Скучаем о тебе. Нежно целуем.
Твой папа
454*. В. Я. Брюсову
17 октября 1913
Глубокоуважаемый Валерий Яковлевич!
Спешу поблагодарить Вас за присылку Вашей пьесы, которую я прочту с большим вниманием и интересом. Ваша надпись, свидетельствующая о добрых чувствах ко мне, меня искренно растрогала, хотя и знаю, что не заслужил оказанной мне чести1.
С глубоким почтением и сердечной преданностью Ваш неизменный и восторженный почитатель
К. Алексеев (Станиславский)
1913-17-Х. Москва
455*. Из письма к Л. Я. Гуревич
Середина октября 1913
Москва
Дорогая Любовь Яковлевна!
Спешу известить Вас, что Ваши выписки Мольера я сейчас получил1. Как интересно! Я бесконечно благодарен и вместе с тем сконфужен Вашей добротой. Спасибо, спасибо.
…Я забыл статью в "Дневнике писателя" Достоевского. Письма Шуберт 2 куплю, если не найду – напишу. Записки Щепкина дополненные, конечно, куплю. Все, что касается Щепкина, мне сейчас очень нужно, так как я подробно разбираю его словесные заветы. Если услышите что-либо интересное по этой части, – напишите. Буду бесконечно благодарен.
Ждем в студию Вас и милого Петра Михайловича3. Помещение – чудесное, работают усердно:
1. "Калики перехожие" Волькенштейна,
2. Диккенса – "Сверчок на печи",
3. доканчивают "Праздник примирения" Гауптмана.
4. "Шоколадный солдатик" Шоу,
5. "Отелло" (с Леонидовым) 4,
6. пьеса Уайльда,
7. "Шемякин суд" (для детей),
8. "Нора" Ибсена.
Видите, какая работа! Теперь студия признана, и все ею интересуются. Настроение в театре такое дружное, какого давно уже не было. Все приведены к одному знаменателю.
Целую Вашу ручку и всем кланяюсь.
Яков Яковлевич прислал мне свою пьесу5. Поблагодарите его. Как прочту – напишу. Но беда в том, что прочесть удастся после открытия сезона, каковое очень опаздывает; театр несет поэтому огромные убытки, и мы все волнуемся и сильно работаем.
Сердечно преданный
К. Алексеев
456*. К. К. Алексеевой
24-26 октября 1913
Москва
Дорогая и нежно любимая моя девочка,
я совсем отбился от рук и бог знает сколько времени не пишу тебе. Причина – начало запоздавшего сезона. Пришлось репетировать во всех углах. На мою долю выпала самая ужасная работа – репетировать старые пьесы, вводить дублеров на место заболевших и потихоньку помогать тем ставрогинцам1, до которых не успевает дотянуть руки Немирович. За это время произошло много. Даже не упомнишь всего. Писал ли я тебе, что Свободный театр открылся "Сорочинской ярмаркой"? Несмотря на много дефектов, там было немало хорошего и было очень приятно. Потом была и "Прекрасная Елена"2 в постановке Марджанова. Это такой ужас, о котором вспомнить страшно. Это кошмар, дом умалишенных. Безвкусица, пестрота, богатство ослепительных декораций Симова, занавес Сомова, рыночные остроты, вроде: Елена Лебединовна (прекрасная Елена родилась от лебедя). Наконец, наступило время генеральных репетиций "Ставрогина" и сопряженных с ними волнений.
Спектакль вышел важным, значительным, не для большой публики, а скорее для знатоков. Играют хорошо. Декорации Добужинского, многие – хороши, но разговоры умных людей о том, что Добужинский тяжел, а роман – не пьеса и проч. Спектакль не имел шумного успеха, но слушали хорошо, рецензии хорошие3.
Сегодня, т. е. сейчас, сдал еще один экзамен. Гзовская играла Туанету. Очень хорошо, весело, с брио, имела успех, и это очень приятно мне. Да, забыл сказать, что в "Ставрогине" первым номером прошла мама4. Она всем очень нравится.
Что сказать о твоем пребывании на Кавказе. Мое мнение – если тебе приятно, нечего делать в Москве (а это уж на твою личную ответственность – в будущем), я бы ничего не имел против, но беда в том, что как быть с Васильевыми?… 5
Опять меня оторвали, и письмо пролежало два дня. Кончаю сегодня. За это время от тебя я получил твое милое письмо, из которого узнал, что Васильевы берут с тебя деньги хотя бы за еду. Спасибо им. Это развязывает руки. Мое мнение – оставайся, раз что тебе приятно в Кисловодске. Душевно радуюсь тому, что ты рисуешь и поешь (счастлив, если в одном из этих искусств ты найдешь свое призвание). Нежно обнимаю и благословляю. В следующем письме опишу впечатление "Ставрогина".
Скучаем, часто думаем о тебе, любим.
Сердечно твой
папа
457*. Г. Н. Федотовой
7 ноября 1913
Дорогая, многоуважаемая и нежно любимая
Гликерия Николаевна!
Вчера, на юбилее Щепкина Михаила Семеновича, я думал увидеть Вас, почтительно поцеловать Вам ручку и поздравить Вас с знаменательным для Малого театра днем1. Но меня ждало большое разочарование. Вы не приехали. Думал после юбилея проехать к Вам, но побоялся и не смог. Мне остается написать это письмо, хотя и с большим опозданием, чтобы сказать Вам, что я часто думаю о Вас, люблю Вас нежно и храню самую искреннюю благодарность к Вам за все прекрасные впечатления, которые живут во мне о Ваших сценических созданиях, и также и за все то добро, которое Вы постоянно оказывали мне и нашему театру.
Низко кланяюсь Вам от себя, жены и детей, целую Вашу ручку и остаюсь неизменно и сердечно преданным
К. С. Алексеев
1913 -7 -X -Москва
Поздравляю с прошедшим юбилеем незабвенного Михаила Семеновича. Спасибо за чудесные записки2.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});