— справиться, но с такой малостью не смог.
— Он же вампир. У него было достаточно времени, чтобы привыкнуть к нашему миру и своему телу. — зло прорычал Бермиан. — Даже дворовая псина бы смогла, а он не может? — полукровка виновато молчал, потому как любому вампиру известно, что если хозяин не ест, значит с кормушкой что-то не так. — Ты питался запрещенными продуктами, поганец? — Веце испуганно замотал головой, он и сам на четверть вампир, даже если бы захотел, не смог бы.
— Я бы не посмел! — возразил полукровка, смелости едва хватило, чтобы выдавить эти слова перед взбешенным графом.
— Не трогайте его, мелкий не причем. — прокаркал Степан сиплым голосом, немного придя в себя. — Проблема во мне. У меня психологическая травма, хотя в вашем мире это, наверно, называют болезнь души.
— Что же это за болезнь души такая, что не позволяет вампиру пить кровь? — скрипнул зубами Бермиан. Степан болезненно улыбнулся, на губах все еще чувствовался яркий вкус крови, в горле стоял ком, а желудок горел огнем.
— Я же не всегда был вампиром. Я родился человеком, и то, что произошло со мной в том мире… Впрочем, неважно. — остановился на полуслове Степан и протянул руку. Веце послушно метнулся к столу и подал стакан воды. Попаданцу нестерпимо хотелось промыть рот.
— Раз дело не в кормушке, то ты справишься с этим сам. А если не справишься, то умрешь. — холодно проговорил граф и Степан согласно кивнул. Так оно и есть. Если не преодолеет себя, умрет. — Времени мало, поэтому у тебя есть один час, чтобы прийти в себя, после жду в своем кабинете. — Бермиан ушел, оставив Веце и Степана одних.
Полукровка мялся на месте, не зная, куда себя деть, господин заступился за него и это радовало. Значит он нужен, значит его не выкинут.
Степан болезненно потер глаза и тяжко вздохнул. И почему он попал в тело вампира? Лучше б стал огром или троллем, чем кровососом. Да хоть феей. Но нет, вампир! Кто вообще его в это тело засунул?
Преимущества в виде силы, магии и быстрой регенерации не казались таким уж большим преимуществом. Он устал, бесконечно устал, может даже еще в прошлой жизни, но когда же он сможет отдохнуть? Когда сердце и разум успокоятся? Когда душа перестанет болеть?
Так много вопросов, но никто ему не ответит. Он остался совсем один, как того и хотел. Но не то это одиночество, о котором он мечтал, в уединении, отрезанный от своего прошлого, он, казалось, стал еще более зависим от событий давно минувших дней.
Чем больше он старался забыть, тем сильнее оно въедается в память. Воспоминание, до боли отчетливое и живое, словно произошло все не шесть лет назад, а вчера.
Как чувствовать себя, когда вместо тебя умер другой человек? Он поклялся себе всегда защищать и оберегать мать и Софию, пообещал, что сделает их жизнь прекрасной, но не смог удержать в руках такое хрупкое счастье. Что было бы, если бы сестра не оттолкнула его? Что было бы, если бы в тот день умер он, а не она?
Веце тихо присел на другой край дивана, сцепил руки в замок и виновато смотрел в пол, обычно господин был шумным и только во время зельеварения замолкал, но сейчас хозяин потерянно смотрел куда-то в стену пустым взглядом и ничего не говорил. И это молчание давило на полукровку, как никогда
— Что? Интересно? — наконец, заговорил вампир. Веце неуверенно кивнул, прошлая жизнь господина волновала, как никогда, но слуга не имел права просить о том, чтобы хозяин рассказал ему хоть что-то. — Тогда подожди. Сейчас мне трудно об этом говорить, но позже… В конце концов, твоя жизнь напрямую зависит от моей, я думаю, ты имеешь право знать. — полукровка снова кивнул, чувствуя себя крайне неловко. Веце никогда не лез другим в душу, впрочем, никто и не подпускал его к себе настолько близко, чтобы это стало возможно.
Но переселенец отличался от местных, и чем больше полукровка проводил времени подле хозяина, тем сильнее это бросалось в глаза. Господин не так говорил, не так улыбался и относился к Веце, слуге, очень хорошо, почти как к себе.
Переселенец иначе воспринимал мир и жизнь в целом, и то, за что бы Веце вцепился мертвой хваткой, часто ничего не значило для хозяина. Тот не горел желанием становиться графом, не хотел быть вампиром, а полукровка не смел помыслить о таком в даже самых смелых мечтах.
— Мне уже лучше, поэтому я пойду. У нас не так много времени, чтобы тратить его на посиделки. — произнес Степан, вставая. Голова немного кружилась, но дурнота прошла.
— Вы уверены? — господин, как и полагалось вампиру, был смертельно бледен, а красные глаза тускло смотрели на дверь. Очевидно, что он не хотел никуда идти.
Наверно больше всего Веце в господине поражали эти яркие противоречия: тот действительно идеально подходил на место преемника, но в то же время и нет. Ответственный, исполнительный, внимательный, но безрассудный, свободолюбивый и гордый. Впрочем, аристократы и должны быть гордыми, даже надменными, а у господина эта гордость была какая-то другая, не заносчивая, а скорее…ах, как бы сказать? Пожалуй так: переселенец знал себе цену и не собирался торговаться.
— Я в порядке. — спокойно ответил Степан, даже голос не дрогнул. Но Веце, уже хорошо знавший своего господина с одного взгляда мог сказать, что нет, совсем не в порядке. — Поищи пока что-нибудь в библиотеке по строительству или реконструкции. Я только обои клеить умею, а нам с тобой целый замок восстанавливать. — бесцветно проговорил Степан и с тяжелым вздохом открыл двери.
— Как скажите, господин. — донеслось вслед.
По-правде, Степан все еще был против, что ему подсунули мелкого пацана, пусть и до абсурда верного и преданного, и очень полезного. Да, стоит признать, без Веце попаданец вряд ли бы выжил в замке Касара, но ведь это опасно. Нормально ли подвергать ребенка такому риску?
Веце не был похож на Софию, скорее являлся полной ее противоположностью: хитрый, расчетливый, услужливый мелкий врунишка, лицо серое, как асфальт, а волосы белые-белые. Но Веце было пятнадцать, ну, то есть сто пятьдесят, но вел он себя на пятнадцать. Софке, когда ее не стало, всего