Служанка поставила на стол кубок с вином. Я подняла брови и посмотрела на нее.
– Это что еще такое?
– Это угощение от хозяина. Это всем, кто не заказывает вино, – объяснила девушка и тут же слиняла.
Молодец мужик. Я бы наливала в эти кубки крепкую самогонку, чтобы потом еще захотелось. Или чтобы человек немного утратил контроль над собой. Ввязался в спор, в игру или просто перестал следить за своим кошельком. Я понюхала содержимое стакана. Пахло, кстати, приятно. Я осторожно отпила. Хм, вкусно. Я сделала глоток. Еще один. И выпила бокал до дна. По-моему, отлично. Уж всяко лучше той кислятины, которую у нас часто выдают за марочное вино. Я обвела взглядом трактир. Милое место, такое симпатичное средневековье. Жаль, фотоаппарата нет. Но ничего не поделаешь. Это закон. Вся сложная техника при переходе из одного мира в другой разлаживается на фиг. И публика соответствующая. Дверь открылась. Я перевела глаза к входу и выругалась. На пороге стояла Орланда ан-Криталь, вода ей сероводородом. Она меня тоже мигом заметила, кивнула в сторону двери, мол, жду тебя там, и вышла. Я подумала и осталась сидеть. Я, между прочим, устала. Орланда появилась примерно через десять минут, очень недовольная. Я подмигнула ей и кивнула на грубый табурет за своим столом. Надутая Орланда присела рядом. Молчание меня не тяготило, так что первой заговорила она:
– Ты меня удивила. Я наде… думала, что тебя убьют в первый же день, а ты уже здесь.
– Вы, – поправила я ее. – Мы с вами на брудершафт не пили, да и не станем.
Тему подставленной мне игуаны и ее мудрых советов я обошла стороной. Всякому овощу свое время.
– Зато ты кое-чего другого выпила, – ухмыльнулась Орланда, кивая на бокал из-под вина.
– Вы из общества трезвенников? Или, судя по цвету лица, язвенников?
– Нет, – улыбнулась Олечка.
И чего она такая довольная, словно мне в суп высморкалась? Долго пояснений ждать не пришлось, девочка слишком упивалась своим умом.
– Я подсыпала тебе в вино настойку сеаваррила.
– А по-русски? – уточнила я. – Это что – слабительное?
– Почти, – довольно согласилась Олечка. – Стоит тебе выйти под солнце, и ты превратишься в волка. И будешь волком, прости, волчицей, пока не покинешь этот мир. Ты счастлива?
Я рассмеялась. Не знаю, на что она рассчитывала, но смеха она не ждала. Вытаращила глаза и открыла рот. Я уточнила:
– Скажите, а речь у меня сохранится?
– Да, и даже магические способности, только облик будет волчий, если ты, конечно, не… нет, этого я тебе не скажу.
– Ну и не надо, – рассмеялась я. – Олечка, мы на брудершафт пить не будем, но я обещаю, я попытаюсь удержать своего мужа от сдирания с вас шкуры. Вы сейчас решили мне огромную проблему.
И это была истинная правда. При наивной вере в чудеса у здешних обитателей я просто смогу явиться к царевичу в виде говорящего волка, и никаких проблем с общением не возникнет. Хотя и проблем появится до фига. А что у нас на улице? Ночь. Это хорошо. Я бросила на стол деньги и кивнула Орланде:
– Желаю вам такой же успешности в изведении меня и дальше.
Оставила ошалевшую Орланду в трактире и смоталась. Мне требовалось сделать кое-что ужасно важное. В волка я превращусь, как только встанет солнце. До этого времени надо выбраться из города и спрятать свои вещи. Я буду странно выглядеть в волчьей шкуре и при мече. Я промчалась к крепостной стене, слевитировала и приземлилась в кучу грязи. Гадство какое. Но что нам грязь, где наша не пропала. В смысле – носом не пропахивала. На каток ходила, лыжами увлекалась, акробатикой занималась плюс еще бальные танцы и бассейн. И все по разным городам. Да, если бы эта Орланда была чуть-чуть поумнее, она бы мне ничего не сказала про зелье. Классно бы я тогда выглядела волчицей, но в брюках и куртке из «кожи молодого дермантина». А так я сейчас разденусь, все спрячу поглубже, а голой-то в лесу холодно… Интересно, а это не розыгрыш? А то я сейчас тут просижу как дура в неглиже (с голой ж…) на куче листьев, а к рассвету ни в кого не превращусь? Я тогда эту Орланду на ленточки порву, моргалы выколю и в зоопарк отправлю. С табличкой: «Жаба слепая». Кусты подозрительно затрещали, и я поняла, что у Орланды есть и еще сюрпризы. Это оказались трое мужиков, по виду – типичные обезьяньи дети. А я тут без часов и трусов! Это грустно. Мне. А вот ребятам-зверятам было веселее. Они остановились, поглядели на меня и начали стратегическое обхождение. Это плохо. Если они на меня набросятся с трех сторон, хоронить будет нечего.
