Эх, жаль не посмотреть. Из проема, ведущего на нижний этаж, появилась розовая голова.
— Ты как? Загораешь?
— Ага, блин, лимоны собираю. Вы там как?
— Держимся, заблокировали их на третьем этаже, — Оля пригнулась, когда от новой очереди отлетела каменная крошка и посыпалась на нас, — Помощь твоя нужна. У нас ловушек в доме полно, но я одна не справлюсь.
Мы спустились на четвертый этаж, я мельком отметил тактику и расположение студотряда. Заблокированная лестница в центре корпуса. Помимо решетки чуть ли не до потолка натаскали мешков с песком, за которыми укрылись два студента и периодически стреляли в узкие щели. Метрах в десяти по обе стороны от лестницы дыры в полу, также обложенные мешками. У каждого отверстия, не высовываясь, лежит молодежь и ведет перекрестный огонь по этажу.
Удобно, без гранатометов или дымовух, тут не пройти, только если в момент перезарядки, но Леха нормально выдрессировал свой отряд. Может и мажоры, но когда вопрос жизни и смерти, то готовы по инструкции работать.
— Нам надо дальше, только тихо, — непонятно зачем, учитывая стрельбу вокруг, шепнула Оля.
И потянула меня мимо одной из дырок, где как раз с криком: «По ногам бей…Да-да, добивай теперь!», палила одна из подружек Оли. Та самая с большими глазами и не только глазами. Мои же глаза, буквально против воли, отметили лежащую на животе девушку и подрагивающие в такт выстрелов упругий зад.
— Ну ты серьезно? — Оля толкнула меня в плечо, — Скорее давай!
Мы бочком протиснулись мимо мешков и побежали по коридору. Остановились возле угловой комнаты, и Оля кивнула мне на два массивных засова, явно установленных совсем недавно. Внутри оказалась душевая. Небольшой предбанник с раковинами и зеркалом во всю стену, а дальше четыре кабинки с плотными непрозрачными занавесками. Пол и стены уложены потрескавшейся грязно-белой плиткой. На зеркале листок бумаги с надписью от руки: «Уходя, открой шторки и проверь лаз. Приходя — тем более!»
Оля, на правах знатока местных порядков с дробовиком наперевес быстро проверила все кабинки и позвала меня к последней. Часть стены там отсутствовала, расколотая плитка валялась на полу, да еще и лист фанеры прикрывал какую-то дыру. Она отступила, пропуская меня, и шепнула, чтобы не шумел, а я начал разбирать завал.
Леха, видать, здесь потрудился. Стена раскурочена до стояка, несколько труб выпилено, вместе с ними обколота часть стены, пол завален очередным тряпьем. Я тихонько разбирал мусор, тряпки и обломки кирпичей, постепенно открывая проход на нижний этаж. Тесненько, но пролезть реально, если без броника и разгрузки.
Когда проем показался полностью, мы прислушались — выстрелы, крики, ругань слышались постоянно, но где-то дальше. И конечно нельзя было быть уверенными, что внизу кто-то не притаился, но все же в уши ничего не бросалось.
— Там переход в соседний корпус, — Оля тронула меня за плечо, привлекая внимание, — На дверях засовы, но к ним протянуты тросы, и их можно дернуть, не выходя из душевой. Я пойду, а ты меня потом вытяни, если что.
— Сам справлюсь, — я начал снимать разгрузку, — Ты лучше скажи, много таких дырок в корпусе?
— Между комнатами есть, — Оля задумалась, — если шкаф стоит у стены, значит, за ним проход. Между перекрытиями есть в правом крыле, но это я тебе потом покажу. И из триста шестого можно на второй этаж пройти. Еще есть, но я так с ходу не назову. Главное, в нечетные не лезь, там ходячие могут быть.
— А с балконами что?
— В двести восьмом решетка подпилена, а в остальных местах глухо все.
— Ладно, я пошел.
