Читать интересную книгу Пришествие Короля - Николай Толстой

Что же до тебя, дерзкоречивый вождь румвалов, то я уверен, что ты последний раз видишь эту землю, хотя, как вижу я, ты увечный и не таким могучим бойцам, как я, мериться с тобой силами.

Потому я ухожу, хотя, может быть, и ненадолго. Скоро в этих стенах будет раздаваться эхом треск королевских ребер, скоро кровь брызнет из его жил, скоро глаза Дракона вылезут из глазниц и остекленеют в смертном ужасе!

Боец ушел. Мне было страшно жаль, что рядом с Мэлгоном не было ни его сына Рина, ни другого героя Кимри, чтобы ответить на насмешки чужака. Ведь сам король не может с ним сражаться в битве — его дело совершать обряды и играть в гвиддвилл в Середине.

— Ну, были бы слова стрелами, мы бы все уже померли! — весело воскликнул Руфин. — По местам, ребята! Варвары всегда пыжатся перед битвой. Я в свое время видывал спины и лучших бойцов, чем этот неуклюжий хмырь, да и опять скоро увижу. А, так я и думал!

Восклицание трибуна относилось к появлению в воротах каких-то темных фигур. Если могучий боец вселил невольный ужас в сердца многих, то те, что пришли ему на смену, казались не менее устрашающими. Укрывшись за деревянной стеной у входа за остатками ворот, я увидел десятка два головорезов дикого вида, прятавшихся в тени у входа в Динайрт. Я сразу же узнал в них фрайнков, тех, кого показывал мне с башни Руфин.

Как боец ивисов казался косматым зверем из Запредельного Мира, так эти были похожи на демонов из Бездны Аннона. Голые до пояса, в одних кожаных штанах, с окрашенными в красный цвет волосами, жесткими и острыми прядями зачесанными наверх, с застывшими холодными и пронзительными змеиными глазами, твердыми жилистыми телами. У каждого в руке был двулезвийиый топор на короткой рукояти. Мое сердце на несколько мгновений остановилось, когда я припомнил, что мне рассказывал Руфин: эти люди обычно без страха устремляются на врагов, бросая в них свои топоры (которые они называют Францисками) с такой смертоносной силой и точностью, что они прорубают щиты и нагрудники.

Но что меня больше всего напугало, так это то, что их глаза были прикованы к Руфину, стоявшему среди своих воинов в полете стрелы от них. Их темные фигуры мелькали в тени, появляясь и исчезая, но каждый раз я видел, что они смотрели на свою цель. Нетрудно было понять, что каждому по очереди показывали трибуна.

В обычае королей держать на порубежье отряды юношей, которых называют Сынами Смерти или вроде того. Они не знают закона ни людского, ни Божьего, нет у них ничего — разве только то, что найдут в лесах или горах. От четырнадцати до двадцати лет живут они розно с родней, оборвав все узы с племенем, полные желания и упрямства. Живут они, как волки, беззаконными налетами на богатых людей, бесчестят женщин и сражаются с такими же шайками соперников. На лбу у каждого такого молодца метка демона, чтобы друзья его шайки могли его узнать, а враги боялись.

Временами короли находят дело для Сынов Смерти, натравливая их на врагов в своем племени или вне его, которых они в открытую убить не могут. Тогда Сыны Смерти дают злую клятву убить или искалечить того, на кого укажет перстом своим король. Нет такого королевства, что не держало бы на своих рубежах Сынов Смерти, но из всех племен земных именно среди фрайнков больше всего таких безземельных волков, идущих на службу к чужим королям так же охотно, как к своему собственному.

Я сидел, держа над доской фигурку, не в силах от страха разжать пальцев. Руфин расхаживал взад-вперед, спокойно наставляя своих воинов и работников. Мне так хотелось крикнуть, предостеречь его, но слова застыли на моих губах. Невозможно было поверить в то, что трибун не осознает опасности, угрожавшей ему из черной пасти врат, но крик может ускорить то, что отступило на какое-то мгновение.

