уже давно и плотно окопаться в окрестностях Хогвартса, а то и в его коридорах. И вот, ты — Дамблдор. Твои действия?
— Ну… — Гермиона вздохнула. — Да, ты прав. Нужно перепрятать, место оказалось неудачным… Гарольд, зачем ты постоянно обижаешь единорогов? Что плохого они тебе сделали?
— Я… не их обижаю. Отношение к ним. Их самих мне жалко, хоть поделать ничего нельзя. Они обречены.
— Какое отношение? Почему обречены?
— Хмм… А вот, хороший пример, — я вытащил томик «Фантастических тварей» из стопки Грэйнджер. — Хорошая, добрая книжка для дошкольников. Но даже в ней половина текста о единорогах — про ингредиенты из них. И ладно бы только шерсть — там на чудесные свойства рога и крови в основном напирают. И это — детки на ночь читают. Что же тогда…
— Что значит «для дошкольников»? Классический труд Саламандера признан лучшим справочником магозоолога на сегодняшний день. Введение к нему написал сам Дамблдор. Это — результат многолетнего…
— Сколько там написано о единорогах, в этом справочнике магозоолога?
— Много! Целых…
— Семь строк. Один абзац. Сказочно красивые, похожи на лошадь, мальчиков не любят, витой прямой рог на лбу. Переходим к ингредиентам…
— Но о них и вправду ничего не известно!
— Если застать Хагрида в добром настроении и разговорить, сколько он о единорогах в нашем лесу расскажет?
— Я… — Гермиона замолчала. Посмотрела на одинокий абзац, вздохнула.
— Но Хагрид у нас — не дипломированный магозоолог, — продолжил я. — Так что, выкинув слова-паразиты, с полученным одностраничным эссе можно идти к Кеттлберну. И вот он-то… Он ведь лекции старшекурсникам о них читает. Сколько там за два часа набегает, в виде необременительной вытяжки для лоботрясов? А сколько он знает на самом деле?
— А…
— А говорят, его заместитель, Граббли-Планк, этих единорогов на уроки приводила. Парней отгоняли за забор, а девчонки — рядом стояли. Это к вопросу о неуловимости.
— Как же так? — Гермиона потрясённо смотрела на пресловутую главу из короткого абзаца.
— Особая магия. «Маркетинг и реклама» называется. Как им только совести хватает — голову единорога на обложку помещать.
— Что же тогда читать о зверях? Я думала, что всё о них знаю…
— Помнишь ту полку с книгами о драконах?
Гермиона помрачнела от нехороших воспоминаний. Но потом всё же посмотрела на книгу. Её мысли без труда читались на лице. Большая, ломящаяся от книг полка в библиотеке — и этот «лучший справочник». О драконах в «Фантастических тварях» написано больше всего, это наиболее качественно проработанный раздел. Листов на десять с иллюстрациями.
Разозлившаяся Грэйнджер схватила том и швырнула его в камин. Я опешил, но быстро опомнился и выдернул его телекинезом.
— Ну, не стоит так уж. Детям почитаешь. Картинки-то здесь красивые, художник постарался. Это детская книга, Гермиона, так и надо на неё смотреть.
— Как же мне её хвалили…
— Настоящие знания не продаются во «Флориш» на парадной витрине. Помни это. И ещё одно, более важное: всё знать невозможно. Если после прочитанного у тебя возникает ещё больше вопросов — ты на правильном пути. Если же тебе всё понятно и известно — это агитпроп, в топку его.
— Честно говоря, половина наших учебников оставляют после себя только вопросы. Там ничего не понятно. Лишь зубрить остаётся.
— Сам от этого не в восторге. Надеюсь, мои заметки тебе помогут.
— Это да. Ладно, скоро отбой. На сегодня всё.
* * *
Так, уроки проверил. Теперь… В моей комнате меня уже ждали.
— Здравствуй, Шутиха. Привет, Луна. Ещё не спишь?
— Мне пока нечего рассказать подушке, — ответила зайчиха сонным голосом подруги.
Полёты на сон грядущий стали ежедневным ритуалом. Если я освобождался пораньше, сам летел к дому-ладье; если, как сегодня, наваливались дела — меня ждали в моей комнате. Луна всегда знала, где и когда я освобожусь.
— Попробуем это поправить. Залезай.
Я выскочил в вечернее небо над Хогвартсом, на мгновение перейдя в Саргас и обратно.
— Куда сегодня? Над замком?
— Нет. В лес.
Хогвартс перестал интересовать Луну после первого ознакомительного облёта. Её страстью стал Запретный лес. Каждый наш полёт Луна находила что-то новое: скрытую рощу удивительных деревьев; холм, поросший светящимися в ночи цветами; компанию единорогов, танцующих на поляне. Да, именно танцующих: это не были ритуальные поединки за самок, животные просто гарцевали в удовольствие, как обычные лошади — катаются в траве. На присевшую в отдалении сову с патронусом белоснежные копытные внимания не обращали, хотя, скорее всего, знали, что мы здесь. Я не лгал Гермионе: после увиденной картины я по-иному отношусь к единорогам. Что не мешает мне видеть и отношение других.
— Ниже верхушек не опускайся, — напомнила Луна.
После того, как мы обнаружили логово акромантулов, единогласно приняли решение прекратить в Запретном лесу лихие пролёты между ветвей на полной скорости, чтобы не вляпаться в паутину. Я-то из неё выберусь, но зачем дразнить везение? Совиное зрение всё прекрасно видело и с высоты.
— Конечно. Ты как, поработать не хочешь?
Почему совиное зрение, а не зайчихино? Это интересный вопрос. Перекрёстная связь через патронусов позволяет очень многое. Не знаю, кому из нас первому пришла в голову мысль пошевелить моими крыльями «на расстоянии», но выяснилось, что это возможно: Луна могла управлять движениями моей аниформы. Это не была одержимость или что-то подобное: я просто «ослаблял вожжи», Луна их подхватывала, но я находился рядом, всегда готовый перехватить или подправить.
Можете представить, что началось? Несколько вечеров и один полный день были посвящены освоению птичьего полёта. Я учил, начиная от самых простых вещей: как разменивать высоту на скорость или работу на высоту, — и до трюков поинтереснее: посадка на качающееся дерево, полёт при рваном ветре, виражи среди крон, игра в восходящих потоках, ориентирование на дальних перелётах…
— Нет, давай сам. Летим ко вчерашнему ручью.
Освоившись и налетавшись, Луна немного охладела к обычному полёту. Потому что выяснилось, что ещё одну вещь она умеет делать лучше меня.
— Что-то мне подсказывает, что у Зайчихи уже глаза слипаются, — проявил я проницательность.
— Ты прав, — зевая