Маграт и нянюшка Ягг сидели на койке и угрюмо молчали.
— Что-то я проголодалась, — сказала матушка Ветровоск. — Пока шла сюда, унюхала запах жаркого, может сходим да проверим, а? Как вы насчет этого?
Другие две ведьмы по-прежнему сидели, молча вперившись в пол.
— В любом случае у нас всегда остаются тыквы, — наконец откликнулась Маграт. — Да и гномьи пироги остались.
— Гномьи пироги, они есть всегда, — машинально подтвердила нянюшка Ягг и подняла голову.
Лицо ее представляло собой настоящую маску стыда.
— Э-э-э… Эсме… Э-э… Понимаешь ли, деньги…
— Деньги, которые мы отдали тебе, чтобы ты для надежности хранила их в своих панталонах? — уточнила матушка.
Судя по тому, как развивался разговор, этот обмен репликами был навроде первых нескольких камешков, предвещающих большую лавину.
— Э-э-э… Ну да, я говорю именно об этих деньгах… Э-э-э…
— О деньгах, которые лежали в большом кожаном кошельке и которые мы собирались тратить крайне осмотрительно? — спросила матушка.
— Понимаешь ли… Деньги…
— Ах, деньги! — воскликнула матушка.
— …Их больше нет… — прошептала нянюшка.
— Их украли!
— Она играла в азартные игры, — с затаенным ужасом в голосе пояснила Маграт. — Причем с мужчинами.
— Да какой там азарт! — огрызнулась нянюшка Ягг. — Я вообще не азартный игрок! Да и картежники они никудышные! Я, можно сказать, без конца выигрывала!
— Однако деньги все ж проиграла, — заметила матушка Ветровоск.
Нянюшка Ягг снова потупилась и что-то невнятно пробормотала.
— Ась? — переспросила матушка.
— Без конца выигрывала, говорю, — отозвалась нянюшка. — А под конец подумала: ба, да ведь мы можем сорвать неплохой куш — ну там, чтобы не слишком отказывать себе в городе, к тому же мне всегда везло в дуркера…
— И ты начала поднимать ставки, — кивнула матушка.
— Как ты догадалась?
— Дурное предчувствие, — устало ответила матушка Ветровоск. — И, само собой, тут всем, кроме тебя, вдруг стало необыкновенно везти, я права?
— Поперло просто невероятно, — понурилась нянюшка Ягг.
— Гм-м.
— Но все равно никакой это не азарт, — заявила нянюшка. — Я ведь и понятия не имела, что это азартная игра. Когда я села за стол, они и карт сдать толком не могли. А обыграть таких противников — это никакой не азарт, а самый обычный здравый смысл.
— В том кошельке было почти четырнадцать долларов, — сообщила Маграт, — не считая заграничных денег.
— Гм-м.
Матушка Ветровоск уселась на койку и забарабанила пальцами по деревянной отделке. Взгляд ее стал отсутствующим. У них в Овцепиках люди были дружелюбны и честны настолько, что, даже попадись им профессиональный шулер, они, скорее всего, спокойно и открыто поймали бы его за руку, не спрашивая, как он там называется. Да и выражение «карточный шулер» до их мест никогда не доходило. Но человеческая природа повсюду одинаковая.
— Надеюсь, ты не очень расстроилась, а, Эсме? — с тревогой спросила нянюшка.
— Гм-м.
— А помело новое я куплю, сразу как вернусь домой.
— Гм… что?
— Проиграв все деньги, она поставила на кон свое помело, — торжествующе произнесла Маграт.
— А у нас вообще осталось хоть сколько-нибудь денег? — поинтересовалась матушка.
Тщательная проверка многочисленных карманов и панталон принесла сорок семь пенсов.
— Хорошо, — хмыкнула матушка. Она сгребла монетки и сунула их в карман. — Этого должно хватить. По крайней мере, для начала. Ну, где эти типы?
— Что ты собралась делать? — в ужасе осведомилась Маграт.
— Играть в карты, — ответила матушка.
— Но так нельзя! Ты не имеешь права! — воскликнула Маграт, сразу узнавшая блеск в матушкиных глазах. — Ты собираешься обыграть их с помощью ведьмовства! Но это запрещено! Нельзя влиять на законы вероятности! Это нечестно!
Корабль был практически целым плавучим городом, и, поскольку теплый вечерний воздух все же дарил кое-какую прохладу, практически никому не хотелось сидеть в помещении. На палубе между штабелями груза группками прогуливались гномы, тролли и люди. Матушка протиснулась между ними и направилась в салон, почти такой же длинный, как сам корабль. Из салона доносились звуки шумного веселья.
