Глава шестая. Волк среди овец.
Гриня Сидельников и Максимилиан добирались до дома Любы почти час. Опер молчал, в нем бушевала злость. Жутко хотелось разбить физиономию наглому прощелыге, о котором еще вчера он ничего не слышал. Сам прощелыга, не спеша следовал за полицейским, стараясь помалкивать в тряпочку, провоцировать полицейского на конфликт сейчас было чревато.
— Пришли, — сухо объявил Гриня, стоя у подъезда, — дальше пойдешь один. Моей скажешь, что я жду ее в низу. И завтра к девяти утра будь собран. Мы за тобой заедем.
Отвечать Макс не стал, он поднялся на пятый этаж хрущевки и позвонил в уже знакомую обшарпанную дверь.
Встретили нашего героя очень тепло, Люба искренне обрадовалась возвращению любовника, Макс это прекрасно увидел в глазах. Зато в глазах Анюты читались легкие нотки страха. Этой горячей голове предстоял тяжёлый разговор с милым Гриней. И этот самый разговор не предвещал ничего хорошего.
— Там твой изверг внизу тебя ждет, — подкинул угольку в костер сомнений Максимилиан, — злой как черт. Рвет и мечет. Не завидую вам Анна.
Анюта, прикусив губу начала натягивать шубку. Девушка старательно прогоняла в голове возможные варианты разговора и доводы, которые было безопасно озвучить, бежать сломя голову к любимому Грине в данный момент, не особо хотелось.
— Анют, может с тобой спуститься, — предложила сестренка, — я ему все выскажу! Отчитаю от души, он ведь нам оружием угрожал.
— Фигня это все, — Анютка присела на пуфик в прихожей и принялась натягивать сапоги, — он грозится пристрелить меня по десять раз на дню, я уже привыкла.
— Лучше не усугубляй, — решился помочь девушке Макс, — сделай виноватый вид, молча выслушай все его упреки, а после расплачься. А если хочешь добить его окончательно, когда он начнет тебя успокаивать, скажи, мол, ты у меня такой супер-пупер, я такая дуреха, так глупо себя виду.
Обе барышни ухмыльнулись:
— Спасибо, конечно, за участие, — поблагодарила Анюта, — только с Гриней такой номер не прокатит.
— Еще как прокатит. Попробуй, это самый быстрый способ помириться.
Отвечать Анютка не стала, она поцеловала сестренку в щечку, схватила свою сумочку и пропала за входной дверью, оставив Макса и Любашу наедине. Люба искренне радовалась, что ее нового знакомого вернули обратно сняв все нехорошие подозрения и все те слова что наговорил Гриня, оказались пустыми, вот только вместе с радостью появились и легкие нотки раскаяния, Люба на какое-то жалкое мгновенье поддалась сказанному и поверила в то, что бедную малолетнюю девочку, мог похитить человек которому она отдалась. Всю эту бурю эмоций, словно картинки в детской разукрашке, без особых хлопот и напрягов смог разглядеть наш герой. Можно было мягко упрекнуть девушку, чтоб впредь она не сомневалась, но Макс не стал этого делать, вместо этого он подошел к любе и обнял ее. Девушка уткнулась лицом в его грудь и замолчала. В этот момент ей ничего не хотелось говорить, и Макс ее полностью в этом поддержал. Спустя минуту Люба нехотя призналась:
— Мне очень стыдно, там у спортивного клуба я на мгновение поверила, что ты в самом деле это сделал.
Макс по-доброму улыбнулся:
— Люб, я бы на твоем месте подумал так же. Да и любой человек так решил бы. Это самый очевидный вариант для полиции. И поведение твоего знакомого Григория совершенно логично. Я так понимаю, вы давно с ним знакомы?
— Гриша был лучшим другом моего покойного мужа, ты же видел фотографию, где он в обнимку с сослуживцем стоит. Так вот, тем сослуживцем и был Гриня. На фотке он, конечно, на себя не сильно похож. Мы втроем в одном классе учились, они не разлей вода были.
— Тогда тем более не стоит на него злиться, он тебя защитить хотел.
— Защитить, — Люба подняла возмущенные глаза, — он же тебя ударил, там за спортивным комплексом.
