Особенно решительно выступил Тухачевский против создания линейного флота, поскольку считал это совершенно бесполезной тратой финансовых средств. По его убеждению, следовало вообще отказаться от борьбы с флотами крупных военно-морских держав, а для других целей линкоры, как он считал, были и не нужны. «Здесь нужно совершенно откровенно сказать, что линейными средствами мы бороться с крупными империалистическими державами не сможем. Тот вред, который мы можем оказать нашим линейным флотом, недостаточен, чтобы можно было тратить для этого такие большие средства. Морской флот должен быть ограничен теми средствами, которыми мы сможем бороться с “лимитрофами”. Эта задача не настолько большая и не требует таких крупных средств»[384]. В итоге, начальник Штаба РККА предлагал решать задачу обороны морских границ СССР путем взаимодействия береговой артиллерии, стрелковых частей, бомбардировочной авиации и сил флота, рассчитанного «в своем развитии на участие в общем комплексе береговой обороны»[385].
Иную точку зрения на роль Военно-Морского Флота в СССР высказал М. А. Петров. Он, прежде всего, отметил то обстоятельство, что Военно-Морской Флот является важным инструментом внешней политики Советского Союза: «…Мы не должны упускать из виду возможную роль флота для особых задач по поддержке очагов мировой революции». Кроме того, следовало учитывать «значение флота, как фактора реальной поддержки морской политики Союза»[386]. Далее, Петров признал, что главные задачи в войне будет решать сухопутная армия, а на флот ложатся лишь вспомогательные задачи. Главным театром военных действий, естественно, будет сухопутный, а второстепенным – морской. Здесь противоречий между Петровым и Тухачевским не было, но, по словам Петрова, «есть расхождения в оценке той угрозы, которая возможна со стороны моря, в оценке роли и значения флота в общей конъюнктуре предстоящей войны». А именно, он отметил явную недооценку Тухачевским морей, как стратегических направлений. «Можем ли мы недооценивать значение морских направлений, если предположить, что империализм будет наступать со стороны моря?…Морские направления имеются, и они не могут быть нами не учтены. Беря за основную установку, что морские театры имеют у нас второстепенное значение, разрешите доложить, что обеспечение этих второстепенных направлений имеет существенное значение для общего развертывания наших сил и нельзя смотреть на них как на пустое место»[387]. Что касается того, из каких компонентов должен состоять флот, то здесь Петров был непреклонен. По его мнению, нельзя было увлекаться каким-то одним видом Вооруженных сил, забывая при этом о другом. Надо было сочетать разные боевые силы и средства при решении боевых задач. А для этого требовался сбалансированный Военно-Морской Флот, состоящий из кораблей всех классов, и, прежде всего – линкоров. Так что обойтись одним лишь «москитным флотом» было нельзя: «…Нам нужно это боевое ядро для решения всех совокупных задач, так как это создает гибкость. Этим основным ядром являются линейные корабли, обеспечивающие операции малой войны. Здесь говорят о москитном флоте. Куда он нас ведет? Не на создание боевого ядра, а на частные мелкие операции»[388]. Общий вывод, к которому неизбежно пришел М. А. Петров, гласил, что «нам необходимо гармоническое сочетание всех средств, и иначе быть не может»[389].
Аргументация Петрова в пользу «гармоничного сочетания всех средств» борьбы на море встретила поддержку большинства участников заседания РВС СССР, в том числе и армейских командиров. Также были заслушаны доклады председателя НТК УВМС И. И. Игнатьева «О модернизации линейных кораблей» и начальника Технического управления УВМС Н. И. Власьева «О судостроении»[390]. В принятом Реввоенсоветом постановлении говорилось: «1) Признать необходимым укрепление и развитие Военно-Морских Сил в общем плане военного строительства; 2) При развитии военно-морских сил стремиться к сочетанию надводного и подводного флотов, береговой и минно-позиционной обороны и морской авиации, отвечающему характеру ведения боевых операций на наших морских театрах в обстановке вероятной войны; 3) Учитывая роль морских операций на Балтийском и Черноморском театрах в общем ходе будущей войны, считать основными задачами Военно-Морских Сил РККА: а) содействие операциям сухопутной армии в прибрежных районах; б) оборону берегов в условиях совместного разрешения этой задачи средствами морских сил и сухопутной армии; в) действия на морских коммуникациях противника; г) выполнение особых морских операций»[391].
При строительстве ВМС РККА следовало руководствоваться следующим решением: «…а) основным фактором, сообщающим операциям флота боевую устойчивость и активность действий, являются линейные корабли; б) развитие легких сил (крейсера, миноносцы, торпедные катера, сторожевые суда, канлодки) должно отвечать требованиям современной морской войны и соответствующей организации флота на наших театрах, с учетом особенностей характера использования морских сил в будущей войне; в) развитию подводного плавания уделить особое внимание, при учете специальных операций подводных лодок и обеспечения возможности совместных их действий с надводным флотом; г) развитие минно-позиционных средств флота сообразовать с необходимостью обеспечения выполнения указанных выше задач Военно-Морских Сил…»[392].