Остальные вокруг меня поняли опасность, но, как и я, замерли на месте там, где стояли на валах и в крепости. Один Руфин спокойно ходил и разговаривал в тишине, словно мы были единственными живыми душами среди мертвецов. Действительно, на какое-то мгновение мне показалось, что он последний живой человек на земле и что наступило то страшное мгновение, когда суетная жизнь человеческая будет уничтожена беззаконным вторжением Кораниайд и живой мир навсегда погрузится в тишину среди пустынных ледяных просторов Ифферна. Хотя был он не из Кимри, а чужак, аллтуд, но от этого видение стало для меня лишь более мучительным и страшным. Ведь это был человек, которому не было опоры ни в родне, ни в законе, ни в обычаях племени в час встречи с роком. Так и нам всем придется встретить свой конец, когда внезапно настанет время одиноко брести в обитель ветров, Чертоги Аннона.

Затем вдруг после целой вечности молчания из мрака послышался хриплый вопль, вопль Аннона, крик, который подхватили вороны, важно расхаживавшие по стенам и сидевшие на каждой балке. Это был крик вождя Сынов Смерти, и как волки эти люди рванулись в ворота, подняв для броска свои топоры. Бритты сразу же подняли копья, но сверкающие волчьи глаза были устремлены лишь на одного человека, о чьей голове дали они свою злую клятву.

Как падение сокола был гибкий скачок фрайнкских волков, занесших свои топоры для броска, как скрежещущий вопль крылатого хищника был их кровожадный голодный крик И показался мне в этот миг трибун беззащитной цаплей, широкими шагами пересекающей поток навстречу смертельному удару.

— Давай, пока они не вышли из ворот! — резко крикнул Руфин. Это зрелище врезалось в мое ошеломленное сознание и доныне встает передо мной даже сейчас, когда я рассказываю тебе об этом, о король. Руфин стоит, подбоченясь, спиной ко мне, а там, изогнувшись луком, устремляются вперед его убийцы.

И тут все изменилось, словно по мановению волшебного жезла, — мне показалось, что одно видение просто вдруг сменилось другим. Сразу за криком Руфина послышатся резкий ритмический стук — так на гумне рабы цепами по очереди молотят ячмень, причем первый начинает заново, как только последний заканчивает.

В груди переднего фрайнка вдруг появилось короткое древко не более локтя длиной. Его серые змеиные глаза расширились — он не мог поверить (у меня, честно говоря, глаза тоже на лоб полезли), так и застыл на середине движения, а затем, как показалось мне, медленно — хотя не медленнее, чем я подсекаю своим посохом вот эту траву, — в его груди возникла вторая стрела, затем еще одна. Я услышал, как с глухим стуком они входили в его тело, застревая в ребрах, увидел, как там, где они вонзались, появлялась темная кровь. Фрайнк споткнулся и, отброшенный вонзавшимися одна за другой стрелами, тяжело рухнул на спину.

Показалось, что зрелище повторяется, поскольку обнаженные по пояс дикари, что были позади убитого, стали, в свою очередь, поворачиваться и падать, когда стрела за стрелой с жужжанием глубоко входила в их мягкую плоть. Они лежали кучей, без стона, без движения, но стрелы все летели, не теряя скорости, над их мертвыми телами в беспорядочную толпу их соратников, сбившихся в кучу за воротами. Их ярость и одержимость в мгновение ока улетучились, они, обезумев, толкали друг друга в попытке убежать. Но даже когда они бросились прочь, стрелы настигали их. Раз! Раз! Я слышал, как стрелы входили в тела, одна за другой, с поразительно точной очередностью. Поворачиваясь, враги умирали, прежде чем успевали упасть. Стрелы точно по порядку вонзались в бока и спины нападавших, снова и снова поражая цель в одной и той же точке, вонзаясь во все, что попадалось на пути их безжалостного потока.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});