Читать интересную книгу Кремлевский джентльмен и Одноклассники - Игорь Чубаха

И все‑таки казалось, что у Боровицких ворот сплошь толстые дядьки в банданах.

Постовой вышел из будки и озадаченно уставился на протянутый пропуск. Поглядел на широкоплечего мужика в кожанке и шлеме, восседающего на «Харлее». Тот поднял зеркальное забрало:

– Проблемы, сержант?

– В общем‑то не положено, товарищ подполковник, – осторожно сказал лейб – гвардеец, взглядом поглаживая руль мотоцикла.

Было видно, что он никак не может мысленно отвязать подполковника ГРУ Вихоря (пропуск подтверждал личность со всей очевидностью и степенями защиты) от сомнительного шоу за его спиной, которое еще посмотреть как мэрия разрешила. Было также видно, что лейб – гвардеец с детства мечтал о «Харлее».

– Не проблема, сержант, – сказал Вихорь. Привычно и по – свойски вгляделся в толпу и крикнул: – Пашка!

От черных кожаных спин отделился парнишка в шлеме. На байкерских фестивалях всегда тусят такие худощавые, неприметные парнишки в мотоциклетных шлемах, но без мотоциклов. Зачем – непонятно. Видимо, предаются мечтам и медитируют. Иногда им везет.

– Подержи коня чуток, – попросил подполковник ГРУ, – можешь погонять немного. Но через час I’ll be back, я вернусь. Ты меня знаешь, Пашка.

Пашка отсалютовал, звонко щелкнув себя по забралу, и бережно принял чудо – технику. Пять метров он вел «Харлей» нежно, как невесту к алтарю, потом, гикнув, вскочил в седло. И растерзал ревом мотора вечер, и без того не тихий.

Пружинистой походкой ковбоя Сергей Вихорь прошел через Соборную площадь и позволил себя сфоткать паре японских туристов. Общественная приемная Папы вздувалась флагами различных государств – там опять принимали гостей из‑за рубежа, и гремели гимны. Но Вихорь от Арсенала повернул еще раз и подошел к тихому подъезду, на непросвященный взгляд охраняемому только камерой наблюдения и тенями кремлевских курсантов. А может, юнкеров.

Какие‑то японцы с «Никонами» – это хорошо, подумал он. Это правильная система идентификации. Надо будет такое же в «Пуще» организовать.

Укутавший лестницу ковер глушил центнеровую поступь рифленых подошв. Понятненько, резюмировал подполковник, второй периметр охраны автоматизирован полностью. Похоже, здесь приоритетны датчики движения. Точнее, датчики отслеживания неоправданно быстрого перемещения биологических объектов. Если в сфере учета датчиков появляются излишне торопящиеся объекты, датчики отдают приказ автоматизированным пулеметам открыть огонь на поражение. Эту разработку «Лаборатории Касперского» лоббисты из президентской охраны предлагали установить и в «Пуще». Вихорь еле открестился, как от не соответствующей режиму вверенного в охрану пространства.

Тихая приемная. Терпеливые люди в глубоких креслах – на одном маршальские погоны, рядом академик. Третий, если учитывать общую систему обеспечения безопасности Кремля, периметр обороны. Наметанный глаз Вихоря протестировал необычные, вмонтированные в потолок антипожарные капсулы. Не против пожара на самом деле эти штуки устанавливались. А для того, чтобы в случае тревоги уровня «Тайфун» залить герметически блокирующееся помещение кислотным раствором. О таких системах подполковник только слыхал краем уха. И, хотя это были отечественные разработки, даже точно не знал, где таковые производятся. То ли в цехах «Метро-2», то ли на секретной производственной базе Соловецкого монастыря.

Седой и подтянутый секретарь лет пятидесяти нажал кнопку сразу, не дожидаясь вопросов.

– К вам подполковник Вихорь.

– Пусть войдет.

Щелкнул каблуками перед маршалом, извинительно улыбнулся академику. Шлем уже на руку надет, к пустой голове руку не прикладывают.

Тихий кабинет. Стучат часы, над столом нет портрета. Зачем? Тот, кого рисуют на портретах, здесь.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – отрапортовал Вихорь, вытянувшись.

– Почему в таком виде? – не вставая из‑за стола, спросил Отец.

– Байкеры у Кремля, – развел руками Вихорь: – сориентировался по обстановке.

– Садитесь, подполковник. И скажите, где он сейчас.

Сергей обошел стол в виде буквы Т, покачал спинку одного стула и решительно опустился на кожаный диван. Тот заскрипел. Забавно почувствовать себя ходоком к Ленину. Четвертый периметр охраны или, если хотите, последний рубеж обороны. Ну да, к этой технике, весьма умело замаскированной под византийские атрибуты власти у Вихоря вопросов не было. Система опережающего подавления агрессии «Кто на нас с мечом» производства Камского вагоностроительного завода. Образца 1987 года, но не все, что старое, морально устарело, Запад до сих пор не создал аналогов. Такая же система в «Пуще» охраняла апартаменты Принца, Тамары, Сергея и Ленечки.

