Читать интересную книгу Дело «Норильский никель» - Александр Коростелёв

Принципиально картину не меняли даже увеличившиеся после падения курса рубля платежи по налогу на прибыль, слишком очевидна была в разы увеличившаяся выгода для предприятия-экспортёра от произошедшей девальвации рубля.

Потратив по меньшей мере в 3,33 раза меньше инвалютных средств, руководство РАО «Норильский никель», направлявшееся умелой рукой президента АКБ «ОНЭКСИМ-Банк» Владимира Потанина, просто-таки с умопомрачительной выгодой решило проблему погашения реальных долгов, а не «технической кредиторки», разрулить которую вообще не представляло никакого труда.

//__ * * * __//

Отсюда совершенно логично встаёт вопрос: сам по себе финансовый кризис, наступивший в августе 1998 года, — это драматическое стечение обстоятельств, возможно, связанное с непродуманной политикой размещения очередных партий государственных краткосрочных облигаций (ГКО), не обеспеченных в будущем соответствующими доходами федерального бюджета, или всё-таки проявление чьей-то злой (а для кого-то — доброй!) воли?

Проанализируем ситуацию, разложив её на подсоставляющие.

1. Государственные краткосрочные облигации (ГКО) впервые запустили в оборот в феврале 1993 года в виде бездокументарных высоколиквидных ценных бумаг со сроком погашения 3, 6 и 12 месяцев, номинальной стоимостью 1 000 000 рублей, размещавшихся на первых порах только среди резидентов (лиц, имевших российское гражданство).

Даже с учётом высочайшего уровня инфляции рубля чистая прибыльность по этим ценным бумагам не опускалась ниже 30 %, что с учётом активной антиинфляционной политики Центрального банка России, направленной на сдерживание дальнейшего снижения курса рубля к валютам иностранных государств, было самым привлекательным вложением свободных финансовых средств.

Такой механизм заимствования финансовых средств был выгоден для Государства только в том случае, если бы с его помощью удавалось каким-то образом извлекать больший экономический результат в сравнении с теми потерями, которые следовали при выплате вознаграждения в момент гашения ГКО, но этого на деле не происходило.

Доходы от размещения всё новых выпусков в обращение ГКО перекрывали платежи по тем ГКО, сроки оплаты по которым уже подошли. В итоге через федеральный бюджет фактически шло планомерное перетекание финансовых средств из одних частных карманов в другие, а Государство преспокойно накапливало долги, совершенно несоотносимые с экономическим эффектом, получаемым от привлечения свободных финансовых средств.

В 1995 году выстроенная пирамида ГКО впервые стала давать трещины, когда доходы от выпуска в оборот новых ГКО перестали перекрывать даже расходы по исполнению финансовых обязательств по оплате погашаемых ГКО.

И тем не менее в год президентских выборов (1996) состоялось, пожалуй, самое абсурдное размещение этих государственных краткосрочных обязательств, когда доходность по ним в начале года достигала 100 % годовых, а за месяц до первого тура выборов она поднялась до 200 % — 250 %, притом, что инфляция рубля в 1996 году составила 21,8 %.

Тогда же, в 1996 году, инвестировать в ГКО финансовые средства разрешили и нерезидентам (иностранцам), за год вложившим в эти ценные бумаги около $ 6 миллиардов. (Рой Медведев, «Московские Новости», № 31, 2003 год, статья «Опрокинутая пирамида, как вместо нормального финансового инструмента получилась грандиозная афёра»)

Складывается весьма обоснованное впечатление, что, откровенно способствуя обогащению частных лиц, Президент и одновременно кандидат в Президенты России Борис Ельцин намеренно «бросал в топку» предвыборной борьбы за должность главы государства финансовую стабильность самого, как навскидку казалось, демократического государства, подрывая его возможности уже в самой ближайшей перспективе отвечать по своим финансовым обязательствам (!).

Так, накануне дефолта, в июне и июле 1998 года, размещение новых ГКО принесло федеральному бюджету соответственно 20 и 13 миллиардов рублей, а финансовые расходы по выплатам вознаграждений обладателям погашавшихся ГКО составили также соответственно 38 и 42 миллиарда рублей.

Весьма удручающий итог либо лоховской, либо коррупционной политики команды младореформаторов, окружавшей первого Президента России.

