«Молния», зрячая «Молния», одушевленная электрическими механизмами, не предназначалась для военных целей. Отправляясь в кругосветное путешествие, в поисках жены и дочери, пропавших без вести, Тринитус мечтал и о научной работе. «Мы будем иметь возможность спуститься в море столь же легко, как с помощью водолазного колокола», — говорил он своим спутникам. И действительно, подводные путешественники во время плавания, одевшись в скафандры, покидали корабль и совершали необыкновенные экскурсии по дну океана. Они наблюдали за жизнью рыб и морских животных, присутствовали при извержении подводного вулкана и сражались с чудовищами.
Всё это было настолько близко интересам Жюля Верна, что мечта Тринитуса не могла не стать его собственной мечтой.
«Я хотел на этой лодке пройти через полюс, плывя подо льдом!» — говорит доктор Тринитус.
Как, разве Жюль Верн не был романистом-прорицателем, писателем-пророком, далеко заглянувшим в будущее и создавшим свой фантастический подводный корабль задолго до рождения реальных подводных лодок? Разве он не был пролагателем новых путей в науке?
Увы, нет! Приходится опровергнуть и эту легенду, быть может наиболее живучую из всех. Но это разоблачение ничуть не унижает нашего героя, так как место легенды занимает правда. И, отодвинув нарядные покровы, мы видим Жюля Верна гораздо более великого, чем знали до сих пор. Ведь литературный предок «Наутилуса» всего лишь на четыре года моложе весельной подводной лодки ван Дреббеля. В утопии Фрэнсиса Бэкона «Новая Атлантида» уже был описан океанский корабль, способный опускаться под воду и плавать под волнами, где ему не были страшны ни ветры, ни бури. Так почему же должны были пройти два с половиной столетия до рождения «Наутилуса» Жюля Верна, ставшего бессмертным?
Да, Жюль Верн стоял в центре научных интересов и идей своего времени, он видел науку и технику не застывшими, но в тенденциях их развития, которые он понимал лучше, чем многие его современники. Но ведь со времени опубликования романа о «Наутилусе» прошло три четверти века, техника неимоверно шагнула вперед, подводное плавание из первых попыток и романтической мечты давно уже превратилось в обыденность. Почему же именно подводное судно Жюля Верна, единственный из всех «Наутилусов», не стареет до сих пор? Почему роман великого мечтателя всё ещё не потерял своего обаяния? Почему и в наши дни он чарует читателей всех стран?
Секрет Жюля Верна в том, что впервые в художественной литературе — и это нужно подчеркнуть — у него научно-техническая тема стала не только фоном или деталью, но и самым материалом и основной темой произведения.
Но и этого ещё недостаточно. Главное — в том, что техника и человек составили у него одно неделимое целое. В центре повествования у него становится не бездушная машина, но действенная научная идея, душой которой является человек.
Человек — это не только ключ к произведениям Верна, но и пробный камень для всех подлинно художественных произведений любого жанра. Это универсальный ключ ко всей нашей гуманистической культуре. Именно поэтому «Наутилус» жив в нашей стране, жив бессмертием своего создателя и гения — капитана Немо.
Герой нового романа Жюля Верна был не только гениальным изобретателем и инженером, географом и натуралистом — это человек, противопоставивший себя всем жителям Земли, поклявшийся никогда не ступать ногой на сушу, приговоривший себя к пожизненному существованию под водой. Но, став обитателем мирового океана, капитан Немо не проклял своей тюрьмы. Океан стал для него целым миром, который он покорил силой человеческого ума и полюбил его как ученый и как борец за свободу всего человечества.
«— Вы любите море, капитан? — спрашивает создателя «Наутилуса» его спутник профессор Аронакс.
— О да, я люблю его, — отвечает Немо. — Море — это всё. Оно покрывает семь десятых земного шара. Его испарения свежи и живительны. В его огромной пустыне человек не чувствует себя одиноким, потому что всё время ощущает дыхание жизни вокруг себя. В самом деле, ведь в море есть все три царства природы: минеральное, растительное и животное.
Море — обширный резервуар природы. Жизнь на земном шаре началась в море, и, кто знает, не в море ли она и кончится? В море высшее спокойствие… Море не принадлежит деспотам. На его поверхности они ещё могут сражаться, истреблять друг друга, повторять весь ужас жизни на суше. Но в тридцати футах под водой их власть кончается. Ах, профессор, живите в глубине морей! Только здесь полная независимость, только здесь человек поистине свободен, только здесь его никто не может угнетать!»
Но кто же был он, таинственный незнакомец, назвавшийся латинским словом Немо — «Никто»? Даже для других героев романа, своих спутников по подводному путешествию, он казался каким-то сверхчеловеком. «В моем воображении, — писал Аронакс, — он гигантски вырастал. Это был уже не человек, подобный всем людям, но какой-то таинственный обитатель вод, гений океана».
Роман был написан уже наполовину, но тайна капитана Немо всё ещё была непроницаемой. И пока «Сен-Мишель» скитался по волнам или отстаивался в крохотных рыбачьих деревушках фландрского побережья, рукопись в каюте неуклонно росла… И осенью, прежде чем начались равноденственные бури, «капитан Верн» уверенной рукой повел свой корабль в устье Сены и затем вверх по её течению. 20 августа 1868 года он причалил в самом сердце Парижа — у моста Искусств, где тысячи французов, собравшихся на набережной, приветствовали своего любимого писателя.
В этот день в кабинете Этцеля в старом доме на Рю Жакоб состоялись крестины: издатель торжественно дал имя новому детищу писателя и собственной рукой надписал на первом листе рукописи название: «Двадцать тысяч лье под водой».
Зиму Жюль Верн провел в Париже. И утром и днем его можно было застать за столиком в Национальной библиотеке; только вечер он посвящал семье. А в апреле следующего года «Сен-Мишель», подновленный и подкрашенный, с начищенной медной пушкой и с командой в том же составе, уже вышел из гавани Ле Кротуа. Флаг со звездой развевался на мачте, сообщая всем, что «судовладелец и капитан» на борту.
Страшный призрак императорской Франции стоял перед глазами писателя все двадцать лет его парижской жизни. Он не мог уйти от этой действительности ни в облака, ни в полярные страны, ни в подземный мир, ни в межпланетное пространство, ни в глубину океана. Не мог, да и не пытался, — наоборот, он голосом капитана Немо говорил с народом Франции и всего мира: через головы парламентов, правительств, императоров и королей. Это был чистый, простой голос, звучащий в защиту свободы.