Читать интересную книгу Знойная женщина, мечта поэта - Наталия Манухина

Сашка не желал признавать очевидного. Он делал вид, что не замечает ни Люсиного артистизма, ни ее потрясающей работоспособности.

Когда ее пригласили в труппу «Цирк на сцене», он психанул.

Сашка здорово на нее тогда наорал:

— Больно шустрая, да?! Думаешь, самая умная, да?! Учти, кто высоко поднялся, тому больнее падать! — сказал, как припечатал, и вышел, хлопнув дверью так, что штукатурка со стен посыпалась.

Люся на него не обиделась. Ни капельки. Понимала прекрасно: все дело в зависти.

Он ей просто завидует. Дурной характер!

Ему, профессионалу со стажем, немыслимо было смириться с тем, что карьера у недоучившейся штукатурщицы складывалась успешнее, чем у него самого.

Труппа «Цирк на сцене» была в Ленинградской областной филармонии на привилегированном положении. Туда отбирали лучших, с лучшими номерами, и попасть в эту труппу не мечтал разве что ленивый.

Дело в том, что «Цирк на сцене» часто выезжал с гастролями за рубеж. А заграница, она и есть заграница. Это и ежу понятно. Заграница — это вам не колхоз «Красный Октябрь».

Это совсем другой уровень! И деньги тоже совсем другие.

Люська подумала, подумала и решила от столь лестного для нее предложения отказаться.

Жалко, конечно, но Сашку ей тоже было жалко. Того и гляди, у мужика крыша поедет. Вон как переживает. Места себе не находит. Даже в преферанс не пошел играть. Это уж, япона мама, ни в какие ворота не лезет!

К тому же она до смерти боялась, что он ее бросит. Разозлится и бросит. Со злости. Совсем! Сочтет, что это очень даже удобный повод для того, чтобы расстаться.

Люська всегда знала, что любит она без взаимности. Саша к ней нежных чувств никогда не питал. Так, терпел рядом. Потому что это ему было удобно: и щи наварены, и фрак концертный отглажен безукоризненно. Не домработницу же ему для глажки нанимать прикажете!

А любовь?! Не тот он человек, чтобы любить кого-нибудь еще, кроме себя, любимого.

Вернулся ее Сашенька в тот день поздно. Пьяный вдрызг! Никогда она его раньше таким не видела.

«Ну, — подумала, — все! Кончилась моя большая любовь. Кайки бегемотику! Бросит меня Сашенька, как пить дать бросит!»

Но Сашка наутро встал как ни в чем не бывало. Проспался и заговорил по-другому. Одумался, видно, понял, что и ему от Люськиной новой работы будет самая прямая выгода.

Жадность в ту ночь взяла верх над завистью.

Люся поступила в труппу «Цирк на сцене», начала ездить за границу и каждый раз привозила с зарубежных гастролей полные чемоданы парфюма и ШМОТОК.

Сашка же все это по своим каналам реализовывал.

«Ах, Сан Сергеич! Ах, спасибо! Ах, чтобы мы без вас делали?» — беззастенчиво лебезили и заискивали перед ним невыездные артисточки из областной филармонии и продавщицы из ближайшего гастронома — постоянная его клиентура.

Падкие до дефицитных тряпок девицы готовы были на все, лишь бы иметь возможность покупать «эксклюзивные» наряды, привезенные «оттуда», и всячески своего поставщика ублажали.

В те годы он жил припеваючи, раздуваясь от самодовольства, легких денег и чувства собственной значимости.

Сломался Саша на Японии.

Пока Люся в Болгарию ездила да в Польшу, он ничего, терпел. Поездку в Венгрию пережил со скрипом, а на Японии его зациклило.

Не смог он переварить Японию. Не смог! Запил.

По-черному.

Люся вернулась, увидела, какие дела у нее дома творятся, и подала заявление об уходе. По собственному желанию. Сашке, естественно, сказала, что ее уволили. Интриги, мол, зависть и все такое.

Должна же она была его как-то подбодрить. Живой человек все ж таки. Жалко!

Саша повеселел. Успокоился. Начал активно искать работу.

Из филармонии он к тому времени уже уволился (разругался с начальством) и пробавлялся в последнее время случайными заработками: затейником на утренниках в детских садах и ведущим на праздничных вечерах в производственных организациях. Говорил, что работает исключительно для души. Душа, мол, общения с народом просит.

Работу Люсенька нашла быстро. И себе, и Сашке.

Переговорила кое с кем из знакомых и нашла. Правда, не в Ленинграде, где Сашкин склочный характер был каждой собаке известен, а в областной филармонии города Рязани.

