благо Нашара, — его глаза сверкнули. — Но у меня ещё остаётся одна миссия. Флот в наступление должен вести я.
* * * Деревня Ликдул. * * *
На нос Агнара, задумчиво сидевшего на крыше таверны и хмуро провожавшего взглядом солнце, упала снежинка, быстро растаяв от тепла тела.
Том пятый
Снег на листьях. Глава первая: Лиманеронский суд
Воздух здесь был… словно ядовитым. Он с трудом проникал в лёгкие, колол их изнутри, не давал сосредоточиться. Но то, что Герусет дышала — её радовало. Или, по крайней мере, она чувствовала удовлетворение от этого. Значит — ещё жива.
На первый взгляд, она выглядела точно так же, как и задолго до момента смерти, до того, как радужно-переливавшийся клинок Инанны отделил голову Герусет от тела. Всё та же чёрная шерсть на груди, животе, внутренней стороне задних лап, а также на стопах и на кистях, постепенно сменялась белой; чёрные крылья украшали белые маховые перья с красной окантовкой, рубином сверкали кончики волос её длинной чёрной гривы и хвоста. Уши настороженно поднялись и дёргались, стремясь уловить малейший звук, а глаза смотрели беспокойно и… Впрочем, нет. Один глаз её смотрел обеспокоенно, в то время как другой был тускл и словно бы слеп.
Красные когти вонзались в иссохшую, покрытую множественными трещинами серую землю, из которой тут и там торчали стволы уродливых, искривлённых и согнутых деревьев с белыми иглами вместо листвы. Мрачное небо над головой драконицы было тёмным, словно предгрозовым, но ровно посереди него зависло жуткое бледное светило, лившее, тем не менее, достаточно света, чтобы на этой земле воцарились слабые сумерки, какие бывают в ненастный день, когда солнцу не удаётся выглянуть из-за туч, но и мрак не наступает.
Она не знала, чего ждала. Её хвост метался из стороны в сторону, выдавая волнение, а взгляд приковала к себе высокая башня у самого горизонта. Она выглядела ладьёй на шахматной доске — чёрная, но с золотым отливом на вершине и кровью зари у подножья. Она вздымалась над странным мирком, словно неведомым когтем рассечённым на четыре части: серая пустошь, напротив которой раскинулась ледяная пустыня, слева густой лес с деревьями, достающими до самого неба, справа — мрачный остров посреди безбрежного океана. И башня, главенствующая над всем миром. Но мир был вовсе не безжизненным — тут и там драконица видела развалины древних крепостей и сожжённые поселения, окутанные тяжёлым зеленоватым туманом.
Ветер, злой и колючий, вместе с пылью и сором приносил удушливый смрад, оскорблявший чуткий нюх, уши улавливали скрежет тварей, о которых сложно было иметь какое-либо представление, поскольку слишком незнакомыми были слышимые ею звуки. И, тем не менее, Герусет поднялась — сначала на четыре лапы, затем, чтобы видеть дальше в этом странном месте, на две. Страшная слабость охватила её тело, но она была не физической природы — Герусет чувствовала себя полностью опустошённой, выжатой, как будто всю её прану вытянула… смерть. В этом не было сомнений — сложно выжить, когда тебе отрубают голову. И в то же время — Герусет была жива. Непонятно где, непонятно как, но чувствовала, как бьётся сердце и в воспалённом мозгу, жившем разумом самца при теле самки, пульсирует одна лишь только мысль.
Закрыв глаза, чтобы преодолеть минутную слабость, Герусет сделала свой первый неуверенный шаг — и тут же земля треснула у неё под лапой, обвалившись и обнажив грудную клетку древнего скелета. Герусет выпростала лапу из костей, но внезапно замерла и уставилась на них.
Её язык судорожно прошёлся по губам, когда она наклонилась и сунула лапу под землю, нащупав череп дракона — а в том, что это был дракон, сомнений Герусет не испытывала. Вытянув лапу с черепом, Герусет направила на него крохи своих сил, взывая к ответу. Его пришлось ждать недолго — череп обжёг ей лапу, но вместе с этим ожогом пришёл вопрос:
«Что тебе нужно?»
— Где я? — спросила Герусет охрипшим голосом.
«Лиманерон. Здесь не властны ни Свет, ни Тьма, которой ты поклонялась. Здесь ты получишь справедливый суд и уйдёшь в Ничто, что давно ожидает тебя».
— Какая приятная шутка… — оскалилась Герусет. Чувствуя, как силы покидают её, а лапу жжёт всё сильнее, чёрно-красная сжала её — и с хрустом раздавила древнюю кость, посыпавшуюся к её красным когтям.
Глухой рокот тут же разнёсся по пустоши — и на секунду в живом глазе Герусет мелькнул страх. Но это чувство угасло, сменившись яростным непониманием, потому что в этот момент земля позади неё принялась вздыматься, образуя чудовищный нарыв, который прорвало с душераздирающим грохотом.
Герусет отшатнулась — из-под земли, вонзая длинные когти и отталкиваясь раздвоенным хвостом, выползала изуверская тварь. Её можно было принять за головастика-мутанта, чья округлая голова была впихнута в кожаный мешок, рассчитанный на шар гораздо меньшего размера. Четыре пары маленьких белых глаз без зрачков крутились в широких глазницах, с челюстей падала слюна, семь лап били по земле, вонзая в неё четырнадцать когтей. Когда Порождение выползло полностью, земля заросла к прежнему состоянию, но теперь на ней стояла эта отвратительная тварь.
— Суд наступил, — услышала Герусет надтреснутый голос позади себя. Она резко обернулась и прищурилась — четыре фигуры стояли за ней на четырёх лапах, расправив крылья.
— Йеон, судья Закона, — произнёс грозным голосом высокий кроваво-красный пушистый дракон, чьи четыре пернатых крыла были увенчаны чёрными кинжалами-когтями. Голову его венчали два саблевидных рога.
— Герод, судья Боли, — представился белый, как снег, чешуйчатый дракон, чью голову украшали три загнутых назад рога, а пять крыльев сверкали ледяными перьями. Ему и принадлежал услышанный Герусет голос.
— Харона, судья Скорби, — склонила голову зелёная, словно молодая травинка, драконица с маленькими чёрными чешуйками и короткой лазурной гривой. Из шести крыльев два срединных крыла были перепончатыми, в то время как верхние и нижние покрывали зелёные перья. Острый рог венчал её лоб, глубокие синие глаза взирали на Герусет с печалью.
— Лосоман, нынешний судья Справедливости, — завершил восьмикрылый золотой дракон с красной короной-диадемой из четырёх сращённых рогов на голове и красными перьями