— Вся беда в том, что я не особенно силен в нём, — виновато возразил Пелорат. — А Вселенную действительно очень трудно воспринять, если она наваливается на тебя так неожиданно. Она сказала мне, что если эти маленькие огоньки — гигантские миры, каждый из которых подобен Солярии, на самом деле они даже намного больше её, то они не могут висеть в пустоте. «Они должны упасть», — сказала Фаллом.
— И она права, исходя из того, что ей известно. Она задаёт разумные вопросы и мало-помалу начинает понимать что к чему. По крайней мере, она заинтересована, а не испугана.
— Понимаешь, Блисс, я тоже заинтригован. Посмотри, как Голан изменился, как только обнаружил, что на планете, к которой мы направляемся, нет кратеров. У меня нет ни малейшего понятия, какое это имеет значение. А у тебя?
— Абсолютно никакого. Он всё-таки разбирается в планетологии гораздо лучше нас. Мы можем только предполагать, что он знает, что делает.
— Мне бы тоже хотелось знать, что он делает.
— Ну так спроси его.
— Я всё время боюсь рассердить его, — смущенно сморщился Пелорат. — Я уверен: он думает, что я должен знать всякие такие вещи и без его объяснений.
— Это глупо, Пел. Он же не стесняется спрашивать тебя обо всех нюансах легенд и мифов Галактики, которые, по его мнению, могут быть полезными для дела. Ты всегда готов ответить и объяснить ему всё это, так почему же он должен вести себя иначе? Пойди и спроси его. Если рассердится, получит повод попрактиковаться в коммуникабельности, и это пойдёт ему на пользу.
— А ты пойдешь со мной?
— Нет, конечно. Нет. Я хочу остаться с Фаллом и продолжить попытки объяснить ей понятия Вселенной. Поговори с Голаном сам, а потом мне расскажешь.
64
Пелорат неуверенно вошел в рубку и страшно обрадовался: Тревайз весело насвистывал и явно пребывал в хорошем настроении.
— Голан, — окликнул его Пелорат так беззаботно, как сумел.
Тревайз оглянулся.
— Джен! Вечно ты входишь на цыпочках, словно думаешь, что мешать мне — преступление. Закрой дверь и садись. Садись! Полюбуйся-ка! — Он ткнул пальцем в планету на экране и пояснил: — Я обнаружил не больше двух или трёх кратеров, и все маленькие.
— Это что-то меняет, Голан? В самом деле?
— Меняет? Конечно. Как ты можешь спрашивать?
— Для меня всё это — тайна, покрытая мраком, — беспомощно развел руками Пелорат. — Я в колледже изучал преимущественно историю. В дополнение к ней я проштудировал социологию и психологию, а также языки и литературу, в основном древнюю, и специализировался в университете по мифологии. Я никогда близко не касался планетологии или любой другой естественной науки.
— Это не преступление, Джен. Я предпочитаю, чтобы ты знал то, что знаешь. Твои способности к древним языкам и знание мифологии приносят нам огромную пользу. Ты это сам отлично понимаешь. А когда дело доходит до планетологии — тут уж мне карты в руки… Понимаешь, Джен, — продолжал он, — планеты образуются путем постепенного слипания мелких объектов. Последние из них уже наталкиваются на основную массу и оставляют после себя отметины в виде кратеров. Потенциально то есть. Если планета достаточно велика для того, чтобы стать газовым гигантом, она состоит в основном из жидкости под газовой атмосферой, и последние коллизии представляют собой всего лишь всплески и не оставляют никаких следов. Меньшие планеты — твёрдые, покрытые камнем или льдом, должны иметь кратеры, и они существуют неопределённо долгое время, пока появятся факторы, способствующие их уничтожению. Уничтожение бывает трёх типов. Во-первых, планета может быть покрыта коркой, под которой плещется океан. В этом случае любой столкнувшийся с поверхностью объект пробивает лёд и расплескивает воду. Затем лёд вновь намерзает и залечивает, так сказать, рану. Такая планета или спутник должны быть холодными и не являются тем, что мы понимаем под «пригодными для жизни»… Во-вторых, если планета вулканически очень активна, то постоянные лавовые потоки или выбросы пепла постепенно заполняют или хоронят под собой любые кратеры. Однако такая планета или спутник тоже вряд ли могут быть населены… Третий случай — обитаемая планета. Такая планета может иметь полярные ледяные шапки, но большая часть её океана должна быть свободна ото льдов. Она может иметь вулканы, но их не должно быть много. Такие планеты не способны ни залечить кратеры, ни заполнить их. Однако существует эрозия. Ветер и текучая вода могут источить кратеры, а если на планете есть ещё и жизнь, то деятельность живых существ тоже сильно влияет на эрозию местности. Понимаешь?
Пелорат поразмыслил над этим, а затем сказал:
— Но, Голан, я совсем тебя не понимаю. Планета, к которой мы приближаемся…
— Мы садимся на неё завтра, — бодро заявил Тревайз.
— Эта планета, к которой мы приближаемся… на ней нет океана?
— Только довольно тонкие полярные шапки.
— И плотной атмосферы?
— Только одна сотая плотности атмосферы Терминуса.
— И жизни?
— Я, по крайней мере, не обнаружил.
— Тогда что же могло разрушить эти кратеры?
— Океан, атмосфера, жизнь, — ответил Тревайз. — Пойми, если эта планета с самого начала была безвоздушна и безводна, любые прежние кратеры всё ещё существовали бы, и её поверхность была бы ими покрыта. Отсутствие кратеров доказывает, что она не могла быть безвоздушной и безводной с момента возникновения и в недавнем прошлом могла даже иметь плотную атмосферу и океан. С другой стороны, здесь есть огромные впадины, видимые с орбиты, которые, должно быть, заключали в себе озера и океаны; не говоря уже о том, что отчётливо видны русла высохших рек. Следовательно, эрозия здесь была и видоизменилась не так уж давно, так как новые кратеры ещё не успели образоваться.
— Я, конечно, не планетолог, — недоверчиво проговорил Пелорат, — но мне кажется, что, если планета достаточно велика, чтобы удерживать плотную атмосферу миллиарды лет, она же не может так внезапно потерять её, верно?
— Вряд ли. И я так думаю. Но эта планета, несомненно, была обитаема до того, как атмосфера исчезла. Очень может быть, что здесь жили люди. Думаю, планета перенесла терраформирование, как почти все заселенные людьми планеты Галактики. Вся загвоздка в том, что мы не знаем, какой она была до прихода человека, что было сделано для того, чтобы превратить её в удобный для жизни людей мир, не знаем и того, по какой причине жизнь здесь прекратилась. Могла произойти катастрофа, высосавшая атмосферу и положившая конец человеческой жизни. Или же на планете мог существовать какой-то странный разбаланс, который люди контролировали, пока жили здесь, и который дал порочный цикл исчезновения атмосферы, как только люди исчезли. Может быть, мы найдём ответ, когда приземлимся, а может быть, и нет. Это не имеет значения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});