Он никогда никому этого не говорил. Его бы эльфы и не поняли: у них было в порядке вещей иногда расслабляться с кем-то, продолжая нежно любить супруга. И супруг никогда не обижался. Гарвин явно выбивался их этого правила. Лена погладила его руку, и он все понял, чуть улыбнулся, посмотрел на реку.
— Владыка уже в воде, так что можешь не отворачиваться. Отсюда ты его зад все равно не увидишь. Или хочешь домой?
— Хочу. Пора шута лечить.
— Меня тоже пора, — вздохнул Гарвин. — И лечи меня лучше ты. У тебя руки другие. Сестра все время так говорит. У тебя Дар, Аиллена.
* * *
К ранней осени шут поправился настолько, что уже усердно занимался физическими упражнениями: помогал эльфам то в поле, то на стройке, но только если Лена была под присмотром Маркуса. Черных эльфов, которые следовали за ней раздвоенной тенью, он почему-то в расчет не принимал. Собирать травы ее отпускали только в компании, да, собственно, она и не возражала, бродить по лесу в одиночку не тянуло, даже не потому что она боялась появления братьев Умо (а сколько их еще осталось, кстати говоря?), сколько испытывала вполне первобытный страх горожанки перед тайнами леса. Она легко могла заблудиться, если не в трех соснах, то в десяти. К тому же в окрестностях водились не только зайцы и олени с лосями, но и медведи с волками, и рыси, и росомахи. Она слушала уверения, что дикие звери очень редко нападают на людей, но предпочитала иметь вооруженный эскорт. Хоть стрелами, хоть магией. Шут очень охотно сопровождал ее, таскал мешок с травами, отыскивал всякие лесные вкусности. Ариана тоже любила его компанию. Он был очень тактичен, если чувствовал, что им хочется посекретничать, немедленно находил себе дело в сторонке, а чувствовал он безошибочно. Иногда с ними ходил Маркус, иногда оба, порой и Гарвин, не имевший какого-то особенного занятия в Тауларме. Эльфы неохотно работали с ним рядом. То есть работали, и разговаривали, и подшучивали вроде, но не упускали возможности этого не делать. С Леной и ее друзьями ему было легче.
Она обещала Лиассу, что зиму проведет в Тауларме и Сайбе. В восхитительном быту. Без решения мировых проблем, без войны, без восстаний, без свихнувшихся братьев Умо. Мужчины донимали ее часами, так что она сдалась и старательно (и безрезультатно) училась владеть оружием: кинжалом, все теми же метательными ножами и дареным арбалетиком, прикрепляемым к запястью, причем из арбалетика ее учили стрелять только в особо глухих местах. Оружие было секретным. Ей смастерили даже персональный лук, который она смогла натянуть, и шут теперь учил ее этим луком пользоваться, а его близкое присутствие только отвлекало. Впрочем, с пяти метров в дерево она попадала. Но что ведь удивительно: эльфы, сшибающие стрелы в полете, даже не улыбались, глядя на ее попытки. Давали советы, поправляли руки, переставляли ноги. Она целилась в то самое дерево, а тут подходил какой-нибудь эльф, вставал на колени, брал ее за лодыжку и ставил ногу как-то иначе. Меткость от этого не увеличивалась, но вот если стрела в дерево все же втыкалась, то намного глубже.
Она не спорила. Было даже интересно, только вот никак не удавалось добиться хоть какого-то успеха. Она могла бросать нож в дерево или пускать стрелы в специально сделанное чучело, но вряд ли — в живое тело. Конечно, был эпизод в ее жизни: Крон получил-таки кинжал в самое обидное место, но там ситуация была совсем уж…
А ведь ее и учили на случай такой ситуации. Когда уже некому будет защитить. Не приведи бог или кто-то еще дожить до этого.
* * *
Для укрепления здоровья Лиасс отправил их на отдаленную ферму. Гарвин ехать туда категорически отказался, Милит проектировал какое-то сооружение и был зверски занят, так что они поехали втроем…. Впрочем, не поехали: Лиасс тихо открыл им проход прямо из комнаты Лены, чтоб враги не подсмотрели, куда вдруг исчезла Светлая с компанией. Лена подозревала, что дело не в восстановлении здоровья, она и Маркус были здоровее многих, а ради одного только шута он не стал бы что-то затевать. Но и возражать она не стала, в конце концов просто так Владыками не становятся и просто так не выживают столетиями во взрывоопасном мире. Ему, наверное, виднее.
Неловкость была только в одном: фермеры вкалывали от зари до зари в самом прямом смысле, потому что шла уборка урожая, а урожай у них был ого-го, даже дети привлекались. А стоило Лене предложить свою помощь хоть в чем-то, хоть суп варить на всех — чуть в обмороки не попадали. Светлой не должно ручки пачкать. Лена разозлилась и начала точно так же пропадать в лесу — от зари до зари. Ферма стояла в месте, живописном до сладости, на границе леса и поля, солнце всходило над полем, проплывало над горами слева и исчезало за лесом. С четвертой стороны была речка.
Всяких трав и прочих будущих лекарств она набрала чуть не на весь Тауларм. Не гнушались они и сбором грибов и орехов, мужчины не возражали подстрелить какое-то зверье и закоптить его на зиму, ловили рыбу (даже Лена, хотя она — удочкой, а не острогой, как шут) и солили. Милый чудный быт. Лена наслаждалась каждым днем, наверное, радуясь обыденной и скучноватой жизни. Завтрак в большой и шумной семье (родители, их братья и сестры, дети и маленькие внуки), потом лес, дикий, местами непроходимый, по-дикому богатый, просто напичканный внезапными красотами, поздний ужин в той же компании, крепчайший сон в крохотной комнатке, которую выделили им с шутом, а Маркуса поселили с младшим братом и средним сыном хозяина. Ферма была большая и разноплановая. Скотину держали только для собственных нужд (Лена объедалась творогом, сметаной, плавно переходящей в масло, и сбитыми сливками, но почему-то не толстела), а хлеб и овощи выращивали и для продажи, и не только в Тауларме. При взгляде на картофельное поле (ни тебе колорадских жуков, ни тебе фитофторы) ей сразу вспомнилась помощь подшефному колхозу, который с техникой такое поле убрать не успевал, инженеров на помощь призывал, а тут десяток эльфов — успевал. Подкапывали-то ее с помощью некой конструкции, которую тащила лошадка, а выбирать все равно приходилось вручную.
Правда, эльфы разумно не засевали больше, чем могли обработать. Ферма была далеко, сезонные рабочие сюда не добредали, да и не рвались эльфы брать в работники людей — в Трехмирье это никогда до добра не доводило. Однако Лена знала, что поближе к Тауларму были и такие фермы, где работников нанимали, честно им платили и уж точно не экономили на еде. Пока скандалов не бывало. «Некогда на ферме скандалить, — пожал плечами шут, — видишь, как они работают».
Шут пытался помогать эльфам, но плечо у него после сильной нагрузки начинало болеть, так что не больно-то его помощь принимали, а вот от Маркусовой не отказывали, и барон Гарат, разувшись и раздевшись до пояса, сгибался в три погибели и не хуже картофелекопалки выкидывал из рыхлой земли крепкие клубни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});