– Я не могу вам точно сказать, где в настоящий момент находится Принц, – сказал Вихорь, покачавшись на диванных пружинах: – но где‑то в Москве, это точно. Мы прибыли сегодня.

– Я знаю, что вы прибыли сегодня в Москву, – Отец, как всегда, не повышал голоса. И от этого, как всегда, противно холодело в животе: – самолет я лично за вами послал по экстренной просьбе этой старой кочерыжки Лотты Коган. Делать мне больше нечего.

Часы в кабинете стучали равномерно, гулко, спокойно. Так же спокойно, как точь в точь такие же часы в «Пуще» в апартаментах Принца, Тамары, Ленечки и Сергея.

– Почему я должен за ним бегать? Почему я должен его ждать, как будто парень заигрался в хоккей и не идет ужинать?

– Он нормально питается, – сказал, вспомнив карпа по – баварски, Вихорь: – по крайней мере, когда живет в «Пуще».

Не надо было встревать.

– Слушай, Вихорь, – тихо спросил Отец: – ты вообще помнишь, где ты работаешь? Ты помнишь, как ты попал в ГРУ, в Оксфорд, и вообще куда бы то ни было?

Скрипя диваном и кожанкой, подполковник ГРУ в отставке поднялся:

– Так точно, товарищ полковник! По достижении совершеннолетия я подписал документ. Я подписал бумагу, когда зашел к вам домой, потому что Принц коньки забыл. Я подписал ее у вас на кухне, в квартире, расположенной по адресу: город Санкт – Петербург…

– Ты помнишь, что ты там подписал? – перебил Отец и тоже поднялся из‑за стола.

– Так точно! Я должен осуществлять охрану объекта и информирование о его настроениях и намерениях. Я должен действовать в интересах объекта и ваших лично, не подчиняясь больше никому. В случае столкновения интересов…

– Правильно читаешь, – одобрил Отец. – Так где он сейчас?

– Пункт четвертый! – гаркнул Вихорь. Все равно звукоизоляция тут идеальная, никто не услышит: – я должен хранить личную верность объекту и выполнять его распоряжения! Я не знаю точно, где сейчас находится Принц. Где‑то в Москве, товарищ полковник.

Около минуты они молча пялились друг на друга. Потом Отец хмыкнул и прошелся по кабинету. Книжные шкафы отсвечивали тисненым золотом фолиантов по Римскому праву. Самурайский меч висел на стене, словно диковинная рыба. Не запылился ли? Не дождетесь.

– Ну, разумеется, – спокойно сказал хозяин кабинета: – чего со мной откровенничать. Кровавый гэбист, доморощенный диктатор. Темная фигура на Российской политической сцене. В Оксфордах не обучался, но дейтерий в чай оппозиции подмешиваю регулярно. Это для меня не новость, сам понимаешь, Вихорь.

– Товарищ полковник, – сказал Вихорь: – дело не в дейтерии. Я вам уже неоднократно докладывал, что Принц не собирается заниматься политической деятельностью. Не потому, что он белоручка и неженка. Это ему неинтересно, понимаете?

На зеленом сукне стола выделялась знакомая красная папка толщиной не меньше, чем любой из фолиантов по Римскому праву. Папка всегда лежала у отца под рукой, когда Вихорь докладывал. И с каждым разом папка становилась немного толще. В папке фиксировались все особи прекрасного пола, так или иначе попадавшие в сферу внимания Принца. С прошлого доклада папка сильно не распухла. Всего лишь солдат Джейн, латиноамериканская беллетристика, экспедиционный шамбальский корпус из двух девушек и осетровая русалка.

– Он думает, что я Ким Ир Сен? – мрачно спросил Отец: – он думает, что мне нужна династия властителей? Он не допускает мысли о том, что мне просто нужна помощь, чтобы что‑то сделать в этом болоте?

– Он думает, товарищ подполковник, – ответил Вихорь, стараясь говорить в такт тиканью часов: – что политическая власть заблуждается, когда думает, будто что‑то делает в болоте. Он полагает, что болото живет само по себе, а политическая власть тихо колышется на его поверхности, отдавая руководящие указания.

Отец резко развернулся на каблуках. Движения его были столь же стремительны, как пятнадцать лет назад, когда он на даче в Комарово показывал Сережке Вихорю пару бросков из айки – до. Тут невольно покосишься на самурайский меч. На стене ли он все еще? На стене.

– Ты вообще понимаешь, что говоришь, Вихорь?

– Так точно, товарищ полковник! Информирую вас о настроениях объекта!