празднеств победы на Кудыкиной горе над проклятым Кощеем выдать всем, кто попросит (поштучно в одни руки; одноруким — четверть; безруким — осьмушку):
Квасу — кружку;
Чарку — водки;
Киселя — ковшик;
Ведро медовухи;
Стакан сивухи.
Итого: на 3 целковых с полушкой.
(Предположительно один из первых документов бухучёта. XII век)
Документ б/н
Трезвого увижу — накол.
(из дворовых нравоучений. Бездаты)
Документы б/номеров
(смятые, скомканные)
«Надоел. Ухожу к Лешему. Он мне бусы обещал. Василиса»
«Баба с возу… Иван»
«Сам дурак»
без подписи
(Из частной переписки. Береста. Ближе к концу XII века)
Документ № 50
Директору Старгородского архива Бессмертному К. Б.
Милостивый государь!
Нижайше прошу разрешить частное использование в течение двух недель документов за номерами с 36 по 49 и пяти записок б/н для литературной работы над сказочной поэмой.
Начинающий поэт Пушкин Саша.
P.S. Обещаюсь возвратить в срок.
06 июня месяца 1812 года.
Документ № 51
Акт (от 17.06.1861)
Составлен следователем по особо мелким хищениям Старгородского полицейского участка Головотяпкиным М. М. в присутствии понятых гр-н Топчинского А. М. и Бобчинского К. М.
Сим заверяю, что документы за номерами 36–49 из архива похищены. В содеянном, согласно расписке, подозревается двор-н Пушкин А., местонахождение коего не установлено.
(слева в углу приписка карандашом: «Ай да Пушкин, ай да…»)
Документ № 52
Заявка (от 29.02.2021)
Директору Старгородского архива Бессмертному К. Б.
Уважаемый Клин Борисыч!
В целях создания художественного беллетристического произведения разрешите ознакомление с документами за н/п 36–49 в читальном зале архива.
С уважением, член союза начинающих писателей (подпись неразборчиво)
(виза в левом верхнем углу: «Документы украдены. Обратитесь к коллеге по цеху Пушкину А.»)
Заявление
На правах искренней жалобы
(не зарегистрировано)
По причине отсутствия исторических артефактов, необходимых для написания художественного произведения (ввиду кражи 200 лет назад каким-то Пушкиным Сашей) моё участие в проекте по воссозданию исторической ценности народной сказки считаю категорически невозможным.
С уважением, неизвестный автор.
(вышеизложенные документы не найдены и никем не читаны).
ПРОЛОГ
Хорошо поставленный голос звучал мягко:
— Ниночка. здравствуйте! Как славно, что я застал вас! Вот. Эту рукопись передайте пожалуйста Евгению Ефимовичу лично.
Посетитель, высокий, стройный в идеально подогнанном сером костюме, вынул из кожаного портфеля увесистую пачку бумаги и хотел уж было протянуть перед собой, как вдруг рука его по неведомой причине дрогнула, и на пол скользнули несколько листов. Мелькнув незаметно, они тут же скрылись из вида. Мужчина не обратил на них внимания. Не увидела пропажи и Ниночка, — прелестное создание в голубеньком платьице — а только прощебетала с улыбкой:
— Я передам, передам, Михаил Афанасьевич! — вскочила и помогла пристроить бумаги на столе.
Гость вежливо откланялся и вышел из приемной. Немедля, как захлопнулась дверь, в глазах у него слегка помутилось, а в груди сделалось нехорошо. На секунду даже мелькнуло странное видение, до смешного похожее на прозрачного, длинного человечка, повисшего в воздухе… но тут же пропало.
Мужчина вынул платок, аккуратно приложил к вспотевшему лбу и задумчиво произнёс: «Жара. Жарко сегодня». И осторожным шагом направился к выходу.