2. Упомянутый финансовый кризис случился в месяц август, который во всём мире считается порой массовых отпусков. А следовательно, непосредственно в течение августа заключается меньше всего экспортно-импортных сделок, чем в какой-либо другой период календарного года, что в принципе должно было оградить достаточно большое число физических и юридических лиц от принятия участия в валютно-финансовой истерии.

3. Минувший 1997 год завершился рекордно низким для 90-х годов прошлого века уровнем инфляции рубля, составлявшим 11 %, что создавало некий задел прочности, позволявший рассчитывать на не слишком сокрушительный урон экономике страны, ожидавшийся за попыткой через дефолт достичь реально соотносимого курса инфляционно обесценившегося рубля к иностранным валютам. Разумеется, не беря в расчёт урон, наносимый авторитету самого Российского государства.

Это не выглядит абсурдно, если исходить из необходимости выстроить такую причинноследственную связь, при которой всё произошло бы естественным образом и явилось бы следствием некой причины, напрямую с курсом валют не связанной, к примеру, из-за неожиданного отказа Государства платить по своим долгам (дефолт), оформленным государственными краткосрочными облигациями (ГКО) (!).

Невозможно было взять и волюнтаристски прекратить ту политику, которую более чем 6 лет подряд проводил Банк России, с 1992 года активно способствовавший искусственному поддержанию на неоправданно высоком уровне курса национальной валюты. Это вмиг подорвало бы финансово-экономическое положение всех предприятий-импортёров, минимизировав роль импорта в экономике страны. Да и сопроводить такой шаг приемлемой аргументацией, которую «проглотили» бы те же депутаты Государственной Думы Российской Федерации, представлялось попросту невозможным.

В общем, дефолт, обставленный жалкими объяснениями, наступил, что бросается в глаза, во время премьерства ещё не набравшего достаточного кремлёвского бюрократического опыта госчиновника — Сергея Кириенко, когда по-настоящему главные фигуранты («зубры») отсутствовали в Москве: Президент России Борис Ельцин ловил рыбу на Валдае, Председатель Банка России Сергей Дубинин и руководитель президентской администрации Анатолий Чубайс отдыхали за границей. Это позволило некоторым лицам впоследствии утверждать, что промахи в работе правительственных госчиновников были, но непосредственно за дефолт лично никто персонифицированную ответственность нести не должен, так как виновных, как всегда, нет, по крайней мере для применения по отношению к кому-либо мер воздействия более суровых, чем снятие с занимаемой должности.

Да, дефолт сопровождался весьма не убедительными доводами, поскольку:

во-первых, ещё 10 ноября 1997 года Председатель ПравительстваРоссийской Федерации Виктор Черномырдин и Председатель Банка России Сергей Дубинин сделали совместное заявление «О политике валютного курса»:

«Стабилизация основных макроэкономических показателей, возросшая устойчивость российского финансового рынка и переход России к стадии экономического подъёма ставят перед Правительством Российской Федерации и Банком России новые задачи в области реализации государственной курсовой политики.

Перспективы экономического развития России на ближайшие годы обеспечивают сохранение стабильности курса российского рубля по отношению к основным иностранным валютам…

В этой ситуации, следуя принципам преемственности и предсказуемости государственной валютной политики, Правительство Российской Федерации и Банк России заявляют о переходе от практики установления ежегодных ограничений для изменения курса российского рубля, которая сыграла важную роль в стабилизации экономики России, к определению среднесрочных ориентиров динамики курса национальной валюты.

Правительство Российской Федерации и Банк России средствами бюджетной, денежнокредитной политики будут поддерживать такие условия на валютном рынке, что в ближайшие несколько лет, как минимум в 1998 — 2000 годах, центральный обменный курс российского рубля будет находиться на уровне 6,2 рубля за 1 доллар США, а его возможные отклонения не превысят 15 % от этого значения. Правительство Российской Федерации и Банк России обеспечат плавный, исключающий скачки валютного курса переход к новому этапу валютной политики. При этом обменный курс российского рубля будет свободно определяться участниками валютного рынка на основе соотношения спроса и предложения на нём, а Правительство Российской Федерации и Банк России обеспечат в 1998 году и в последующие годы возможность беспрепятственной покупки и продажи иностранной валюты организациями и населением в рамках действующего законодательства» (!).