Вообще в этот день в Большом зале присутствовало немало незнакомых дочери Волдеморта людей: бывшие преподаватели и персонал, ныне здравствующие и прибывшие проститься с почившей коллегой.
Ремус Люпин мрачно восседал в углу, редко что‑то отвечая воркующей рядом мадам Помфри — тоже постаревшей, но постаревшей как‑то гармонично и приятно. Люпин только что повздорил с Невиллом, в негодовании оставившим Большой зал после разговора с ним. Гермионе показалось, что бывший однокурсник был рад поводу удалиться.
Сам Люпин выглядел отлично, в нем будто открылась новая жизнь — он смотрелся теперь куда моложе своих сорока семи и намного здоровее, чем когда‑то.
Септима Вектор, взявшая на себя шефство над Пуффендуем после ухода профессора Спраут, о чем‑то беседовала с мадам Хуч и преподавательницей руноведенья Батшебой Бабблинг — все трое ничуть не изменились за прошедшие годы.
Не поменялась и Уилма Грабли–Дёрг, которая с сентября была утверждена на должности постоянного преподавателя по уходу за магическими существами. Почтенная и строгая дама чуть покачивалась на носках и, заложив руки за спину, разговаривала с новым преподавателем трансфигурации Зэвьером Вудом, троюродным дядюшкой Оливера.
Гермиона стекленеющим взглядом скользила по многочисленным лицам. Она бесконечно устала от этого дня, который всё никак не заканчивался. После погребения, завершившегося к одиннадцати, она провела по нескольку часов уже на трех прощальных собраниях: открытом, для бывших учеников, друзей и прочих желающих, закрытом собрании членов Ордена Феникса и теперь здесь, в Хогвартсе, среди бывших коллег МакГонагалл по работе.
Гермиона, впрочем, как и Лорд Волдеморт, Кингсли Бруствер и действующий Министр магии Эбен Яксли, присутствовала на всех этих почетных сборищах. И теперь она бесконечно устала. А завтра — пятница, и на третьем уроке у Черных Зверей легилименция.
Вот уже четвертый год Гермиона обучала гимназистов Даркпаверхауса премудростям, связанным с сознанием. И завтра — рабочий день. А потому логичнее поехать не домой, а сразу в гимназию. Как раз со Снейпом, Вэйс и Волдемортом — не на своих же двоих, в самом деле, топать до ворот замка, чтобы куда‑либо трансгрессировать?
Впрочем, Темный Лорд, судя по всему, еще надолго останется в Хогвартсе: негоже ему так быстро покидать собравшихся. А вот Гермиона уже вполне могла бы уйти, не нарушая приличий…
Минерва МакГонагалл скончалась три дня назад, в ночь на пятнадцатое октября. Она умерла с улыбкой удовлетворения на устах, в своей собственной постели, у себя дома. За свою долгую жизнь эта женщина успела сделать практически всё, что считала необходимым. И оставляла земной мир без сожалений о прошлом и несбывшемся. И без опасений за его, мира, сохранность без неё.
Руководство Орденом Феникса принял на себя Кингсли Бруствер, бывший верным соратником и ее правой рукой долгие годы.
Директором Хогвартса с сентября этого года стала престарелая и умудренная опытом Миранда Гуссокл, известный теоретик заклинаний, ученая дама, по трудам которой занималось не одно поколение студентов.
МакГонагалл полностью отошла от всех дел заранее, потому что предчувствовала приближение заслуженной награды, которую приготовила для нее старость. И вот обрела долгожданный покой.
— Дивно оно всё сложилось, а, Гермиона? — вывел молодую женщину из оцепенения задумчивый голос великана Хагрида. Он опустился рядом с ней на лавку и взирал на собравшихся с какой‑то затаенной тоской.
— Здравствуй, — тихо поприветствовала его ведьма.
— И ты не хворай, — кивнул Хагрид. — Я говорю: дивно оно всё сложилось.
— О чем ты?
— Да обо всем, — вздохнул тот. — Кто б поверил… Да и вроде как не плохо всё, да что‑то мне не по душе. Паршиво оно как‑то. Ты‑то сама что? Довольна жизнью?
— У меня всё хорошо, — со странным выражением лица сказала Гермиона.
— Вона оно как… У меня тоже… Всё хорошо. А одно — паршиво.
Гермиона вздохнула.
— Так подумаешь, бывает, и завидуешь даже. МакГонагалл‑то.
— Ты с мадам Максим не видаешься? — попыталась утешить его Гермиона и сильно прогадала. Хагрид помрачнел пуще прежнего и отвел в сторону глаза.
— Занята она сильно. Что на меня время тратить? Чурбан какой‑то, лесник. Олимпия с такими не водится.
Повисла пауза. Хагрид думал о чем‑то своем, и Гермиона не знала, что говорить ему — потому была крайне рада появлению библиотекарши Хогвартса мадам Филч, которая сообщила, что Северус и Вэйс собрались уезжать и ожидают ее, а Темный Лорд задержится в школе надолго.
Гермиона была несказанно благодарна супруге смотрителя за это двойное избавление: и от Хагрида с его стенаньями утратившего смысл существования человека, и от этого вечера, с которого очень хотелось наконец‑то сбежать.
— Пойдемте, леди Малфой, — вторично позвала ее мадам Филч, — ваши спутники просили поторопить вас.
Глава II: Повесть о капитане Копейкине[100]
Гермиона извинилась перед Хагридом, коротко попрощалась с некоторыми из присутствующих и отыскала Люциуса — он разговаривал с Яксли около статуи Кандиды Когтевран в левом углу Большого зала.
— Прошу прощения, что прерываю, — обратилась она к супругу. — Я поеду в гимназию: утром занятия. Но после четырех обещаю быть дома.
— Отлично, Эбен с женой приглашены на ужин, — кивнул ее муж.
— Буду рада вас видеть, — улыбнулась Гермиона Яксли, и тот учтиво поцеловал протянутую ему руку. — Бери с собой Мэлани.
— Постараюсь, — пообещал министр, и Гермиона, попрощавшись, направилась к выходу из Большого зала.
Мадам Филч ожидала у дверей и указала теперь в сторону главного входа.
— Вас ждут на ступенях, леди Малфой. Прощайте, счастливого пути.
— До свидания, миссис Филч, — кивнула ей Гермиона и направилась через холл к выходу.
Она стала законной супругой Люциуса почти четыре года назад, в феврале, отдавая дань приличиям — потому что со дня смерти Джинни жила у него. А Нарцисса получила официальную свободу.
Гермиона не сожалела о своем решении и не радовалась ему. Вот уже много лет, как она просто существовала — плыла по течению, будто исполняя написанную программу, подобно маггловскому компьютеру, устройство которых когда‑то пытался объяснить ей Робби.
Работа, бесконечные ученики, коллеги, ни с одним из которых молодая ведьма пока не сошлась настолько близко, чтобы можно было говорить о дружбе. Дом, семья.
Люциус, когда они бывали наедине, и Генриетта — вот всё, что наполняло жизнь молодой женщины тем, что теперь она принимала за подлинное счастье.
За Еттой следила горничная, мадам Рэйджисон, что давало молодой матери приятную возможность выступать балующей и приходящей на помощь стороной. Но она не так уж много времени могла проводить со своим ребенком — из‑за преподавания, да и обязательных светских развлечений. Дочь Лорда Волдеморта и супруга Люциуса Малфоя не имела права просиживать всё свое свободное время в детской.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});