4. Основными причинами неблагоприятной ситуации в обществе в рассматриваемой сфере следует считать мировоззренческие позиции индивида, обусловленную ими систему ценностей и несовершенство теории насильственной преступности. В частности, отсутствие освещения в теории элемента саморегулирования и оптимизации затрагиваемой сферы отношений, приводит к тому, что положения, выводы и рекомендации теории не всегда находят отражение в практике. В силу этого явление безнаказанности насильственного поведения ведет к его массовому распространению.
5. На социальную природу преступного насилия в определенной степени влияет информация, передающаяся через гены родителей.
6. Любой конфликт, нередко ведущий к насильственному поведению, означает, по своей сути, борьбу за психическую (жизненную) энергию, уменьшение или утрата которой означает угасание жизни или, соответственно, смерть. Этим определяется индивидуальное содержание преступного насилия, которое также характеризует желание устранить внутреннее сомнение в правильности своих ценностных ориентаций и их жизненного смысла.
3. Предпосылки юридизации насилия
Уголовно-правовые вопросы, связанные с человеком и насильственными проявлениями его деятельности, всегда вызывали интерес. Исследованием личности, в частности, занимались Ю. М. Антонян[289], А. И. Долгова[290], С. В. Дьяков[291],
С. В. Бородин[292], В. Н. Кудрявцев[293], А. Л. Могилевский[294], В. В. Панкратов[295], А. Р. Ратинов[296] и др. Но до настоящего времени единой теории, объясняющей причины насильственного поведения, условия формирования преступного поведения, его мотивы и механизм, роль преступного насилия в жизни человека и общества, а также предлагающей эффективные способы его предупреждения, не было.
Свидетельством этого является не только существование, но и рост насильственной преступности. Как указал Г. К. Мишин, до настоящего времени не выработана концепция уголовной политики, в которой бы были удовлетворительно согласованы противоположности социального и индивидуального подходов. При этом характерным отличием предлагаемых для этого решений был эклектизм[297], который может происходить вследствие того, что криминологи-специалисты, как отмечают С. В. Бородин, В. В. Лунеев, не всегда последовательны при изучении причин преступлений[298]. Все это подтверждает также наличие постоянных проблем и изменений уголовного законодательства, на что указывают А. С. Михлин, B. И. Селиверстов[299] и свидетелями чего мы все являемся[300].
Рост криминальных проявлений, как отмечают исследователи, указывает на существенные недостатки как законотворческого процесса, так и правоприменительной практики. К их числу относят значительное число пробелов, противоречий и расхождений внутри системы законодательства, декларативность и неопределенность норм, «мелкотемье», нестабильность и другие[301]. До 60 % респондентов указывают на неисследованность в теории и неотражение в законодательстве различных аспектов квалификации психического насилия. А. П. Гуськова отмечает недостаточное внимание к смежным наукам в целях объединения общих усилий в одном направлении[302]. До настоящего времени не разработана идеология противодействия преступности[303], что негативно сказывается на стабильности общественного устройства.
Непоследовательность и половинчатость правовых реформ не позволили до настоящего времени достичь намеченного результата, в частности построения правового государства, в котором были бы реально защищены права, свободы и интересы человека и закон не нарушался. Непоследовательность и нелогичность объясняются в основном тем, что концепция детерминизма преступности прямо затрагивает вопросы свободы воли человека и его вины. Эклектизм различных теорий уголовного права можно объяснить неправильным взлядом на мироустройство и место человека в мире. В свою очередь соответствующее разрешение вины (или неразрешение) отражается на всех остальных принципах криминальных отраслей права и неизбежно сказывается в основанной на них практике.
По мнению С. П. Никанорова, целенаправленные исследования в конечном счете обеспечивают открытие требуемых эффектов. Если же они отсутствуют, возникает основание для пересмотра сделанных предложений[304]. И если стремление к абсолютному, полному и достоверному знанию, считает В. М. Богуславский, неосуществимо[305] в силу материальной ограниченности человеческого разума, то это, как верно отмечает С. П. Никаноров, не должно приводить ни к отказу от исследований, ни, тем более, к препятствиям, в том числе в сфере нормотворчества[306].
Одной из причин существования проблемы является невыяснение, как отметил Г. П. Новоселов, содержания и формы преступного поведения в действительном, философском понимании[307]. В результате формальное, внешнее насильственное поведение отрывается от содержания индивидуального, его мотивов, целей, состояния. Пока не будет преодолен данный разрыв, любые предложения по совершенствованию уголовного права, не направленные на его достижение, будут эклектичны. Поскольку все действия и события возникают, развиваются и прекращаются в индивиде через его сознание и подсознание, то и выход из кризиса уголовного права и разрешение проблемы преступного насилия видится в приведении в соответствие содержания индивидуального (сознания, подсознания) требуемым в социальной действительности внешним формам поведения.
Другой причиной следует считать тот факт, что многие исследователи, по свидетельству А. В. Грошева, делают упор лишь на специфически юридический способ воздействия, в частности, привлечение к уголовной ответственности, игнорируя иные формы воздействия права на сознание и поведение людей[308]. Как верно отмечает В. В. Панкратов, уголовное право с его системой уголовных наказаний является регулятором общественных отношений, однако уголовно-правовое воздействие в историческом плане отличалось не столько своим содержанием, сколько масштабами и жестокостью.
В результате насилие возрастает, а государство не в силах с ним справиться. Сам реестр регулируемых уголовным правом отношений радикально не менялся, а набор уголовно-правовых и пенитенциарных средств даже сузился, причем их активность и эффективность снизились[309].
В данной работе не представляется целесообразным подвергать отдельному анализу точки зрения различных исследователей по двум основным причинам. Первая заключается в том, что каждый автор в заданных своим исследованием границах прав. Вторая причина, наиболее важная и вытекающая из первой, состоит в том, что исследователями преступной насильственной преступности не в полной мере последовательно использовались при разработке теории о насильственном поведении человека и мерах его предупреждения вопросы миропонимания, мироустройства и вытекающие из них закономерности.
Вместе с тем, поскольку автором не делается открытий в вопросах устройства мира, в данном параграфе приводятся точки зрения исследователей, с которыми наши позиции по определенным аспектам проблемы совпадают и могут иметь криминологическое и уголовно-правовое значение. Такой подход представляется необходимым для полноты раскрытия проблемы преступного насилия в обществе.
Как указывают В. М. Анисимков, С. А. Капункин и М. С. Рыбак, в настоящее время весьма наблюдается все больший отход от абсолютизации диалектического метода в сторону генетического, сравнительно-логического, структурно-функционального и т. д.[310] В. П. Кохановский обращает внимание на недопустимость игнорирования принципа историзма, выражающего саморазвитие действительности во времени[311].
Все причины правонарушений, отмечает А. Л. Могилевский, следует искать в сфере сознания[312]. А. В. Грошев указывает на существенную роль правосознания в механизме правового регулирования, которой в теории уделяется недостаточно внимания[313]. В. Н. Кудрявцев обращает внимание на то, что особую роль в поведенческой ориентации играет мировоззренческая позиция человека[314], а А. И. Чучаев отмечает, что поведение личности зависит от его внутреннего состояния и адекватно его знаниям[315]. Внутренняя напряженность индивида нередко обращается во внешнее насилие. Освободиться от присущих этому комплексов без внутренней трансформации человека, считает Л. В. Кондратюк, невозможно[316].