без звёзд, без воздуха, без света и тепла — холодный и безжизненный…
Несколько бесконечно долгих секунд, и мы вывались с обратной стороны. Я оступился, успев отвыкнуть от твёрдой почвы под ногами, придержался за ствол толстого дерева, вдохнул настоящий, живой воздух, пахнущий цветами и травой, и облегчённо выдохнул. Всё-таки в том чёрном «ничто» было до жути неуютно и тоскливо, словно оно высасывало из тебя все твои чувства…
— Как себя чувствуешь? — участливо поинтересовался Майки Романов, внимательно приглядываясь ко мне со стороны.
— Нормально. Слабость немного… И голова слегка кружится… — я прислушался к себе. — Суставы ломит, прям выкручивает… Терпимо! — отмахнулся я.
— Неудивительно, учитывая сколько силы через тебя прошло.
Он легонько коснулся моей головы своей ладонью, по мышцам и телу пробежал импульс исцеляющего тепла, и боль и усталость ушли куда-то на второй план, если не исчезли совсем.
— Спасибо! — кивнул я своему потомку, как бы смешно это не звучало, вздохнул полной грудью свежий, прохладный воздух и огляделся. — Где это мы?
— В Китае.
— Я не это имел ввиду… В Китае? — удивился я, глянув на сосредоточенно смотрящего перед собой Майки.
— Угу. — подтвердил он.
— Почему в Китае?
— Нам нужен язык, источник информации, который нужно хорошенько допросить… А Китай подойдёт для этого лучше всего. Здесь всем заправляет самый слабенький божок.
— Я думал, ты уже всё узнал.
— Не всё. — поморщился Майки. — Только общую информацию. Мой прошлый источник информации быстро иссяк… сломался. А инфополе этого мира слишком… — он ненадолго прикрыл глаза и нахмурился. — Слишком много помех, шума, мусора. Слишком большой объём ненужной информации, сложно выудить что-то определённое…
— Понятно. — кивнул я, догадываясь, что он подразумевал под словом «сломался».
Мы стояли на небольшом холме под сенью цветущих деревьев. Слева пробегала широкая мощёная дорога, а буквально в паре сотне метрах от нас, у подножия холма, стоял шикарный замок, выполненные в традиционной китайской манере. Странные многоярусные крыши, высокий каменный забор, красные китайские фонарики с огоньками, суровая охрана в привычных китайских одеяниях, с копьями, украшенные красными кистями. И гости… Много гостей, постоянно прибывающих на какое-то явно не самое последнее мероприятие, в дорогих, роскошных каретах или в паланкинах…
— Какой сейчас год? — задумчиво уточнил я.
— Две тысячи сто тринадцатый.
— Всего-то? — слегка удивился я. — И ты не мог сюда добраться без меня?
— Угу. — кивнул Романов и усмехнулся.
— Погоди… Не от рождества Христова?
— Нет, конечно. — покачал он головой. — Они ведут отчёт от дня рождения своего бога…
— Как в Древнем Египте? От дня рождения каждого фараона?
— Типа того. Только здесь фараоны не умирают… Здешние фараоны действительно боги.
— И на сколько этом мир впереди нашего?
— На две тысячи лет от твоего времени… Но в этом мире всё непросто. — вздохнул Майки. — Здесь царят культы, храмы, поклонения богам, жертвоприношения. Здесь не любят технологии, потому как они могут составить конкуренцию божественной силе. Но они всё равно есть. Былые остатки роскоши сгинувшей цивилизации.
Про путешествия на другие планеты здесь давно никто не вспоминает, как и про космические корабли и контакты с внеземными цивилизациями. Но зато здесь есть несколько крупных городов, в которых технологии развиты до небывалых высот, по нашим с тобой меркам. Анклавы… — Майки тяжело вздохнул. — Это что-то типа содружества городов или государств, с одаренными, служащими на благо общества, и современными технологиями. Забавное сочетание. Одарённые у них, как я понял, под особым контролем — им не дают нормально развиваться и не пускают во власть. В какой-то степени это даже правильно, чтобы они снова не вышли из-под контроля и не натворили делов.
— Снова?
— Снова. Были уже преценденты. Войны магов, тому пример. Да и те же боги… Боги это ведь просто высшие одарённые. И вот с богами анклавы не ладят. Как и боги с анклавами… У них холодная война, вынужденный паритет, бессильное противостояние. Боги не могут окончательно раздавить анклавы, хоть и пытались, а те ничего не могут противопоставить богам, играя в глухую оборону. Этот мир, словно два противоположных полюса — на одном фанатики и искусственная вера, на другом наука и технологии. Как они ещё на разорвали этот шарик на две части, непонятно…
— На этом можно сыграть. — задумчиво пробормотал я, наблюдая, как по дороге мимо нас проехала очередная, богато украшенная карета в окружении десятка охранников на лошадях. — Можно выйти на контакт с главами анклавов. Враг твоего врага… Нам не помешает информация и помощь, ты сам говорил.
— Не думаю… — помотал Майки головой. — Мы с тобой тоже одарённые. А их, как ты помнишь, анклавы держат на коротком поводке.
— Ясно. А что с богами? Сколько их здесь и кто против нас?
— Все против. — усмехнулся Романов. — Все пятеро. Янь-ван, Тонакатекутли, Шива, Ра и Бастет.
— Знакомые имена.
— Ещё бы. Новые боги не стали придумывать ничего нового и просто взяли имена из мифологии. — брезгливо усмехнулся Майк. — У них даже на это фантазии не хватило. Каждый из них живёт в своем мирке, у каждого есть кусок земли или целый континент, который он контролирует. Янь-ван сидит в Азии, Тонакатекутли присматривает за Северной и Южной Америкой, Шива — тот, как ты понимаешь, отвечает за Индию и Индонезию. А Ра с Бастет, кажется они правят вместе, обосновались в Африке.
— Они все равные между собой?
— Между собой да. Но, вроде, есть какой-то верховный божок.
— Вроде?
— Я не смог получить более точную информацию. — пожал плечами Майки. — Мой источник быстро иссяк, когда я стал задавать ей неудобные вопросы. У неё стоял какой-то ментальный блок в голове. Очень хороший блок, скажу я тебе.
— Значит, нам нужен язык… — задумчиво пробормотал я, глядя на ворота китайского замка.
— Угу… Я так и сказал тебе несколько минут назад. Янь-ван самый слабый из этой божественной шайки, с ним у нас есть хоть какой-то шанс.
— Звучит не очень обнадёживающе.
— Зато правдиво. — хмыкнул Майки. — Ладно, нам туда. Пошли. — кивнул он в сторону замка китайского божества и лёгкой походкой двинулся со спуска с холма.
— Наши европейские морды не вызовут подозрений? — спросил я в спину своего