— Ого, все ж таки люди бродят!
Глава 5
Пока Ванг бегал за Оприньей, старик каким-то чудом ухитрился вытолкнуть из мокрой ямы одного из близнецов. Подошедший солдат был мрачен. Молча засунул меч за пояс, выдернул из темноты второго мальчишку, затем помог выкарабкаться самому Иигуиру.
— Кто там?
— Сразу не разобрать, похоже, стойбище каких-то оборванцев.
— Хоть не мелонги. Много?
— Видели троих, но запросто может оказаться и десяток, — тихо объяснял Иигуир. — Уходить надо, сын мой, пока не заметили.
— Пусть только сунутся, — сжал губы солдат.
— Детей надо уводить, — напомнил старик, — о них думать. Найденыши идти не смогут, потащим на руках. Быстрее и тише.
Лишь отойдя на приличное расстояние, Опринья позволил себе опустить мальчишку на землю.
— Растолкуйте же, наконец, мессир, что произошло. Я тут чуть с ума не спятил, когда вы оба вдруг исчезли! Назад кинулся, в стороны — никого. Странно, что сам еще не наскочил на этих бродяг. Черт знает, что думалось, разве так можно?!
— Извини, сын мой... — Иигуир с трудом переводил дыхание. — По-ребячески поступил, каюсь... Так уж все сложилось. Зря заставили тебя нервничать, зато пропажу нашли. Ванг, умница, помог, углядел, а не то... Холодные, голодные, на волосок от гибели были. Теперь-то спасем...
— Домой, значит, тащим? А как же бродяги?
— А что бродяги? Нас они не тронули, и нам их беспокоить не резон.
— Разогнать бы надо, учитель, — с неожиданной воинственностью вклинился во взрослый разговор Ванг.
— Хорошая мысль, — усмехнулся Опринья. — Жаль вот, вся наша рать из таких, вроде тебя, мальцов и состоит. Как, управитесь?
Мальчишка упрямо насупился:
— Управимся.
— Не надо никого разгонять, — прервал спор Иигуир. — Мы же не варвары, право слово, чтоб бегать по лесу за каждым бедолагой. Сами тут укрываемся, зачем же отказывать в этом другим?
— А вот затем и отказывать, мессир, что укрываемся, — ворчливо ответил Опринья.
Командир развил его мысль, когда ближе к вечеру руководство заговора собралось у ворот поместья.
— Чую, господа, не ужиться нам здесь вместе с теми лохмотниками. — Эскобар пристально вгляделся в темнеющий за речкой бор.
— А если это не лиходеи, а такие же несчастные, как и мы? — возмутился Иигуир. — У вас поднимется на них рука? Подумайте, друзья мои, мало ли беженцев из Ринглеви скитается ныне по окрестностям? От нас даже не требуется им помогать, делиться по заветам Творца кровом и пропитанием. Неужели мы не поделимся хотя бы стылым лесом?!
Беронбос и Бойд старику не возражали, однако глаза в сторону отвели.
— Сильно сомневаюсь, мессир, — усмехнулся Эскобар, — чтобы нашими соседями стали заурядные бродяги. Они уже чуть не уморили пару мальчишек.
— Но ведь не было никакого нападения! Ты же слышал, Коанет! Дети спасались от грозы, наткнулись на чужаков и попросту испугались. Да, они забились в ту злосчастную яму, где едва не замерзли, но бродяги-то об этом и не догадывались! В чем же мы можем их упрекнуть?
Эскобар бросил холодный взор на разволновавшегося старика.