— Он, меня ударил? — Макс изобразил удивленное лицо, — о чем ты. Мы вышли с ним поговорить о пропавшей девочке, там очень скользко было, я поскользнулся. Григорий мне подняться хотел помочь, когда ты налетела. Ты просто всю эту ситуацию немного неверно поняла, — с совершенно честными глазами соврал Макс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Люба схватилась за голову:
— Блин, а я ведь ему там наговорила и потом трубку не брала. Так неудобно получилось.
— "Да уж, Любашка, иначе как чудо тебя и назвать нельзя, за один вечер два раза ввела себя в заблуждение", — Максимилиан мило улыбался по-доброму, глядя на девушку.
— Ладно, может пойдем в зал или в спальню и пошалим, — игриво предложил Макс, — а то мне немного надоело стоять в коридоре. Да и час уже поздний.
В спальню мужчина и женщина добрались довольно быстро, вот только пошалить у них не вышло, Люба горько посетовала на «Эти дни», нарядилась в пижаму и забралась под мягонькое, теплое одеяло, под самый бок к Максу. Максимилиан приобнял девушку, прикрыл глаза, собрался было задремать. Думать о чем-либо не было ни сил, ни желания, вот только Люба не дала придаться такому приятному занятию.
— Максим, — шёпотом, еле слышно произнесла Люба, — а что дальше было?
— В смысле? — не сразу понял смысл вопроса Макс.
— Ну ты вчера остановился на том, что два дня провел в одном купе с трупом. А между прочим, ты обещал рассказать мне о себе все. И я хочу знать о тебе как можно больше. А то завтра полотно починят, пустят электрички, и ты уедешь в свой Энск. А я так и не узнаю, что с тобой происходило.
Макс посильней прижал любовницу, поцеловал ее в щеку:
— Слушай, а как ты отнесёшься к тому, чтоб я у тебя погостил пару недель?
— Правда? Ты останешься у меня на пару недель? — восторженно поинтересовалась девушка.
— Только если ты сама этого захочешь.
О том, что электрички не будут ходить эту самую пару недель, Максимилиан предпочел умолчать.
— Здорово что ты останешься, вот только я все равно помню о твоем обещании, — упрекнула ночного гостя Люба, — я желаю знать о тебе все.
— На чем я в прошлый раз остановился?
— Два дня с трупом, — напомнила Люба, — ты рассказывал, что у тебя перегорели эмоции.
— Точно, — подтвердил Макс, — Эти два гребанных дня, объяснили мне о жизни больше, чем вся жизнь до этого момента. Тогда я хорошо усвоил, что мертвец в моем купе, со всеми своими недостатками и неудобствами, самое безобидное, что произошло со мной. Мертвые не смогут причинить вред, в отличии от живых. И как только я это осознал, какая-то часть меня впала в кому. Жизнерадостного оптимиста Макса больше небыло, ему на смену пришел другой тип, угрюмый, злой и безразличный ко всему окружающему. У этого Макса были атрофированы почти все чувства, он не испытывал страха или эстетических удовольствий, этот Макс не боялся смотреть в глаза закоренелым отморозкам, этому Максу были чужды обыкновенные человеческие устои.
Максимилиан прикрыл глаза, и история его жизни начала в красках прокручиваться перед глазами.
Ночью вагон остановили на каком-то переезде и бравый охранник Леня наконец снял полиэтиленовую пленку, которой забили дверь в купе. Свежий воздух разогнал зловонный смрад и в купе вошли два специалиста, установив в проходе носилки для трупа. Ребятки кашляли, морщились и старались не дышать, за два дня в пути труп уже успел испортиться, немного почернел и жутко вонял. Охранник Леня стоял напротив входа и не сводил глаз с оставшегося живого арестанта. Ребятки вынесли тело, взвалили его на носилки и унесли прочь. Максимилиан продолжал лежать на спине, молча глядя в потолок. В его голове напрочь отсутствовали какие-либо мысли. То, что делало его человеком сейчас сломалось окончательно. Чувство апатии, подпитываемое голодом и жаждой, придушило все что только можно было, небыло страха, небыло желаний, хотелось только одного — покоя. Чтоб его оставили одного, если не навсегда, то очень на долго. Проводив работников морга, Леня вернулся в купе и приоткрыл окошко впустив в комнатушку свежий прохладный уличный воздух.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Максимилиан замолчал, чутко вслушиваясь в мерное сопение любовницы, на этот раз барышня отключилась на удивление быстро.