Сашка негодовал:

— Куда?! Куда, ты сказала, МЕНЯ пригласили? Не понял?! — ерничал он.

Пришлось ей тогда пуститься во все тяжкие. Наплела, наврала с три короба, что они там, в областной рязанской филармонии, задыхаются без артистов такого класса и уровня, как он, Сашенька, что спят там и видят, как будет у них работать талантливейший конферансье всех времен и народов Александр Сергеевич Будин.

Люся даже письмо ему предъявила от филармонического руководства, хвалебное, которое сама же и напечатала одним пальцем на старенькой пишущей машинке.

Сашка, падкий, как все завистники, на лесть, не устоял. Согласился. Поехали они в областной город Рязань.

И, надо сказать, не пожалели.

Так им в родном городе великого русского физиолога Ивана Петровича Павлова понравилось, что ОНИ даже квартиру свою ленинградскую на Рязань поменяли.

Очень удачный, кстати сказать, обмен у них получился. Малогабаритную невыплаченную кооперативную двушку в спальном районе Ржевка-Пороховые они поменяли на просторную сталинскую трехкомнатную квартиру в самом центре города. В престижном месте, на углу Первомайского проспекта и улицы Дзержинского.

Работалось им в Рязани хорошо. Классно работалось! Сашка расцвел. Плоские шуточки из его заезженного репертуара нетребовательная публика в рязанских селах принимала на ура.

Только вот длился сей «золотой век», к сожалению, недолго. В стране начались реформы: либерализация, приватизация, становление рыночных отношений, одним словом, шоковая терапия.

Не хлебом единым жив человек!

Это про то сказано, когда есть хлеб. А когда нету? Тут уж не до концертов.

Не до жиру, быть бы живу!

Народ перестал ходить в театры и потянулся к земле, на фазенды в шесть соток. Граждане России учились выживать в новых условиях, которые им предлагала новая власть.

Люся устроилась работать на вещевой рынок. Продавщицей. Торговала вещичками из солнечной Турции.

— Королева трусняка! — обидно смеялся Сашка, разбирая сумку с продуктами, купленными на деньги, заработанные Люсенькой.

Сам он не работал. Мечтал об эмиграции. И подходил к этому вопросу основательно.

Сашка вступил в деловую переписку с областными архивами всего бывшего СССР.

Он не хотел ехать в чужую страну на авось. Ему нужны были гарантии.

Твердая уверенность в том, что о них с Люсей позаботятся хотя бы в первое время после приезда. Ведь для осуществления его планов по мошенничеству со страховками понадобится какое-то время. Оглядеться, присмотреться, то, другое, третье.

Рисковать он не хотел и бедствовать, представьте себе, тоже.

Всеми правдами и не правдами Сашка пытался доказать, что предки его были евреями. Знал, что это не так, что нет в нем ни капли еврейской крови, и все равно с маниакальным упорством рассылал запросы по всем областным архивам. Вдруг, думал, да повезет.

Чем черт не шутит, пока бог спит!

Пока Люся торговала трусами, а Сашка мухлевал со своей родословной, реформы в России шли полным ходом.

Благосостояние отдельных россиян резко возросло, столица строилась и богатела, появились первые страховые компании, страхующие ответственность торговых сетей перед третьими лицами.

Сашка, как только про это прослышал, первой же электричкой рванул в Москву.

Выбирать потенциальную жертву!

Несколько элитных торговых центров он в тот день посмотрел. Устал, как собака. И все-таки выбрал! Самый шикарный и самый новый. Три дня как открылся!

К афере он подготовился тщательно. Все продумал, все обосновал.

Во-первых, в новейшем центре и полы новейшие! Нехоженые, можно сказать. Скользкий мраморный пол — это самое то для Люськиных «пируэтов». На таком полу Люсино падение будет выглядеть суперправдоподобно.

Во-вторых, в новой организации и руководство новое. Не притерлись еще люди друг к другу, не сработались, нет у них должной согласованности в действиях. Таких можно взять тепленькими.

Это на тот случай, если окажется, что не заключен еще у торгового центра договор со страховой компанией. Не успели. Понадеялись на авось!

В России ведь как?! Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Жалеют наши торгаши денежки на страховку. Жадничают. Не хотят работать цивилизованно.

Доводить в таком случае дело до судебного разбирательства ему не хотелось.

Он надеялся взять деньги нахрапом.

Предъявить руководству компании справку из травматологического пункта о полученном увечье, парочку свидетелей из числа сотрудников магазина и сказать: мол, так и так, господа хорошие, помогите деньгами. На лечение. Сколько можете!

Не поможете добром, не заплатите энную сумму на лекарство, подадим на вас в суд, да еще на весь белый свет ославим!