которые убирали или дополняли страницы его родословной. Поэтому имя хана одни поколения тюрков знали хорошо, другие даже не слышали о нем.

А это же последний правитель Дешт-и-Кипчака, который достойно ушел из этого мира! В 1718 году обрел вечное пристанище Тауке-хан… С его уходом нагрянули беды, пыльные тучи закрыли небо, настал черный 1723 год, он сохранился в памяти народа как «год великой беды» — степь впервые за века застонала от тяжести вражьего войска. Началось джунгарское нашествие.

О том событии написано немало, однако очень расплывчато, будто в угоду кому-то — важнейшие детали тонули в словесной шелухе. В словах. Что привело врагов? И кто те враги? Непонятно. Эта тема, как военная тропа, по ней в Казахстане ходят только «крадучись и озираясь». Она сродни татаро-монгольскому игу в России: слишком далеко от правды.

Странная выходила война… если ее вообще можно назвать войною.

Политических или экономических споров у воюющих сторон не было. И те и другие вели одинаково нищий, по европейским меркам, кочевой образ жизни, довольствуясь малым. Они не имели оружия в количестве, необходимом для ведения войны! Причем прежде воюющие стороны веками жили рядом, не держали тайн друг от друга, мерилом их ценности был баран и доброе отношение друг к другу. Как тысячу лет назад. И вдруг война, да какая — на уничтожение…

А ведь в отрыве от петровской России, в 1696 году поглотившей Донскую степь, те события не читаются.

Есть мнение, что джунгары, которыми казахи пугают себя и непослушных детей, в Дешт-и-Кипчак пришли не сами, их привели «белые люди». Много «белых людей». Ведь степной Восток после завоевания русскими Астрахани оказался в орбите Запада, он перестал быть недоступной окраиной и свободным уже остаться не мог.

В политике никогда не бывает вакуума, здесь все связано со всем.

И верно. Если прокрутить время в обратном порядке, то видно, что с 1715 года Россия стала приглядываться к Дешт-и-Кипчаку и Средней Азии, присылать послов, торговцев, разведывательные экспедиции. Она решала четкие военно-стратегические задачи, поставленные иезуитом Поссевино, и не скрывала их. В экспедиции 1717 года, например, участвовали семь тысяч русских солдат, имевших двадцать две пушки, то была разведка боем. Одним из ее руководителей был Кутлык Мамет Мамашев, башкир, которого потом величали Алексеем Ивановичем Тевкелевым, он будущий посол России в Казахстане.

Можно назвать еще с десяток людей, которые так или иначе готовили вторжение джунгар. Например, тот же И. К. Кириллов, начинавший службу в Департаменте тайной полиции, известный как один из инициаторов военного вторжения в Дешт-и-Кипчак и Среднюю Азию, автор идеи строительства Оренбургской крепости. О джунгарах он и его люди знали больше, чем кто-либо.

Все это о многом говорит тем, кто мало-мальски знаком с петровской дипломатией.

В 1713 году в Астрахань прибыл некий туркмен с известием, на берегах Амударьи обнаружено месторождение золота. Он предложил Петру план, по которому туркмены и русские овладеют ханствами, расположенными вдоль реки, а также повернут Амударью в старое русло, ведущее к Каспию. Собственно, тогда и началась активная информационная политика России на Востоке. Под видом купцов и дипломатов сюда устремились посланцы иезуитов собирать нужные сведения.

Одним из первых их начинание реализовывал потомок крымских ханов Гиреев (русский князь Черкасский), которого отправили в Среднюю Азию с тем, чтобы он помог возвести на трон дружественного русским хана. Не удалось… Следующую экспедицию возглавил итальянец Флорио Беневини, она была удачливее, но не настолько, чтобы на ее результатах строить политику колонизации.

Восток сопротивлялся, и, заметим, сопротивлялся силами джунгаров, их отряд разбил русского полковника Бухгольца. Что и натолкнуло иезуитов на идею военного союза с джунгарами — этими стражами справедливости. Джунгары были прекрасными воинами, поэтому скорое появление их в Дешт-и-Кипчаке вполне объяснимо.