Вернул глушитель на пистолет и полез вниз. Спрыгнул, мягко спружинив на стопку простыней, и выглянул из кабинки — никого. Подошел к двери и прислушался. С одной стороны выстрелы, довольно громко стонет кто-то раненый, а с другой стороны будто рой гудит. Хрипы, чавканье, треск дерева, шумное трение толпы, когда одно тело давит на другое. Что-то совсем не захотелось туда выходить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я оглянулся и подобрал кусочек от разбитого зеркала. Буквально на сантиметр приоткрыл дверь и стал через зеркальце пытаться понять, что происходит. Слева, довольно далеко, где-то в районе лестницы несколько чернокожих бойцов в военной форме. Выглядывают из комнат, не решаясь двигаться между двумя незримыми линиями, на полу видны тела как совсем мертвых, так и раненых со свежими бинтами на ногах. Мда, кто-то все-таки проскочил под обстрелом, а теперь пытается достать студентов в потолке. Кажется, из одного дверного проема мелькнул кончик снаряда от гранатомета, но толком не разобрать.
Я перевел зеркальце в другую сторону и чуть не шарахнулся, так резко и неожиданно и, главное, совсем рядом от удара изнутри прогнулась дверь. Но выдержала. Я разглядел тросики, привязанные к засовам. Они встречались на середине двери, выходили на крюк и уже вместе убегали куда-то вниз. Я стал искать, где они выходят у меня и заметил, что одна плитка выделяется, швы вокруг отсутствовали. Разбираться в Лехиных строительных талантах было некогда, так что я просто сковырнул ее ножом. Открылась ниша с очередным крюком и деревянной ручкой, к которой закрепили тросы. Я уперся ногой и потянул, будто лодочный мотор пытаюсь завести, только не резко.
Пошла родимая! Стоило засовам выскочить из пазов больше чем наполовину, дверь под тяжестью толпы ходячих распахнулась сама. Я только и успел вскочить и, вцепившись в дверную ручку, крепко вдавить дверь на себя.
А за ней хлынула толпа. Не знаю, сколько их там было, накопленные специально да привлеченные пальбой, но в дверь постоянно бились. Кто-то ломился, кто просто задевал, рычали так, будто супермаркет в «черную пятницу» только что открылся.
Послышались крики и затарахтело сразу несколько автоматов. Я слышал чавкающие звуки, когда пули прошивали зомбаков насквозь, но точно знал, что меньше их не становится. А потом в коридоре прогремел взрыв. Все-таки РПГ у них было.
Взрывной волной меня чуть не отбросило от двери, стены задрожали. Пальнули прямо в толпу, но взорвалось явно где-то дальше по коридору. Дверь покосилась, и в щель протиснулась мертвая рука. И упала на пол дымящимся обрубком.
Я начал пятиться к проему, оттуда что-то кричала Оля, но я никак не мог отвернуться от двери. Те части, которые я видел сквозь щели, притягивали, как магнит. Дурацкое чувство мерзости и гадости, от которого никак не можешь оторваться, будто прыщ себе выдавливаешь.
Ассорти из взорванных мертвяков, шевелящаяся масса рук, ног, перекошенных челюстей. И по всей этой куче уже ползли все новые и новые твари и рвались вперед.
Я бросился к лазу. Подбежал к душевой кабинке, обернулся, несколько раз выстрелил в щелкающую зубами морду и еще несколько раз прямо через обломки двери, надеясь добавить хаоса в этой адской куче-мале.
Забросил пистолет Оле и стал карабкаться наверх. Цеплялся за трубы и почти уже вылез, как что-то хрустнуло, ржавая труба надломилась, и я стал опускаться вниз. Почувствовал, что меня кто-то пытается схватить за ботинок и с утроенной прытью, царапая спину о неровные края пролома, как пробка из бутылки, выскочил наверх.
Забрал у Оли пистолет и заглянул вниз. Понял, что стрелять бесполезно, только ступеньки для шаркунов создам — душевая внизу была набита битком.
— Есть чем заткнуть? Стиралка может?
— Неа, здесь прачечная общая, — Оля передала мне лист фанеры, — Так прикрой и пошли дальше скорее.
Мы выбежали в коридор, и пока Оля задвигала засовы, я проверил студентов.
— Как там?
— Там жара, но им точно не до нас сейчас, — ответил Пухляш, надо будет узнать, как тут кого зовут, если буду Лехе помогать с эвакуацией, а то неудобно даже: мажор, пухляш, сиськи… хоть Павлика и Олю опознать могу.