Таким образом, постановлением РВС СССР от 8 мая 1928 г. были определены место и задачи Военно-Морских Сил в системе Вооруженных сил СССР Отныне было признано необходимым укрепление и развитие Военно-морских сил в общем плане военного строительства. При развитии ВМС РККА было предписано стремиться к сочетанию надводного и подводного флотов, береговой и минно-позиционной обороны и морской авиации, отвечающему характеру ведения боевых операций на наших морских театрах в обстановке вероятной войны.
В итоге, в конце 1920-х – начале 1930-х гг. в военной теории окончательно утвердилась теория «малой войны на море», для ведения которой предполагалось использовать авиацию, подводные лодки, эсминцы, торпедные катера и прочие «москитные силы» надводного флота. Основной задачей ВМС РККА в новых условиях было определено нанесение серии т. н. «сосредоточенных ударов» соединениями разнородных сил по флоту противника, приближающемуся к советскому побережью. Активными проводниками данной теории стал ряд преподавателей и адъюнктов Военно-морской академии – К. И. Душенов, И. М. Лудри, А. М. Якимычев, А. П. Александров, Н. В. Алякринский и С. Э. Столярский, которые стали известны в литературе как «молодая школа»[393]. Характерной особенностью теоретического творчества «молодой школы» стал откровенный приоритет партийной идеологии над военной наукой, что в значительной степени обесценивало их труды. Однако, во второй половине 1930-х годов, в период строительства «большого», океанского Военно-Морского Флота данная теория подверглась решительному пересмотру, а многие из ее авторов подверглись репрессиям[394].
Еще в марте 1925 г. были предприняты меры по составлению первого варианта 5-летнего плана усиления ВМС, однако в апреле этот план был скорректирован комиссией А.И. Рыкова в рамках более ограниченного плана достройки и капитального ремонта кораблей[395]. 9 июня 1925 г. на заседании Реввоенсовета СССР был рассмотрен 5-летний план строительства военно-морских сил. В результате, данная программа была утверждена как ориентировочная и максимальная. Кроме того, начальнику Морских сил В. И. Зофу было приказано в срочном порядке составить сокращенную программу строительства ВМС, из расчета в 50 % от ориентировочной программы. Сокращенная программа должна была предусматривать введение в строй всех тех судов, которые достраивались или были намечены к достройке (включая линкор «Гангут» и крейсера «Адмирал Бутаков» и «Адмирал Лазарев»), а также модернизацию ряда кораблей[396]. При составлении программы нового судостроения, следовало «исходить из необходимости постройки в первую очередь для Балтийского флота мониторов и для Балтийского и Черноморского флотов авианосцев». Относительно постройки подводных лодок было предписано исходить из необходимости обеспечения Морских сил Балтийского и Черного морей к 1930 г. тем количеством подлодок, которые имелись на этих флотах в настоящее время[397].
9 июля 1925 г. на заседание специальной комиссии под руководством председателя СНК СССР и РСФСР А. И. Рыкова был вынесен «План усиления Морского флота». Данный план предусматривал проведение следующих мероприятий: 1) восстановление (капитальный ремонт или достройка) 16 кораблей, бывших на хранении в военных портах, ввиду невозможности их содержания в строю флота в 1917–1923 гг. или не достроенных в Первую мировую войну (восстановление 7 кораблей уже было начато по постановлению СТО от 29 октября 1924 г.); 2) постройка новых боевых кораблей – 8 эсминцев, 18 подводных лодок, 4 подводных минных заградителей, 2 мониторов, 1 авианосца, 36 сторожевых катеров и 60 торпедных катеров; 3) модернизацию и перевооружение части корабельной артиллерии, торпедного вооружения, установку корабельной авиации, химических средств, противолодочной и противогазовой защиты[398]. Обсудив данный план, комиссия поручила Реввоенсовету СССР переработать программу усиления морского флота, взяв за основу следующие основные положения: «…а) довести РККФ до максимальной боевой готовности в течение двух с половиной лет, то есть к весне 1928 г.; б) в первую очередь провести в жизнь представленный РВС план восстановления, достройки и модернизации кораблей РККФ…»[399]. В соответствии с решением комиссии Рыкова, Реввоенсовет СССР переработал 5-летний план усиления РККФ в 3-летний. Основной упор в новом варианте плана усиления морских сил был сделан на восстановление, достройку и модернизацию кораблей. В итоге, в программе остались лишь 2 монитора, 27 сторожевых катеров, а также 2 подводные лодки. Авианосец из программы был исключен. Все остальные корабли были отнесены ко 2-й очереди судостроения. Общая сумма ассигнований на 3-летний план усиления Морских Сил СССР составила 173 млн 54 тыс. рублей[400].