А листы, так внезапно исчезнувшие от внимания посетителя и секретарши, больше никто и никогда не обнаружил бы…
«Москва тонула в пламени жары. Над Патриаршими нещадно палило заходящее солнце, заливая в окна домов цвет расплавленной меди и наполняя воздух удушливым, горячим запахом весны. Под зеленеющими липами со стороны Малой Бронной пытливый глаз случайного прохожего мог разглядеть две призрачные фигуры. Стоит сказать, однако, что в этом никакой странности впоследствии отмечено не было. Где ещё укрыться в час небывало жаркого заката, как не в тени городской аллеи. Одна из фигур походила на человека в помятом клетчатом пиджаке и жокейском картузике, а вторая и вовсе на огромного чёрного кота. Оба казались заняты беседой. Хотя в разговоре их тоже никакой странности не наблюдалось. Обыкновенный был разговор.
— Когда же он появится? — озадачено произнесла фигура, более похожая на кота.
— С минуты на минуту, — поспешно ответствовал тот, что в клетчатом. — И наши скоро будут.
— Вопрос — сгодятся ли?
Клетчатый пытливо глянул по сторонам и забормотал:
— Сейчас, сейчас, — усадил на нос разбитое пенсне, одно стекло которого отсутствовало, а второе треснуло, вытянул из кармана штанов потрёпанную записную книжку и полистал.
— Ага, вот! Извольте знакомиться, Берлиоз Михаил Александрович, в прошлом видный литературный критик, ранее занимал, был избран, назначен, а ныне… — он перебирал страницы, бегая глазами по строчкам, — О! Не кто иной, как редактор и председатель правления. А, Бегемот! То, что надо.
— А второй?
Клетчатый справился и о втором.
— Иван… Тут всё не так удачно. Грубиян, бездарный поэт и неграмотный атеист, но главное…, стишки у него… ну, ты понимаешь.
— Времени нет — мессир на подходе, — угрюмо кивнул кот. — А у меня ещё примус не куплен и гривенника нету. Может я их того?
— Что понимать под словом «того»? — ухмыльнулся клетчатый и театрально закатил глаза. — В своём ли ты уме? Как можно! Вот на обратном пути и пошалим.
Кот остался недоволен:
— В своём уме? Да я в чужой шкуре! Откуда у меня свой ум? А есть ещё кто поблизости?
Аллея, к несчастью, оказалась пуста. И только выше названные Михаил Александрович и некий Иван упорно к ней приближались, ещё не выдав себя присутствием перед фигурами, которые вели о них столь интересную беседу.
— А, гори они огнём! — игриво выругался клетчатый. — Мессир приказал организовать ему беседу с москвичами. Значит, нужны, как минимум, двое. Пусть будут. К тому же, заметь, уважаемый Бегемот, оба отъявленные атеисты. Это его положительно позабавит.
Кот отрешённо махнул лапой, но что-то прикинул в чужом уме и озадачился:
— Нестыковочка!
— Что такое? — клетчатый, дёрнув бровью, поправил пенсне.
— Жарко.
— И?
— Вот тебе и «и»! А ну как пить захотят и попросят нарзану…
— Тамара опять бидоны не помыла и соды лишку бухнула — сокрушённо подхватил клетчатый. — Ах, негодница! У Михаила Александровича аллергия! Пятнышками, бедолага, покроется и, чего доброго, побежит в аптеку. И Бездомный-поэт за ним, того гляди, увяжется. Мессиру это ох как не по нраву будет.
— Надо пить, — обречённо буркнул кот.
— Придётся.
И оба, не произнеся больше ни слова, решительно двинулись к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды».
Тут необходимо отметить отсутствие ещё одной странности этого, впоследствии страшного, майского вечера. Будочка оказалась не только пестра, но и открыта.
Первым нарушил молчание гражданин в пенсне, с широкой улыбкой обратившись к хозяйке заведения:
— Здравствуй, прелестница! Налей-ка нам поскорее нарзану.
Женщина в будочке с недоверием глянула на вопрошающего, потом на кота. Но первый улыбался широко и искренне, а последний держался уверенно и так лихо завернул правый ус, что особых подозрений не вызвал.
— Нарзану мало. На четыре стакана, — зачем-то объявила она.
— Мило! — восхитился клетчатый. — Вот все