Читать интересную книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

Да, мой хороший, узнал! Жизнь? Жизнь кипит, знаешь ли. Куда нам, старикам, деваться, кроме как не жить, а? Вот скажи, твоя-то жизнь как? Рад за тебя! Бизнес развиваешь? Дела идут? Проект как? Ага. Я как раз про проект и хотел спросить. Актеров же ищешь? Есть нужда такая, да? Которые с эмоциями? Так вот у меня одна дама на примете.

Хорошая, говорят, девочка. Актриса начинающая. Хочешь пообщаться?.. Ну, это тебе решать, подойдет или нет. Я человек маленький, моё дело предложить. Ага. Записываю. Отличное предложение. Дорогой ты мой человек, в долгу не останусь!

Павел Эдуардович рассмеялся, потом еще минут пять обменивался с неизвестным Толиком любезностями, а сам что-то записывал карандашом в углу газеты.

— Всё улажено, Лизочка, — сообщил он, положив трубку. — У вас послезавтра собеседование. Не подведите меня, хорошо? Ему нужны девушки молодые, студентки. У них, знаете ли, задора больше, рвения. Огонь в глазах у вас есть, это даже я вижу. А дальше уж сами. Милейший человек, этот Анатолий.

— Он видный режиссер. Ставил в Мариинке в девяностых, — добавила Екатерина Марковна и ее губы тронула легкая улыбка. — Не подумайте чего дурного.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Лиза действительно сначала подумала «дурное». Питер, как известно, был отечественной столицей порноиндустрии, и молоденькие девушки, оставшиеся без денег, вполне логично задумывались о начале актерской карьеры не на подмостках театров, а в накрахмаленной постели в какой-нибудь комнатке с видом на Исаакиевский собор.

Бывшая соседка по квартире, девятнадцатилетняя Катенька, как раз была из таких. В Питере она отучилась год то ли на технолога, то ли на дизайнера, потом связалась с кем-то, бросила учебу, а по вечерам просиживала в комнате Лизы, рассказывая о перспективах быстрого и легкого заработка. Да еще и удовольствие получать! Месяц назад Катенька пропала из квартиры вместе с вещами. Хозяева сокрушались по поводу поиска новых девочек, но пока никого не нашли.

Лиза, конечно, и не думала решать свои финансовые проблемы подобным образом, но когда шла на встречу с Анатолием, проворачивала в голове различные варианты. В современном искусстве запредельная эпатажность стала играть главную роль. Тут не до классических пьес, драм и высоких отношений. Кто-то обливает себя краской на сцене и становится суперзвездой, а кто-то годами учит тексты пьес, вкладывает душу в роль, но видит полупустой зал и седых стариков, дремлющих на передних сиденьях. Мало ли что там у Анатолия за проект…

Его театр располагался в паутине улиц старого Петербурга, среди домов-колодцев, желтых овальных арок, гор мусора и неистребимых луж под ногами. В Питере было полно подобных театров, ютящихся в подвалах или в старых заброшенных домах, будто близость к чему-то низкому, разрушающемуся делало их обитателей ближе к настоящему искусству, наполняло стены театров неповторимой атмосферой, какую не найти в Мариинке или в Большом Драматическом. Хотя, скорее всего, проза жизни заключалась в том, что у бедных театралов попросту не хватало денег на аренду дорогих помещений, и им приходилось выкручиваться подобным образом, создавая легенду об истинном искусстве с запахом плесени, водосточных труб, промокших ног и не выспавшихся студентов. Лиза и сама наведывалась в подобные театры, где можно было сидеть со стаканчиком кофе, закутаться в плед и чувствовать себя единым целым с остальными зрителями под низким сводом щербатого потолка. Вот только, поступая на актерский, она мечтала совсем о другим подмостках…

Сначала она увидела фанерку над крыльцом. На фанерке от руки синей краской было написано: «Проект». Металлическая лестница вела вниз, к крохотной дверце в подвале старого дома.

Лиза спустилась, звоном каблуков по ступенькам разгоняя утреннюю тишину узкого пустынного дворика. Дверца была не заперта, Лиза осторожно заглянула внутрь и обнаружила узкий холл, освещенный тусклым желтым светом. Помещение было от пола до потолка обклеено флаерами и плакатами. Со всех сторон на Лизу смотрели очаровательные принцессы, добрые рыцари, бизнесмены с широкой душой, аферисты, одинокие женщины, желающие познакомиться — в общем, обычные типажи стандартных пьес. На всех фото лица людей были закрыты классическими театральными масками, двуцветными, изображающими радость и веселье. Видимо, какой-то творческий ход.

— Дверь закрывайте, сквозит!

За небольшим столиком в углу сидела девушка лет двадцати и вырезала ножницами флаеры. Стол был усеян ворохом бумажных огрызков.

Лиза поспешно закрыла дверь, отрезая лучи солнечного света.

— Вы за билетом? — спросила девушка, не поднимая взгляда. Ножницы в ее руке часто и отрывисто щелкали. — На «Злобную горгону» или «Смех утопленницы»? На завтра уже нет, максимум на четверг и субботу.

— Я по поводу работы. К Анатолию.

Девушка сложила обрезанный флаер поверх аккуратной стопки, кивнула на дверь справа от стола:

— Проходите, по коридору налево, до конца. Не ошибётесь.

Лиза нырнула за дверь в тусклый коридор. Из комнатки вновь раздалось частое щелканье ножниц. Вдоль шершавых, плохо отштукатуренных стен тянулись провода, тонкие и толстые трубы, разбегающиеся вверх и вниз, исчезающие в потолке или под полом. Изнутри труб гудело, булькало и шипело. Под ногами оказалась рассыпана какая-то мелкая желтая крошка. Лампы висели редко, света едва хватало.

Коридор заканчивался кирпичной стеной, справа обнаружилась еще одна дверь. За ней Лиза увидела сплошную густую черноту, будто бы вязкую и вполне осязаемую. Чернота походила на желе, казалось, что если ткнуть в нее пальцем, то воздух задрожит и пойдет волнами.

— Не разгоняйте, уважаемая! — неожиданно попросили изнутри уставшим мужским голосом. — Проходите, прикрывайте дверь. Умоляю, скорее!

Лиза, вздрогнув, поспешила, шагнула в эту маслянистую (так ей показалось) субстанцию, одновременно закрывая дверь. Мир вокруг погрузился в непроглядную темноту. Стало прохладно.

— Проходите, присаживайтесь, — сказали из темноты. Голос был с хрипотцой, старческий.

— Я же ничего не вижу.

— А вы два шага вперед сделайте, нащупаете стул. На него и садитесь… Вы же Лиза, верно? Меня предупредили…

Лиза сделала два неловких шага, выставив перед собой руки. Пальцами наткнулась на мягкую спинку стула, вцепилась в него, обогнула и села. Стул был с боковыми ручками и скрипящим сиденьем.

— Проклятая сцена, — сухо произнесли из темноты. Лиза не могла сообразить, насколько далеко находится обладатель голоса. Эха в помещении не было, слова растворялись в черноте, едва успев прозвучать. Не желе, а вата…

— Можно включить свет?

— Разве он обязателен? Я вас прекрасно вижу.

— Но я-то вас нет…

Лиза поежилась. Ей почему-то показалось, что таинственный Анатолий стоит где-то рядом. Может быть, около стула. Может, даже склонился над ней.

— К чему вам меня видеть? — спросили из темноты. — Нам с вами на брудершафт не пить. В ближайшее время. Пройдете собеседование —