Читать интересную книгу О чем он молчит (СИ) - Ставрогина Диана

Всегда осторожная и предусмотрительная, дома Катя потеряла бдительность. Она никогда не переживала, что Денис может влезть в ее документы или ноутбук, который спокойно оставляла включенным, если ненадолго выходила в магазин или варила кофе на кухне. Она никогда не думала, что доверие к самому родному человеку выйдет ей боком.

До чего смешно теперь вспоминать, как в первые дни — и даже недели, — потраченные на поиски виновных в сливе ее ключевых стратегий стороне обвинения, позволивших тем подготовиться и замести следы, а затем разгромить ее в суде, Катя рыдала у Дениса на груди, ни на секунду его не заподозрив. Как нагло и спокойно он раз за разом повторял, что не понимает, как такое возможно. Точно ли она всегда в офисе оставляла компьютер запароленным, точно ли забывала убрать документы в сейф?

Боль от его выяснившегося предательства, от четырех коротких слов признания «Да, это сделал я», выбила из Кати душу, обесточила, как после запредельной перегрузки, все ее внутренние сети чувств. Резкий взрыв, а затем — кромешная, ледяная тьма.

Она думала, любовь умирает медленно и долго. Она думала, что стоит бояться невыносимой боли и агонии сердца.

Она не знала, что иногда любовь исчезает как будто по щелчку. Она не знала, что омертвелое равнодушие к родному еще один вдох назад человеку страшнее всякой боли.

Глава 18

Задребезжавший от вибрации телефон, что безмолвно лежал на столе последние несколько часов, испугал ее и заставил прийти в себя. Катя посмотрела на загоревшийся экран и тяжело и раздраженно вздохнула. Ненужные, бесполезные воспоминания отвлекли ее настолько, что она едва не забыла о встрече с Александром Анатольевичем.

Злясь на себя за то, что упустила ценное время и сделала меньше, чем планировала, Катя, поднявшись из-за стола, быстрыми, уверенными движениями собрала все документы и материалы, которые не очень успешно изучала последние часы, и сложила их в сейф. Отключила компьютер, проверила, что ничего не оставила без внимания (и еще раз удостоверилась, что сейф закрыт), и только тогда вышла из кабинета.

Ей все еще иногда казалось странным снова видеть знакомые стены и лица после почти пятилетнего отсутствия. Даже путь до кабинета Аверинцева — путь, что в прошлом Катя, случалось, проделывала несколько раз за день, — приводил ее в замешательство из-за странного припоминания забытой привычки. Удивительно, но вернуться в прежнюю жизнь было сложнее, чем окунуться в новую.

Опустевший без сотрудников и посетителей коридор навевал тоску. Катя, вдруг наткнувшись взглядом на дверь одного из кабинетов, сбилась с шага от несоответствия между фамилией на табличке в действительности и в ее воспоминаниях. Поражаясь своей внезапной чувствительности к прошлому, Катя с недовольством фыркнула и, не останавливаясь, пошла дальше. Сегодня она слишком часто возвращалась мыслями к Денису, но, вероятно, причина заключалась в родных местах: она редко думала о нем вне Москвы. Ей было незачем намеренно травить себе душу.

Пусть Юра переменил свою точку зрения и был готов забыть старые обиды, она не принадлежит к тем, кто прощает предательство. Вторые шансы — прерогатива наивных дурочек, еще не знающих или вовсе не желающих знать неутешительную истину: способный предать никогда не предаст единожды. Каждая сложность, каждая ссора и спорная ситуация — шанс солгать, обмануть, поступить удобнее для себя. Катя могла только радоваться, что после вскрывшейся правды ее любовь к Денису умерла быстро. Он не заслуживал ни ее слез, ни ее понимания.

Все аргументы в его пользу не выдерживали обстоятельной критики. Какое право он имел решать, чье здоровье и, может быть, жизнь ценнее: Кати или Марии, ее подзащитной? Тогда он на все ее вопросы твердил одно: «Я пытался тебя спасти», — очень удобное оправдание для самых ужасных и циничных поступков.