— Даже если эти соседи невиннее младенцев, а добродетелями затмевают святых пророков, бок о бок с ними нам жить опасно. И не говорите мне о милосердии, мессир! Мы затеяли большое, неслыханно сложное дело, которое пока способно погибнуть от любой мелочи. И от любой слабости! Мы призываем своих людей сжать сердца в кулак, очерстветь на время душой, сохранять трезвый рассудок и твердую волю, а сами? Вы тоже, мессир, слышали рассказы вернувшихся сборщиков. Разве не жестоко знакомиться с голодными сиротами, исподволь высматривая среди них наиболее здоровых и крепких? А потом забирать лучших для спасения, закрывая глаза, что остальные обрекаются на смерть? — Иигуир протестующе вскинул руку, но офицер закончил: — Это тоже жестоко, мессир. Бесчеловечно. И правильно. Вы изложили свой план, мы — приняли, теперь нужно или его похоронить, или... пожертвовать всем для его осуществления.
— Всем? — побледнел Бентанор.
— Именно так, — твердо ответил Эскобар. — Безумная мечта может воплотиться в жизнь только безоглядным напряжением всех сил. Малейшее сомнение или отступление... и вся затея рухнет. А мы ведь намерены продолжить дело, не правда ли?
В этот момент плеча совсем уж поникшего старика коснулся Беронбос.
— Ну, не горюйте вы так, мессир, — прогудел бородач. — Коанет говорит справедливые вещи, но и вам расстраиваться рано. Мы узнали об угрозе, будем настороже, а резать оборванцев никто не собирается.
— Как получится... — хмыкнул Эскобар.
— Не собирается! — Беронбос, приобняв старика, нахмурился. — Мы же впрямь не злодеи какие. Может, и обойдется все. Они тишком пересидят беду, мы их не тронем, а там и в путь пора настанет готовиться, верно?
— Даже если лохмотники безобиднее ангелов, они опасны, дружище. Начнут шастать по окрестностям с голодухи, привлекут внимание врагов. Будут ловить их — обнаружат нас. Ты готов сложить голову за минуту человеколюбия?
— К тому же голод, — добавил Бойд, — очень быстро умеет лепить из законопослушных поселян безжалостных разбойников. Лично меня не греет мысль стать свидетелем подобного превращения.
— И все равно резать не будем! — Беронбос продолжал поддерживать старика, норовя свободной рукой пресечь речи товарищей.
Однако через мгновение Иигуир сам поднял голову.
— Все в порядке, друг мой... Все в порядке. Секундная слабость, я сам с ней справлюсь.
Лишь теперь остальные заметили неладное.
— Вам плохо, мессир? — развернулся Эскобар. — Если это из-за моих слов, то поверьте... я ни в коей мере не желал так задеть ваши чувства. Разумеется, мы будем всячески избегать напрасной крови...
— Славно, что вы так решили, друзья... Пусть это называют малодушием, но первыми нам идти на жестокость никак не след... Подождем... помолимся... Хотя, признаюсь, не сама близость насилия меня обожгла. Просто... вдруг увиделись те кошмары, что можно выпустить в мир ради святой цели. Существует ли кровавая дорога к Господу? И что ожидает того, кто дерзнет призвать бесов для борьбы с дьяволом? Разобраться бы вовремя...
В тот же день поместье замкнулось в себе, точно лесная крепость. Взрослые торопливо заканчивали возводить частокол, не расставались с оружием, то и дело посматривая на мрачную чащобу за речкой. Еще вчера она казалась лучшей защитой от пришлых напастей, сегодня — сама таила угрозу. Дети тоже остепенились... на какое-то время. Пара дней потребовалась для излечения от новых страхов, да и потом смельчаков, отваживавшихся на вылазки, находилось немного. Кое-кого отлавливали дежурившие на стенах, после чего провинившихся ждал суд Иигуира. Не самое страшное, впрочем, наказание — старик всегда ограничивался долгими задушевными беседами. Шалуны искренне каялись и, притихшие, уходили прочь, чтобы вскоре бурлившая внутри энергия опять потащила их за приключениями. «Хорошие розги были бы здесь несравнимо полезнее сотни проповедей», — ворчали слуги, обескураженные царившим кругом хаосом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});