— Интересно, в этой лавке всегда висели плакаты с Хомейни. А сегодня ничего нет...
Этой незначительной деталью подтверждалась жуткая гипотеза Малко. Он обернулся и долго смотрел на лавочку, ничем не отличавшуюся от других. Спросил:
— Эдди часто покупал здесь кофе?
— Каждый понедельник.
Подошли к «505-й».
— Этот Фестус М'Бомпа, где он живет?
— По дороге в Лакку, на выезде из города, напротив Юба Варрак. Но он ничего не скажет.
— Посмотрим, — только и произнес Малко.
Зверское убийство журналиста вывело его из себя: он клокотал от гнева. Его противники ливанцы и шииты открыто насмехались над ним, уверенные в своей безнаказанности. Малко и журналистка вновь проехали через весь Фритаун. Всю дорогу Бернис была в прострации, изредка вытирая крупную слезу.
Малко остановил машину возле «китайского» здания.
— Убийцы поплатятся за это, — пообещал он.
Бернис печально покачала головой.
— Они слишком сильны. И вас они убьют. Вы должны уехать из Сьерра-Леоне.
Малко промолчал, стоя вполоборота и размышляя. Безусловно, Эдди Коннолли похитили в этой лавке на Ист-стрит и там же его убили. Возле этой лавки останавливался «мерседес-500» Карима Лабаки в тот день, когда Малко встретил его у иранского культурного центра.
Малко прибавил скорость. Суровое решение принято.
Настало время переходить в наступление.
* * *
— В следующий раз разрежут на куски вас, — заключил шеф резидентуры ЦРУ.
— Иранцы и Лабаки что-то готовят, и они ни перед чем не остановятся, они стремятся запугать или даже уничтожить всякого, кто слишком наступает им на хвост. Если мы отступимся, тем самым развяжем им руки.
Джим Декстер обеспокоенно посмотрел на собеседника.
— Малко, мы не в Чикаго. Президент рекомендовал нам провести превентивную операцию, а не устраивать резню. Я обязан докладывать о ходе операции непосредственно вице-директору оперативного отдела и ждать указаний. А пока вы должны оставить все.
— Это именно то, чего желают иранцы, — парировал Малко.
— Хорошо, — уступил американец. — Пойдемте к Сонгу. Может быть, нам удастся убедить его действовать. Он любил Эдди.
— Он ничего не будет делать, — уверенно возразил Малко, — но, если вы настаиваете...
* * *
«Олдсмобиль» американца с трудом продвигался среди пешеходов, заполнявших проезжую часть шоссе. Шека Сонгу принял их без задержки. На лице застыло выражение скорби, чувствовалось, что он потрясен.
— Вы пришли в связи с убийством Эдди Коннолли, — сразу же сказал полицейский.
— Да, — ответил Малко. — Вчера вечером у меня с ним была назначена встреча. Я думаю, что его убили, чтобы помешать передать мне то, что он узнал. И чтобы напугать меня.
В глазах чернокожего полицейского промелькнул страх. Он сел за свой письменный стол, закурил сигарету и медленно произнес:
— Я думаю, вы ошибаетесь... Я видел тело моего несчастного друга. Все изуверства, проделанные с ним, — это уже второй подобный случай во Фритауне за последние месяцы. Оба убийства совершены преступниками, пришедшими из Гвинеи-Биссау.
— Почему? — скептически спросил Малко.
— Это работа колдунов, — стал объяснять Сонгу. — Им нужны некоторые части человеческого тела для приготовления волшебных снадобий, которые они затем продают очень дорого в деревнях.
— Но почему Эдди Коннолли?
— Он был журналистом, возможно, он вел расследование об их делах. Возможно, он встречал этих людей, они испугались. Я сделаю все, чтобы их отыскать.
— Итак, вы не считаете, что это дело рук ливанцев, убийство по заказу и под руководством Карима Лабаки? — в упор спросил Малко.
Он был твердо уверен, что полицейский врет. Если бы Эдди Коннолли занимался расследованием дел колдунов. Бернис знала бы об этом. Шека Сонгу криво улыбнулся.
— Человек, чье имя вы сейчас упомянули, не занимается колдовством.
