– Скажите мне сперва… скажите нам сперва, Зверобой, – начала она, повторяя слова для большей выразительности, – как повлияют наши ответы на вашу судьбу? Если вы должны пасть жертвой за нашу отвагу, то нам бы следовало выражаться более сдержанным языком. Как вы думаете, какими последствиями грозит это вам?
– Это все равно, Джудит, как если бы вы спросили, с какой стороны подует ветер на будущей неделе. Могу сказать только, что гуроны посматривают на меня искоса, а больше ничего не знаю. Вам легче было предложить этот вопрос, чем мне на него ответить.
– То же самое должна сказать и я относительно предложения гуронов, – возразила Джудит, вставая с места. – Я отвечу вам одному, Зверобой, когда все наши товарищи улягутся спать.
В поведении девушки чувствовалась такая твердость, что Зверобой повиновался. Он сделал это тем охотнее, что небольшая отсрочка не могла особенно повлиять на конечный результат. Совещание кончилось, и Непоседа объявил, что собирается тотчас же тронуться в путь. Пришлось, однако, выждать еще около часа, чтобы окончательно спустилась ночная темнота. Все занялись пока своими обычными делами, и охотник снова принялся изучать все достоинства упомянутого нами ружья.
Наконец в девять часов было решено, что Непоседе пора отправляться в дорогу. Вместо того чтобы сердечно проститься со всеми, он угрюмо и холодно произнес несколько слов. Досада на то, что он считал бессмысленным упрямством со стороны Джудит, присоединялась в его душе к чувству унижения, которое ему пришлось испытать в последние дни на озере. Как часто бывает с грубыми и ограниченными людьми, он был склонен упрекать не себя, а других за свои неудачи.
Джудит протянула ему руку скорее с радостью, чем с сожалением, делавар и его невеста тоже нисколько не огорчились, что он покидает их. Лишь одна Хетти обнаружила искреннюю теплоту. Застенчивость и скромность, свойственные ее характеру, заставили ее держаться поодаль, пока Непоседа не спустился в пирогу, где Зверобой уже поджидал его. Только тогда девушка перешла в ковчег и неслышной поступью приблизилась к тому месту, откуда готовилась отчалить легкая лодка. Тут порыв чувств победил наконец застенчивость, и Хетти заговорила:
– Прощайте, Гарри! Прощайте, любезный Гарри! Идите осторожно по лесам и не останавливайтесь нигде до прибытия вашего в крепость. Гуронов слишком много в этих местах, и такого человека, как вы, они не пощадят, как меня.
Марч приобрел власть над этой слабоумной, но прямодушной девушкой только благодаря своей красоте. В его душевных качествах она не могла разобраться своим слабым умом. Правда, она находила Марча несколько грубоватым, иногда жестоким, но таким же был и ее отец. Стало быть, заключала Хетти, мужчины, вероятно, все на один лад. Нельзя, однако же, сказать, что она по-настоящему его любила. Этот человек впервые разбудил в Хетти чувство, которое, без сомнения, превратилось бы в сильную страсть, если бы Марч постарался раздуть тлеющую искру. Но он почти никогда не обращал на нее внимания и грубо отзывался о ее недостатках.
Однако на этот раз все оставшиеся в «замке» так холодно распростились с Непоседой, что ласковые слова Хетти невольно растрогали его.
Сильным движением весла он повернул пирогу и пригнал ее обратно к ковчегу. Хетти, мужество которой возросло после отъезда ее героя, не ожидала этого и застенчиво попятилась назад.
– Вы, Хетти, добрая девушка, и мне очень приятно на прощанье пожать вам руку. Джудит совсем не стоит вас, несмотря на свою красоту… Если вашу искренность считать признаком здравого смысла, то вы гораздо умнее и Джудит, и всех девиц, каких только я знаю.
– Пожалуйста, любезный Гарри, ничего не говорите против Джудит, – сказала Хетти умоляющим тоном. – Отец умер, и мать умерла, и мы теперь остались совсем одни. Сестра не должна дурно говорить о сестре и не должна позволять это другому. Отец лежит в озере, мать – тоже, и мы не знаем, когда нас самих туда опустят.
– Это звучит очень разумно, дитя, как почти все, что вы говорите. Ладно, если мы еще когда-нибудь встретимся, Хетти, вы найдете во мне друга, что бы там ни утверждала ваша сестра. Признаться, я недолюбливал вашу матушку, потому что мы совсем по-разному смотрели на многие вещи, зато ваш отец – старый Том – и я подходили друг другу, как меховая куртка хорошо сложенному мужчине. Я всегда полагал, что старый Плавучий Том Хаттер – славный парень, и готов повторить это перед лицом всех врагов как ради него, так и ради вас.
– Прощайте, Непоседа, – сказала Хетти, которой теперь так же страстно хотелось ускорить отъезд молодого человека, как она желала удержать его всего за минуту перед тем, впрочем, она не могла дать себе ясного отчета в своих чувствах. – Прощайте, Непоседа, будьте осторожны в лесу. Я прочитаю ради вас главу из Библии, прежде чем лягу спать, и помяну вас в своих молитвах.
Генри Марч, не говоря больше ни слова, искренне пожал руку Хетти Хаттер и перепрыгнул в лодку. Через минуту он был уже на сто футов от ковчега, еще минута – и лодка совершенно скрылась из виду. Хетти глубоко вздохнула и, склонив голову, побрела к сестре.
Несколько минут Зверобой и его товарищ гребли молча. Было решено, что Марч выйдет на берег в том самом месте, где они пристали в первый раз, так как гуроны не обращали внимания на этот пункт и притом здесь он лучше знал дорогу. Менее чем в четверть часа легкий челнок, управляемый сильными руками, остановился в назначенном месте.
– Попытайся убедить офицеров выслать отряд против гуронов, как только доберешься до форта, Непоседа, – начал Зверобой, – и лучше всего, если ты сам вызовешься проводить их. Ты знаешь тропинки и очертания озера и можешь это сделать лучше, чем обыкновенные разведчики. Сперва иди прямо к гуронскому лагерю и там ищи следы, которые должны броситься тебе в глаза. Одного взгляда на хижину и ковчег будет достаточно, чтобы судить, в каком положении находятся делавар и женщины. На худой конец, тут представляется хороший случай напасть на след мингов и дать этим негодяям урок, который они надолго запомнят. Для меня, впрочем, это не имеет значения, потому что моя участь решится раньше, чем сядет солнце, но для Джудит и Хетти это очень важно.
– Чего же сам ты ожидаешь, любезный Натаниэль? – спросил Гарри с видом искреннего участия. – Что будет с тобой, как ты думаешь?
– Тучи собрались черные и грозные, и я стараюсь приготовиться к самому худшему. В сердца мингов вселилась жажда мести, и стоит им немного разочароваться в своих надеждах на грабеж, или на пленных, или на возвращение Уа-та-Уа – и мне не избежать пыток.