Больше четырёх секунд мальчик не выдержал и заорал. Пламя тут же затухло.
Базиль заржал:
— А говоришь — немой! Чё я раньше проверить не додумался, идиот старый. Хотя, оно и хорошо, что все думают, что ты немой, пусть и дальше так думают. Понял, щенок⁈ — Тряхнул за плечо бледного мальчика. — Ладно, хватит шутки шутить, давай, выкладывай всё, не доводи до крайности, не люблю я их.
— Это… Док… мой друг, — еле слышно произнёс Взрывник. — Он спас нас с Алёнкой из лагеря детдомовцев и рассказал о заражённых… а потом я потерялся… потом вам попался… я в кисляк попал и побежал. Бежал, пока на вас не наткнулся. Больше я ничего не знаю, не успели мы до стаба дойти.
— Ага, не врёшь, вижу, — смотрел прямо в глаза. — Чё за лагерь такой? — усмехнулся бородатый, — прям, как «зона» звучит.
— Это летний лагерь такой, для детей сирот. Детдомовский я.
— Опустим пока, — чуть махнул рукой. — Про них что знаешь? — сменил фото на пейзаж у озера и стаю с белыми эмблемами на лапах.
— Док говорил, они друзья. Это хорошие мутанты. Людей не едят, только муров и серых… — осёкся, посмотрел на Базиля. Тот лишь усмехнулся и махнул, мол, продолжай дальше.
— Спасают иммунных, помогают рейдерам. Это семья Дока, младшие братья.
— Откуда взялись эти братья, не говорил?
— Их Умник воспитал. — Взрывник перетаптывался на месте, зажав запястье обожжённой руки.
— Продолжай. — Налил пива и снова развалился в кресле.
— Док понимает речь мутантов и, пока тренировался на одном из них в развитии дара, нечаянно вырастил умного мутанта. Их всего пять, и они хорошие.
— Разумные, ты хотел сказать?
— Да, — кивнул мальчик, — как люди, только не говорят, но писать умеют.
— Што-о-о? — лицо бугая вытянулось, глаза увеличились, а брови стали домиком.
— Как, писать⁈ — уселся в кресле, выпрямив спину, уставился на пацана.
— Когтями на земле.
Базиль пихнул мальчишку на пуфик:
— Не отсвечивай, подумать надо. — И углубился в размышления на долгий час, может, больше.
Мальчик так и сидел, молчал и почти не шевелился, понимая, что это не в его интересах.
— Звать как? — очнулся, наконец, Базиль.
— Взрывник.
— Хм… говорящее имя, учту. А до того, как сюда попал?
— Артём. Котов Артемий Павлович я… был раньше, а теперь Взрывник. Док сказал, чтобы я никому прошлого имени не называл.
— Правильно сказал, и не называй больше никому, — сдавленным, севшим голосом сказал Базиль и, вылив остатки пива в стакан, опустошил его залпом.
— И вообще, молчи. Ты — немой, забыл? Откроешь рот на людях, лично тебе шею сверну, тут же. Всосал?
Мальчик кивнул.
— Вот и хорошо… иди пока… — и снова ушёл в размышления.
Выкурив сигарету, Базиль поднялся и вышел из дома.
— Не торопись, Рябый, с выводами. Война войной, но цель её вовсе не та, которую нас схавать пытаются заставить. Нажива там банальная, территория им нужна, а мутанты эти — лишь ширма красивая для отвода глаз. Говорю тебе, лажу Эмберцы твои гонят, не ведись.
— Откуда уверенность такая? — рыжий парень сидел на мягком кожаном диване, вольготно раскинув ноги, и курил, держа в другой руке стакан с бренди.
— Не вчера родился и думать умею… в отличие от тебя. Иногда удивляюсь, как ты стабом управляешь со своими мозгами.
Базиль явно нервничал. Взвинченное состояние не давало покоя ногам и рукам. Он то дробь каблуком отстукивал, то стакан на столе крутил и курил больше обычного.
— Твоими пользуюсь, — усмехнулся крутой парень.
— Оно и видно. Вот и сейчас воспользуйся, я настаиваю.
— И что ты предлагаешь? Отказаться от такого куска? — Рябый оторвал спину от дивана, уперев локти в колени, вопросительно, но с прищуром, уставился на товарища.
— Смотри, как бы он поперёк глотки тебе не встал, этот кусок. — Буркнул Базиль и снова закурил.
— Думай Рябый, хорошо думай, прежде чем подписаться на такое.
— Я уже подписался.