Малко понял, что спорить бесполезно: полицейский не отступит от своей версии. Джим Декстер и Малко вышли из его кабинета. Едва ступив на лестницу, американец взорвался:
— Мерзкий лгун! Он прекрасно знает, почему убили Коннолли. Просто он до смерти напуган. Карим Лабаки причастен к этому делу. Они ликвидировали Коннолли таким образом, чтобы все думали, что это ритуальное убийство. Иначе убийство журналиста могло наделать много шума, и тогда...
Малко тоже кипел от бешенства. Они сели в «олдсмобиль» и Джим Декстер спросил:
— Что вы теперь собираетесь предпринять?
— Сменить методы, — угрюмо ответил Малко.
Он склонялся к тому, что Билл Ходжес был прав. С ливанцами можно было вести диалог только языком огнемета.
Глава 10
— Это здесь, — объявил Дикий Билл.
Дом Фестуса М'Бомпа выглядел убого. Оцинкованное железо, глинобитные стены, глина, пропитанная мочой, куры кудахчут вокруг новенького «мерседеса» — признак благосостояния. Малко и Билл вышли из «505-й». Выражение лица Билла Ходжеса говорило о том, что он не в лучшем настроении. Красные пятна на лице выступали еще ярче.
Одна дверь вела в кухню, грязную до отвращения, заваленную немытой посудой. Билл Ходжес щелкнул по голове невысокого негра, лениво занимающегося уборкой.
— Где шеф М'Бомпа?
— Спит, патрон.
— Иди разбуди. Мы ждем в гостиной.
Они вошли в большую комнату, в которой царил невообразимый беспорядок. Уселись в продавленные кресла, Дикий Билл отыскал бутылку виски «Джи энд Би» и налил себе, не скупясь.
— Вы его знаете? — спросил Малко.
— Да, у нас было два-три общих дела... — уклончиво ответил ирландец. — Один из самых продажных типов.
Минут через десять на пороге появилось толстокожее существо. Огромный негр, глазки заплыли жиром, серая бородка, ляжки, как огромные свиные окорока... Френч, какие носил Мао, почти такого же цвета, как его кожа, отчего он казался голым.
Расплылся в радостной улыбке при виде ирландца.
— Вчера устроил праздник! — объявил он. — Поэтому беспорядок немного. Как семья?
— Нормально, — угрюмо ответил ирландец.
Некоторое время обменивались банальностями по-африкански, затем, отхлебнув изрядный глоток виски, хозяин бухнулся в кресло с лопнувшими пружинами и, казалось, задремал.
Билл Ходжес с ходу накинулся на него.
— Ты видел вчера моего друга, Эдди Коннолли?
Фестус М'Бомпа слегка вздернул тяжелое веко, как у ящерицы.
— Эдди? Нет.
Билл Ходжес даже бровью не повел. Молча достал из сумки старый «маузер П-08» с длинным, как Эйфелева башня, стволом. Раздался металлический короткий щелчок — Билл Ходжес взвел курок, положил оружие к себе на колени, направив ствол на хозяина.
— Фестус, ты меня знаешь. Когда речь идет о деле, я не шучу. А это — бизнес. Не говори мне, что ты не боишься. Потому что ты боишься. Я с удовольствием начиню пулями твою жирную тушу из этой штуковины, выпущу всю обойму.
Фестус М'Бомпа, окончательно проснувшись, выпрямился и визгливо, как это свойственно всем африканцам, когда они чем-то сильно потрясены, произнес:
— Билл, я твой друг, ты же знаешь.
— Знаю, Фестус, поэтому я жду ответа на свой вопрос.
Гробовое молчание.
Негр, казалось, снова впал в оцепенение. Прозвучал выстрел. Малко от неожиданности подскочил. Фестус М'Бомпа, несмотря на свой вес, молниеносно соскочил с кресла. Билл Ходжес, не двигаясь с места, послал пулю в стену, пролетевшую не так уж далеко от головы негра.
Бывший министр плюхнулся опять в свое кресло и запричитал:
— Билл, ты с ума сошел! Да, я видел твоего друга. Ну и что? Это мои дела.
— Фестус, — спокойно сказал Билл Ходжес, — Эдди Коннолли мертв. Грязная смерть. И я хочу знать, кто его убил.
— Мертв?
— Да.
Ирландец красочно описал ему то, что они нашли на заправочной станции Тексако. Фестус М'Бомпа посерел.
— Я здесь ни при чем, клянусь, Билл.