Не случайно же на восточной границе Астраханской губернии в те годы, словно сами собой, появились укрепленные линии — форпосты, редуты, которых прежде не было. Их постройка с чем-то связана?.. Но с чем, степняки не знали. Патриархи степи были очень плохими стратегами, они полагали, что все люди такие же, как они… И впрямь, их время застыло тысячу лет назад. А если нет врагов, то нет и стратегии. Зачем она?

Все осложнялось и отсутствием союзников, потому что жителей Дешт-и-Кипчака никогда не отличала надежность в отношениях с соседями: бедность, вечные кочевки и голод делали их скаредными людьми. Никто не общался с ними — ни сибирские воеводы, ни среднеазиатские ханы, ни китайские правители.

Степняки жили сами в себе, оставаясь наедине с бедами, которые время от времени подходили к их порогу.

Мифические «джунгары» в той войне был не народ, а союз народов, подвластных России, ее вассалов — калмыков, башкир, казаков, хакасов. И вассалов их вассалов — ойратов, уйгуров и других. Словом, тех же обманутых, которых отличало друг от друга лишь имя… Не будет ошибкой сравнить нагрянувшее войско с гуннами, отличавшимися способностью создавать и подчинять себе военные союзы. А главное — давать им свое имя.

Тюркский народный эпос, разумеется, свободнее политизированных казахских историков, он рисует джунгаров совершенно другими — сказочными богатырями, «мечами справедливости и возмездия». Это внимательному читателю будет явно не безразлично.

Джунгар (Джангар), согласно преданию, «сирота», «одинокий», образ восходит к древнейшим представлениям тюрков об эпическом герое. Это образ первопредка, первого тюрка, покинувшего Алтай. Он, как Ат-сыз у алтайцев, вел борьбу с чудовищами и предателями, стоял на защите обиженных, был главным царским советником, непревзойденным певцом и поэтом.

Легенды о Джунгаре почти дословно повторяют страницы жизни другого тюркского героя — Гесера (Джору). Возможно, то было одно лицо. Тоже образ справедливости и мести, не случайно созвучие их имен. Джунгархан вошел в историю как «царь Индии». В лице героя (или героев) народ запечатлевал страницы своей древнейшей истории, они вполне читаются и у калмыков, бурят, монголов и тибетцев, словом, у соседей тюрков, которые тоже знали о тех событиях, но которые, в отличие от казахов, исповедуют буддизм, его северную ветвь, и поэтому видят мир чуть в ином свете.

География образа Джунгара широка, она охватывает Центральную Азию, Тибет и несет очень глубокий смысл. Это вовсе не что-то случайное, «феодальное», как кажется кому-то из казахов… Приход джунгаров в Дешт-и-Кипчак означал торжество возмездия. Но за что? Над этим бы стоило спокойно подумать.

О каком вторжении, вернее, о каком соотношении сил в той войне вообще можно говорить, если Джунгарию на карте закроет ноготь, тогда как Дешт-и-Кипчак не скроет и ладонь. На географической карте ее лучше рассматривать через лупу, она среди горных долин Древнего Алтая, на юго-западе. Армию джунгаров, может быть, составляла тысяча всадников, которые о вторжении в степь не помышляли… Только статистика здесь абсолютно ни о чем не говорит. Сила джунгаров была не в численности, а в имени. В нем звучала традиция, и русские быстро поняли это.

В Джунгарии, судя по всему, правили потомки царя Кира, власть которых с древнейших времен считалась у тюрков абсолютной, а подчинение ей обязательным. То была власть Белого царя, хранителя «белой веры»… Все это весьма и весьма похоже на правду, потому что объясняет, например, иные серые пятна истории хакасов, киргизов, узбеков, казахов. Делает понятными многие строки эпоса «Манас». Проясняется и то, например, почему в долинах Киргизии до сих пор проживают люди «некиргизской» внешности — синеглазые, светловолосые. Как сам царь Кир.