— Как это, дядюшка Сарво?
— Сам я ни разу белый крест не видел, врать не стану, а знающие люди говорили: вдруг возникает непонятно откуда и висит в воздухе. Иногда из того, что Стелле Марис под руку подвернется. Ансен говорил, что ему покойный капитан Ярхундер рассказывал, будто бы однажды на юге его дед видел, как в таверне взлетели со стола белые тарелки и составили в воздухе крест.
Георг вполуха слушал давно известную ему историю и думал, где среди ночи раздобыть длинную доску. В том, что Ганс преспокойно пройдет по ней двенадцать футов над улицей, в потемках, на высоте третьего этажа, он даже не сомневался.
Время было позднее, по улицам уже ходил ночной дозор, а морякам с ним лучше не встречаться — вражда застарелая, закаменевшая, уже за пределами разума, не говоря о милосердии. То есть встречаться можно — если бойцов хотя бы поровну. Но в дозоре обычно четыре человека, а моряков на сей раз всего трое.
Дозорные дали о себе знать издали — магистрат распорядился одевать их в нагрудные доспехи и выдавать алебарды с колечками. Эти колечки, надетые пониже лезвия, производят звон, заслышав который, злоумышленники убегают. Таким манером и преступление предотвращается, и стражи порядка остаются целы.
Моряки притаились за каменной скамьей у входа в хлебную лавку. Скамья была такая, что и слона бы выдержала, да еще украшенная столбом с каменным кругом, а в круге — чего только нет! Даже слепой, подойдя и ощупав резьбу, понял бы, что заведение принадлежит старому роду: знак этого — двойной крест, что в заведении пользуются скалкой, а что предки хозяина из Хазельнута — шесть орехов в овале. Кроме того, в круге было Божье древо — очень сильный оберег от нечистой силы. Для той же нужды служили страшные каменные рожи: одна сбоку на стене, а две по углам кровли.
Дозор прошел, можно было вылезать.
— А может, обойдемся без доски? — спросил боцман. — Ганс, ты ведь сможешь встать на плечи господину Брюсу и ухватиться за карниз?
Площадь перед богадельней была кое-как освещена — горел фонарь на Конском амбаре, другой был у сторожа, что спал в нише, устроенной в стене Куропаткиного амбара. Можно было пересечь площадь, не рискуя свалиться в каменное корыто под фонтаном.
При скамьях у дверей богадельни тоже красовались столбы с кругами. Только резьба на кругах была сравнительно новая и очень мудреная: там и малый герб Гердена имелся, с крепостной башней, львом и грифоном, и фамильные знаки арматоров, давших деньги на богадельню, а посередке — силуэт Стеллы Марис, Звезды Морей, как полагается, с расходящимися лучами.
За столбами виднелось что-то светлое, тускло-белое, почти призрачное.
— Стоять… — почти без голоса приказал боцман.
Тускло-белое шевельнулось. Похоже, оно зевнуло и, сидя, потянулось — до легкого и приятного напряжения во всех мышцах. При этом и ноги показались из-за каменного столба.
Это были женские ноги — маленькие, в открытых туфлях на изогнутом дюймовом каблучке.
— Девица?.. — удивился Георг. И хотел было добавить, что красавица выбрала странное место для свидания, но боцман с силой сжал его руку.
— Мертвая невеста… — прошептал боцман. — Сыночки, бежать надо, бежать скорее…
— С чего ты взял? — спросил Георг. — Что ей делать возле богадельни?
— Вот тут-то им самое место… — дядюшка Сарво вцепился в локоть Георга и поволок прочь от богадельни. Ганс отступал, пятясь и не отводя глаз от девицы.
Не то чтобы Георгу было страшно, даже страшновато не было. Скорее, как-то тревожно. Тревога была естественной: двадцатилетний моряк за весь шестимесячный поход только в портовых кабаках и видел женщин — страшных, как тот самый рябой черт, а тут встретил вдруг красавицу, и в голове сразу же стали разворачиваться свитки с живыми картинками знакомства и первого объятия. Винить за это моряка нелепо — если речь о простой девице из хорошей семьи, то тревога, предвестница любовного томления, даже похвальна. Однако девица вряд ли была из хорошей семьи…
Услышав невнятный шум, она выглянула из-за скамьи. Но моряки были уже за фонтаном.
Оттащив будущего капитана Брюса за угол, дядюшка Сарво вздохнул с облегчением и утер со лба крупные капли пота.
— Уф, пронесло, — сказал он. — А ведь сколько народу мертвые невесты увели на седьмую мель! Ведь они, говорят, слепые, им все равно, кого уводить, они мужчин нюхом находят, верхним чутьем или как это называется…
— Да знаю я про мертвых невест, — буркнул Георг. — Слепые, но с когтями, как у морского ястреба. Вцепятся в парня и тащат за собой. Бр-р… Ты объясни, чего им у богадельни-то делать? В кого вцепляться?
— Так я ж толкую! В богадельне кто? Те, кто жениться не удосужился! А как ты полагаешь, Анс Ансен, или Матти Унденсен, или Петер-толстяк жили, словно целомудренные братья из Вердингенской обители Святого Бруно? Да и те, бывает, через каменную стену высотой в восемь футов перемахивают и в Ластадское предместье бегут на всю ночь. Нет, у Матти в каждом порту по невесте было, и всем жениться обещал! А когда такая невеста, которой обещано, помрет до венца, то… слушай, Ганс, тебе это полезно!..
Ганс и без того глядел на боцмана круглыми глазами, разинув рот.
Георгу показалось странным, что мальчишка из Виннидау, выросший в порту, не знает о мертвых невестах. Но он сообразил: мать, капитанская вдова, наверное, отправила его к родственникам, подальше от воды, а там его растили, пока не поумнел и сам не запросился в море.
— …то она после смерти приходит туда, где моряк живет, требовать, чтобы сдержал слово, — зловещим шепотом продолжал дядюшка Сарво. — Но Бог взамен этой способности к загробному хождению берет у нее зрение. И вот находит она жениха, а может, и кого другого, и вцепляется когтями, и тащит его венчаться — сперва на берег моря, потом по воде, по воде, все глубже, глубже, вот его с головой накрывает, и вдруг она его к первой мели выводит, и опять ведет, и опять заводит на глубину, и ко второй мели выводит… и так до седьмой! А седьмая мель, сыночки, она уже не в нашем море, а вообще невесть где! Ей по природе быть не положено… с моря-то к ней еще никому подойти не удавалось, только к третьей мели подходят, и то, если не знают, дураки, как обойти… И он, жених, там остается, а она убегает. И он сам сидит в воде и не знает, в какую сторону выгребать. А вода там особая — она тело не держит, вот такая…
— Как это не держит?.. — спросил перепуганный Ганс.
— А так, сразу на дно ложишься. Она вроде воздуха, та вода, говорят, можно научиться ею дышать и тогда пешком по дну уйти с седьмой мели. Но я что-то таких, которые ушли, не встречал. А про тех, кого мертвые невесты увели, знаю. Вот если увидишь ночью, что идут моряк и девица в подвенечном платье, в серебряном веночке, так прячься скорее — это мертвая невеста жениха уводит!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});