присутствием трупа.
105 См. коммент, к кн. III, гл. 3, § 1.
106 Вернемся к рассказу Диодора (XV, 22, 2): «(Агесиполид) прибыл в Олинфскую область, присоединил к себе оставшихся в прежнем войске воинов и продолжал войну с олинфянами. В течение этого года (381/380) олинфяне не дали спартанцам ни одного крупного сражения, но из страха перед войском царя ограничивались перестрелкой и небольшими стычками». Он же, XV, 23, 2: «(В следующем году) скончался от болезни лакедемонский царь Агесиполид, процарствовав четырнадцать лет. Ему наследовал его брат Клеомброт, который царствовал девять лет. Начальником же войска, действовавшего против олинфян, лакедемоняне назначили Полибиада». Агесиполид умер летом 380 г. до н. э.
107 Здесь продолжается рассказ, прерванный в § 17; рассказ об Олинфском походе продолжается в § 26.
108 Значение последней фразы не совсем ясно.
109 Конечно, приверженцев олигархической партии.
110 О покорении Флиунта вкратце рассказывает Диодор (XV, 19, 3): «Другое войско лакедемоняне отправили против флиунтцев, разбили их в бою и принудили к подчинению». Падение Флиунта произошло летом 379 г. до н. э.
111 Продолжение § 20.
112 Ср.: Диодор, XV, 23, 3: «(Полибиад), переняв власть над войском, стал вести войну энергично и с большим знанием дела, благодаря чему и достигал значительных успехов. Со дня на день его дела шли все лучше; он в целом ряде битв разбил олинфян, заставил их запереться в своем городе и стал осаждать их. В конце концов они были доведены до ужаса и принуждены подчиниться лакедемонянам. После того как олинфяне были внесены в список спартанских союзников, и многие другие города стали наперебой изъявлять желание стать под главенство лакедемонян». Олинф пал осенью 379 г. до н. э.
113 Эта тирада пересказана у Диодора (XV, 3, 27; 23, 3–4).
114 Как указывает наш автор (см. ниже, § 7), в его время существовали две версии истории освобождения Фив. Одну версию сообщает нам Ксенофонт; другая также, к счастью, дошла до нас в произведениях Плутарха («О божественном духе Сократа» и «Пелопид»). Впрочем обширный рассказ Плутарха разукрашен анекдотами и романтическими прибавками позднейшего происхождения. Я не имею возможности привести его здесь целиком и буду цитировать только отдельными отрывками. Точно так же я не стану приводить краткого рассказа Диодора (XV, 25, 1–2), так как он не содержит никаких новых подробностей.
115 О коллегии полемархов см. приложение (коммент, к гл. 11 «Отрывка…»). Коллегия эта состояла из трех полемархов и секретаря. Этими полемархами были: Архий, Леонтиад (Плутарх, Агесилай, 24; ср. ниже, § 19) и Гипат (см. ниже, кн. VII, гл. 3, § 7; Плутарх, Пелопид, 11). Филипп не был полемархом; это видно из выражения нашего автора в настоящем параграфе: «Кучка тиранов, во главе которой стояли Филипп и полемарх Архий; тем не менее он играл влиятельную роль, занимая, по-видимому, одну из высших государственных должностей (может быть, синдика; так назывались в Беотии четыре члена совета полемархов, не занимавшие этого поста, но прикомандированные к последним для участия в обсуждении невоенных дел). (С. Я. Лурье. Беотийский союз, 168–169.) По Плутарху (Пелопид, 7), Филлид добился поста секретаря полемархов, имея в виду надвигающиеся события: «Филлид добился того, что он стал грамматиком полемархов, во главе которых стояли Архий и Филипп». Тому, что Плутарх называет Филиппа полемархом, не следует придавать значения: как это с ним случается неоднократно, он, по-видимому, имел источником наше же место Ксенофонта, но просто не понял его.
116 См. гл. 2, § 31.
117 Здесь и Ксенофонт и Плутарх умышленно извращают истину, каждый в другом направлении; Плутарх, Пелопид, 8: «Во главе этого предприятия стоял прежде всего Пелопид, затем также Мелон, Дамоклид и Феопомп (надгробный камень последнего с упоминанием о событиях этого времени сохранился до нашего времени. (Inscriptiones Graecae, VII, 2462.)), принадлежавшие к лучшим беотийским семействам». Ясно, что Плутарх преувеличивает роль своего любимца Пелопида; с другой стороны, Ксенофонт из ненависти к фиванцам умышленно избегает всякого упоминания об их видных деятелях, Эпаминонде и Пелопиде: имя Эпами-нонда мы встречаем у него впервые только под 367 г. до н. э. (VII, 1, 41); Пелопид упомянут только однажды, под тем же годом (VII, 1, 33–55) как посол к персидскому царю; выставлен он здесь в самом неприглядном свете.
118 По Плутарху (Пелопид, 8; О божественном духе Сократа, 2, р. 576 С) и Корнелию Непоту (Пелопид, 2) — заговорщиков было двенадцать. Это число, конечно, результат переработки этого события в романтическом, легендарном духе. Зато другое указание Плутарха (Пелопид, 8), — что главная масса заговорщиков под предводительством Ференика стояла наготове, в полном вооружении в Аттике, на Фриасийской равнине, — несомненный исторический факт. По-видимому, они действовали сообща с двумя афинскими стратегами, принявшими участие в заговоре и под каким-то благовидным предлогом получившими разрешение находиться со своими войсками на беотийской границе (см. § 9 и 19), и были под их командой (см. коммент, к § 9). Вероятно, об этих заговорщиках упоминал и Ксенофонт в утраченном при переписке конце § 9.
119 По Плутарху (О божественном духе Сократа, р. 587, F 594 Е) — на Кифероне.
120 По Плутарху (Пелопид, 8), они имели при себе силки и гончих собак, чтобы думали, что они — охотники.
121 По Плутарху (Пелопид, § 7 —11), он был душою заговора и одним из виднейших деятелей этого времени. В его доме происходили все совещания заговорщиков (там же, 9): «Пелопид со своими товарищами перерядились в одежды землевладельцев, отделились друг от друга и таким образом проникли еще днем в разные части города. В это время ветер начинал менять направление; поэтому разразилась снежная буря; почти все спрятались по домам, вследствие чего заговорщикам легче было остаться незамеченными. Все те, кого волновали судьбы заговора, присоединяли к себе сочувствующих и вели их в дом Харона; всего, вместе с изгнанниками, собралось сорок восемь человек».
122 Выражение «в честь Афродиты» указывает только на характер развлечений; пир этот ни в коем случае не носил характера религиозного празднества.
123 Сообщения Ксенофонта и беотийские надписи дают нам возможность реконструировать устройство полемархейона. Он состоял, по-видимому, из трех главных помещений: 1) Зала Совета. Здесь заседало высшее административное учреждение — Совет полемархов, состоявший из трех военных магистратов (полемархов) и четырех гражданских (синдиков). Здесь же происходила упоминаемая в нашем рассказе веселая оргия полемархов. Протоколы заседания вел секретарь полемархов; 2) Канцелярия — здесь работал секретарь полемархов, несколько его помощников и, может быть, другие, низшие канцелярские чиновники; 3) Казначейство — здесь находилась прежде всего касса. Ею непосредственно заведовал один