— Ещё не поздно дать задний.
Рябый бросил на друга уничтожающий взгляд.
— Не зыркай на меня. Жизнь дороже.
— За мной стаб… А за тобой только ты.
— Вот именно!
— Я семь лет себе имя зарабатывал! — Прорычал севшим голосом Рябый, глядя на Базиля исподлобья.
— Ты — мур, и этим всё сказано. Как ни карячься, но чистым не станешь…
Разговор длился до поздней ночи, Базиль вернулся задумчивый и злой. Заглянув в каморку, где спал Взрывник, мужчина постоял немного в дверях, пошатываясь, поправил одеяло и вышел, тихо притворив дверь. На кухне достал из холодильника водку, поставил на стол рюмку, вынул резной серебряный портсигар, положил перед собой в открытом виде и долго на него смотрел. Провёл пальцем по фотографии, закрыл и убрал во внутренний карман. К водке так и не притронулся, всю ночь просидев на стуле, глубоко уйдя в себя, пока не захрапел.
Утром Взрывник не стал будить уснувшего за столом Базиля. Написал записку:
«Ушёл за пивом и едой к Чафе. Взял карту. 7: 15», — И вышел в магазин, а точнее, в торговую лавку, хозяином которой был толстый азербайджанец Чафа. Десять минут туда, десять-пятнадцать там и на обратную дорогу — десять, и то это с запасом, не спеша. Взрывник шёл весь в мыслях о Доке, Алёнке, меченых мутантах и вчерашнем разговоре с Базилем, и не заметил, что за ним следят. Как сунули ему в карман мешочек со споранами, он тоже прозевал, очнувшись лишь тогда, когда почувствовал, как его грубо схватили за шкирку и, трепля в разные стороны, противный голос заорал почти в ухо:
— А-а-а! Попался, сучёныш! По карманам лазать надумал!
От неожиданности он чуть не ляпнул, что он не лазал никуда, но вовремя опомнился и лишь громко замычал. Мужик неопрятного вида, с явными признаками бомжевания, трепал пацана и причитал, что его обокрали и вор пойман с поличным.
Собралась толпа зевак.
— Да что у тебя красть, Бичара? — заржал кто-то из толпы. — Если только паразитов⁈
— Украл! Кошель мой украл! А я вчера три спорана заработал, вот, пришёл к Чафе, за покупками, хвать, а кошелёчка-то и нету! Тю-тю кошелёчек! — распинался вонючий мужик. — А этот вот тёрся рядом, я сообразил, что он подрезал!
— Да гонишь ты, это же тот малой, с арены, — крикнули из толпы.
— Да, да точно, — подтвердил рядом стоящий рейдер, — видел я его, хорошо дрался.
— Базиля это пацан, — вышел Чафа из-за прилавка. — Пусти пацана, падаль.
— Да ты глянь на него, это не щипач, гонишь ты, Бичара, — заржал какой-то подросток.
— А вы кармашки его проверьте сначала, а потом заступайтесь, — язвительно заявил бомж, держа «вора» за свитер.
— А ну, малой, выворачивай карманы. — приказал Чафа.
Взрывник со спокойной душой сунул руки в брюки и в удивлении замер. Да, там, действительно, лежало то, чего быть не должно было.
— Вот! Вот он мой кошелёчек! — задёргался и завопил бомж. — Три спорана там! Вчера у Мулы заработал, можете спросить!
Чафа взял тряпичный мешочек с тесёмками из руки Взрывника и высыпал на свою ладонь ровно три спорана. Люди забубнили.
Мальчик задёргался и замычал, это была явная подстава. Как он хотел сказать всем об этом и ещё сказать, чтобы позвали Базиля, он-то точно разберётся в этой ситуации.
— Чего делать будешь с вором? — спросил знакомый противный голос.
— А чего с ним делать, на органы загоню или продам кому. Хочешь — купи раба! — радостно предложил Бичара, сияя от счастья, и закатил глаза к потолку, делая вид, что думает, — за три горошины!
— Добро! — тут же ответил мужик, похожий на крысу, и торопливо пожал бомжу руку, фиксируя сделку.
В толпе прошелестели удивлённые возгласы.
— Подстава, явная подстава, — переговаривались свидетели.
— Даю пять! — крикнули из толпы.
Все оглянулись — кто это там такой щедрый?
Бомжара скуксил печальную мину и тоскливо посмотрел на свою руку, которая ещё была в руке Кидиса. Распихивая народ, в центр вышел тот самый пожилой мужчина, который орал на ринге в матюгальник.