Подобные корабли были самым быстрым и самым доступным средством передвижения на дальние расстояния. Как выразилась бы матушка, здесь можно было встретить самое разное отребье, а на корабли, идущие вниз по течению накануне Сытого Вторника, всегда набивались определенные любители поживиться за чужой счет.
Матушка Ветровоск вошла в салон. Со стороны могло бы показаться, что его входная дверь обладает совершенно волшебными свойствами. Матушка Ветровоск подходила к ней своим обычным шагом. Но стоило ей миновать дверную арку, как она внезапно превратилась в согбенную, едва ковыляющую старушку, являющую собой зрелище, которое тронуло бы даже самое черствое сердце.
Доковыляв до стойки, матушка остановилась. На стене за стойкой висело такое огромное зеркало, какого матушке в жизни видеть не приходилось. Она некоторое время смотрелась в него, но с виду зеркало выглядело достаточно безопасным. Что ж, придется рискнуть.
Она еще немного сгорбилась и обратилась к человеку за стойкой.
— Икс козу муар, мусью, — окликнула она[14].
Человек за стойкой бросил на нее равнодушный взгляд и продолжил полировать стакан.
— Чего надо, старая? — спросил он.
В свидетельствующих о полном старческом маразме глазах матушки Ветровоск мелькнула едва заметная искорка.
— О… так ты меня понимаешь? — удивилась она.
— Да у нас тут кого только не бывает, — пожал плечами человек.
— В таком случае не будешь ли ты так любезен одолжить мне колоду этих — как их? — ах, да! Кажется, они картами зовутся, — проскрипела матушка Ветровоск.
— Никак собираешься в гроб сыграть? — сострил человек за стойкой.
В глазах матушки снова мелькнул ледяной огонек. Однако она сдержалась и спокойно ответила:
— Да нет, просто пару сьянсов разложить. Хочу попробовать понять, в чем суть.
Человек нырнул под стойку, вынырнул и швырнул ей засаленную колоду.
Матушка Ветровоск рассыпалась в благодарностях и заковыляла к стоящему в сторонке, покрытому пятнами от стаканов столику, в беспорядке рассыпала на нем карты и уставилась на них.
Буквально через несколько минут ее плеча мягко коснулась чья-то рука. Подняв голову, матушка увидела над собой приветливое открытое лицо человека, которому кто угодно с радостью и без каких-либо вопросов дал бы в долг. Когда незнакомец заговорил, во рту у него блеснул золотой зуб.
— Прошу прощения, матушка, — сказал он, — но у меня и моих друзей, — он указал еще на несколько гостеприимных лиц за соседним столом, — было бы гораздо спокойнее на сердце, если бы ты присоединилась к нам. Женщине опасно путешествовать одной.
Матушка Ветровоск мило улыбнулась ему, а потом неопределенно махнула в сторону своих карт.
— Никак не могу запомнить: циферки старше картинок или младше? — пожаловалась она. — Скоро, видать, собственную голову где-нибудь забуду!
Все рассмеялись. Матушка прошаркала к соседнему столу и уселась на свободное место, расположенное так, что зеркало оказалось прямо у нее за спиной.
Она улыбнулась про себя, после чего наклонилась вперед, всем своим видом выражая готовность.
— Так расскажите же мне, — сказала она, — как играют-то в эти самые карты?
Ведьмы очень тонко чувствуют сказки. Они чувствуют их так же, как человек, купающийся в крошечном пруду, чувствует присутствие там форели.
Если знаешь, как устроены сказки, можно считать, дело в шляпе. Или, как говорят гномы, в каске.
Например, если за один стол с тремя опытными шулерами усаживается явный простофиля да еще спрашивает: «Как вы играете в эту игру?», кого-то определенно будут трясти до тех пор, пока у него все зубы не выпадут.
Маграт и нянюшка Ягг бок о бок сидели на узкой койке. Нянюшка рассеянно щекотала Грибо брюшко, а кот довольно мурлыкал.
— Если она, чтобы выиграть, воспользуется ведьмовством, мы можем навлечь на себя ужасные неприятности, — сказала Маграт. — Ты ведь знаешь, как она не любит проигрывать, — добавила она.
С проигрышами матушка Ветровоск наотрез отказывалась мириться. С ее точки зрения, проигрыш — это нечто, случающееся с кем-то другим, но не с ней.
— Это все ее йогоизм, — откликнулась нянюшка Ягг. — Все люди от природы такие. Йогоисты. А она — великая йогоистка. Впрочем, все ведьмы такие, таков уж наш удел.
— Она обязательно воспользуется ведьмовством, — покачала головой Маграт.
— Использовать чары в азартной игре значит искушать судьбу, — важно сообщила нянюшка Ягг. — Жульничать — это нормально. Практически даже честно. То есть, я хочу сказать, мухлевать может кто угодно. Но вот пользоваться какими-нибудь там заклятьями — это значит искушать Судьбу.