Денис купил Кате безопасность ценой свободы, здоровья и жизни невиновной женщины, беззащитной и исстрадавшейся. Его не волновала ее судьба, его не волновало, как Катя будет просыпаться по утрам с подобным грузом на душе. Он, знавший ее лучше всех, решил, что во имя ее якобы спасения имеет право на любой цинизм.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С первого дня учебы Катя понимала, какие риски включает ее профессия и почему эти риски стоят того. У нее были принципы: непоколебимые именно потому, что она знала, чем они ценны и важны. Не раз поставленные под сомнение, осмысленные до буковки, а не схваченные налету без понимания содержания. Предав то, что по-настоящему составляет суть ее жизненных смыслов, Катя никогда больше не смогла бы себя уважать. А жизнь без самоуважения ее не устраивала.

Денис хорошо это знал. Они многое с ним обсуждали, часто спорили, не соглашались, но в определяющем и главном были солидарны. Так она думала, доверяя его словам, его силе и любви больше, чем стоило. Все, чего она когда-либо ждала и хотела от него: уважения и принятия. Ее суждений, поступков и решений. И, как бы трудно иногда ни было, она предлагала то же в ответ, зная, что настоящая любовь не исправляет и не переделывает: она принимает человека таким, каков он есть.

Надеясь на поддержку и солидарность, она получила нож в спину и груз вины перед Марией, для которой в те дни оставалась единственной надеждой. Как после этого Катя могла простить Дениса? Понять, когда он не захотел понимать ее? Он выбрал предательство, чтобы уберечь себя от переживаний и возможной потери. Он должен был осознавать, что станет сопутствующим ущербом.

Год после рокового для всех заседания Кате нередко снились жуткие, опустошающие кошмары, состоявшие из парализующего смешения реальности и вымысла, сбывшихся страхов и испытанных чувств. Вмиг утративший последние искорки жизни взгляд Марии, когда был объявлен приговор. Искаженный, злорадный, совершенно не настоящий смех Дениса на фоне безэмоционального голоса судьи. Ухмыляющиеся лица представителей обвинения. Словно топящие ее в себе разочарование и неверие в действительность случившегося. Боль. Всеобъемлющая и повсеместная.

Катю немного отпустило лишь после одного долгожданного звонка: Аверинцев выиграл кассацию. Мария, чьим защитником он каким-то чудом все-таки сумел стать провела шесть месяцев в СИЗО и еще почти двенадцать в колонии из назначенных пяти лет лишения свободы. Жаль, что восторжествовавшая справедливость все равно не могла вернуть невиновной женщине полтора года ее жизни. Нормальной, а не проведенной в аду.

Катя до сих пор не представляла, каким образом Аверинцеву удалось найти возможность участвовать вопреки забитому на год вперед графику, и почему он все-таки вмешался: сама она даже не решилась его просить. Александр Анатольевич и без того многое сделал для нее и Дениса в начале их профессионального пути, а взамен получил едва не вспыхнувший репутационный скандал. Она даже в глаза не могла Аверинцеву смотреть после случившегося и боялась представить, какой разговор наверняка произошел между ним и Денисом.

За очередным витком воспоминаний коридор закончился неожиданно быстро. Почти уткнувшись носом в дверь, Катя пару секунд переминалась на месте, собираясь с мыслями. За порогом ее ждала не только непринужденная беседа между бывшими наставником и ученицей, но и профессиональный разговор между начальником и подчиненной. Она не могла не оправдать оказанного ей доверия снова.

Постучав и дождавшись разрешения войти, Катя открыла дверь. Большой и светлый, добротно обставленный кабинет, в котором она со дня своего возращения была только раз, на самом деле мало изменился с тех пор, когда она еще студенткой попала в бюро на стажировку. Обновилась техника, прибавилось мебели, посвежели стены, но в целом время здесь показалось ей остановившемся. Она и сейчас, стоило пересечь порог, на мгновение почувствовала себя неопытной студенткой.

Аверинцев, завидев ее, коротко улыбнулся и указал рукой на кресло у стола.

— Катерина, вечер добрый. Проходи-проходи, садись. — Сам он встал и подошел к тумбе неподалеку, где стояли чайник и пару кружек, явно принесенные из приемной. В такой час секретари, конечно, уже давно отсутствовали. — Чай будешь?