– Какая баба! – сообщил один.
– А вот мы ее сейчас… – решил второй. Явно озабоченный тип. Нет бы о погоде, о природе поговорить, они сразу лапать лезут.
– Чур, я первый, – решил третий.
– Эй, мужики, – влезла в разговор я, – вы кроманьонцы, австралопитеки или неандертальцы?
Ответа я ждать не стала, пусть пришлют моему мужу на мыло, а мне сейчас не до серенад под луной. Я взяла с места низкий старт и мгновенно поняла, что ошиблась. И одетой по лесу бегать грустно, а голой – хоть удавись. Я уже заполучила несколько царапин и снова влетела головой в паутину. Потом отдавила чей-то хвост, судя по чешуе – змеиный. Но решила не извиняться. Некогда. За спиной топали три кабана. Я летела, как испуганная газель. Эх, мне бы ее копыта. А так я врезалась ногой в какой-то камень (убить бы того, кто эту дрянь по лесу раскладывает) и остановилась. То есть какое-то время я еще двигалась, прыгая на одной ноге, потом впечаталась лбом в дерево и остановилась окончательно. Не потому, что решила драться. Просто вокруг столько птичек летает. Надо сосчитать. И земля как-то странно шатается. Наконец в глазах прояснилось, и я с тоской поглядела на небо. А до рассвета еще сколько? Минут десять точно. Убегать я уже не могу, город вижу, но мне до него не добраться, да и что я там буду делать в волчьей шкуре, ковриком работать? С очистителями я уже знакома, обойдусь без местного эквивалента этих садистов. Или лучше попытаться побегать дальше? Очистители еще в перспективе, а эти три гамадрила озабоченных уже лапы ко мне тянут. А грязны-то! Хоть картошку сажай!
– Вы когда руки мыли? – поинтересовалась я.
Бесполезно. Окружают, сопят, и намерения самые ясные. Что-то мне тут не нравится. Солнышко, ау, где ты, родимое?!
Солнышко не торопилось, поэтому первому же типу, который дотянулся до меня лапищей, я отвесила крепкий удар между ног. Действительно, крепкий. Похоже, что один из троих уже не мужчина. Такой генофонд пропадает! Мир Эстрид мне этого не простит. И я улучшила породу еще раз. Второго я, правда, достала не коленкой, а лодыжкой, но эффект все равно был потрясающий. Вот только с третьим я оплошала. Он перехватил мою ногу, дернул на себя, я грохнулась, сверкнув известным местом (где вы, фотографы из «Плейбоя»?!), и он тут же подмял меня под себя. Ну почему, почему, почему я все время забываю противогаз?! Запахи от мужика шли такие, что ни один освежитель воздуха не помог бы. Я активно царапалась, сдирая с мужика застарелую грязь, отбрыкивалась руками и ногами и визжала так, что пожарная машина сдохла бы от зависти. Кусаться я все-таки не решалась. Всякую гадость в рот тащить не хватало! И тут вышло долгожданное солнышко! Орланда не солгала. Я была отомщена сторицей. Неведомая сила (а точнее, тот компотик из сеа… не помню) выгнула меня, кожа начала покрываться шерстью, лицо странно вытягивалось… Мужик странно побледнел, сказал «Ой!» и грохнулся в обморок. Я решила, что за это Орланда умрет безболезненно. И встала – на четыре лапы.
Надо было искать царевича Вышака.
ВэариВ тюрьме Ник весело хохотал, глядя на вытянувшееся лицо Орланды ан-Криталь. Около получаса назад волшебница пришла к нему и принесла с собой зеркало. Провела рукой, и он увидел свою жену голой в чаще леса. Он видел и погоню и драку. Если бы все сложилось по-другому, если бы кто-нибудь хоть пальцем тронул Вэл, он бы Орланде шею свернул. Но сейчас он не мог даже руки поднять. Смех просто свернул его в дугу. Серая волчица в чаще встряхнулась, почесала лапой за ухом и притаилась в траве.
– Довольно! – Орланда с размаху швырнула чашу об стену. Ника окатило брызгами холодной воды, но ему бы сейчас не помог и Ниагарский водопад. Он беспомощно хохотал, даже не вытирая слез. – Не смей смеяться!!! – Разъяренная волшебница наколдовала несколько литров ледяной воды и хотела обрушить их на Ника, но куда там! Колдовать, когда ты в ярости, просто опасно. Вот и у Орланды вместо ледяной воды получились духи. Ник перестал смеяться. Куда там смеяться – глаза резало.
– «Шанель номер пять», – определил он. – Вэл они тоже нравятся.