Читать интересную книгу Завод войны - Эшер Нил

— Понято, — воскликнул голем.

— Если можешь; если хочешь. — Свёрл мысленно вызвал нужную программу. — Сейчас я отпущу тебя. Отныне

и впредь ты свободное существо и волен делать все, что пожелаешь.

Свёрл выслал программу, полностью освобождающую голема, и почувствовал, как она «вошла» в адресата, точно удар топора, но У-пространственный канал остался открытым, и прадор продолжил:

— Если сможешь доставить мне Изабель Сатоми, я буду счастлив и вознагражу тебя всем, чем сумею. Однако главное сейчас для тебя — спастись самому.

Свёрл сам отключил связь и сразу принялся наращивать защиту линии. Возможно, голем сбежит, ведь он, как–никак, продукт Пенни Рояла, а не просто изделие Государства. Возможно, потом он добровольно принесет Свёрлу мемозапись Сатоми. Но, вероятнее всего, он больше никогда о нем не услышит. Вероятнее всего, когда Свёрл в следующий раз откроет канал, на том конце будет поджидать нечто опасное — и нужно быть готовым.

ТРЕНТ

На фоне невыносимых страданий в сознании всплыли его самые первые воспоминания. Мальчишка, он бежит по одному из коридоров накрытого куполом Колорона, и Дюмаль преграждает ему дорогу. Он знает, что его побьют и унизят, но сейчас, в настоящем, не может припомнить предыдущие побои и унижения. Зловеще ухмыляясь, Дюмаль раскидывает руки, не давая Тренту пройти. Внезапно чаша переполняется, и Трент–ребенок понимает, что ни бегство, ни угодливость ничего не изменят. Если он развернется и побежит, мальчишка постарше догонит его, потому что ноги у него длиннее. И Трент, не останавливаясь, наклоняет голову и врезается лбом прямо в толстое брюхо противника. Дюмаль шлепается на задницу, Трент, едва не свернувший себе шею, пытается проскочить мимо, но чужая рука хватает его за штанину и тащит вниз. Дюмаль не оставил на нем живого места, и последующие колотушки были не лучше, но Трент принял решение бороться и не желал отступать. Избиения прекратились, только когда Трент подстерег Дюмаля в запретной зоне и отлупил его до беспамятства куском стальной трубы.

— Решение убийцы, — прошептал чей–то голос.

Дюмаль валялся у его ног, истекая кровью. Трент смотрел сверху на противника, лежавшего на краю уходившей вниз, к самому основанию города–купола, шахты, просто смотрел, молча, не шевелясь, не зная, сколько прошло времени, а потом, без единой мысли в голове, нагнулся и перевалил Дюмаля через край. Следя за падением мальчишки, он не чувствовал ничего, кроме облегчения, — а потом и вовсе ничего.

А суд Брокла был неправедным — теперь Трент это точно знал. Последовали новые воспоминания, жестокие, холодные, болезненно–четкие. Брокл вывел наружу мысли о сестре — для сравнения. Она страдала, как и он, но не обратилась к преступлениям. Аналитический ИИ сдернул покров защитной забывчивости, демонстрируя, что именно связи Трента с сепаратистами и прочими криминальными структурами Колорона привели к гибели Женьевы. Брокл проследил за его карьерой в мафии Колорона, за последующим бегством с планеты, за шлейфом причиненных им людям горестей, за его прибытием на Погост.

Ему удалось спросить, почему это происходит, — не словами, нет. Возможно, недоумением, пульсировавшим в какой–то, еще способной мыслить, точке мозга.

— Боль? — осведомился Брокл. — Она занимает твое поверхностное сознание, не позволяя скрыть что–либо от меня. Те, кто в старину применял пытки, знали, что делают.

«Что–то еще?»

— Да, я мог бы использовать другие способы, но я — старомодный ИИ, верящий в наказание.

«Моя сестра… кто я был…»

— О, это мучение твое личное, теперь ты ясно помнишь, — непринужденно откликнулся Брокл. — В тебе нет настоящей патологии, ты всегда понимал разницу между «хорошо» и «плохо». Большинство разумных отличают одно от другого в контексте их частного сообщества и делают выбор — зачастую тот, что проще. Ты даже ребенком знал, что ваши конфликты с Дюмалем, возможно, продолжатся и после того, как ты избил его трубой, но понимал, что уже утратил статус жертвы и Дюмаль переключится на того, кто слабее. Однако выбрал убийство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Далее последовали отношения Трента с Изабель Сатоми — она–то и представляла для Брокла основной интерес. Все, что Трент думал о ней, знал о ней, каждый их разговор, каждую встречу ИИ изучил в мельчайших подробностях. Особое внимание он уделил произошедшим с ней переменам. Любое упоминание о Пенни Рояле проверялось и перепроверялось до тошноты. Потом появился Торвальд Спир — и боль вдруг прекратилась. Кажется, ИИ настолько сконцентрировался на новом объекте, что даже забыл о пытках.

— Его надо исследовать, — прошипел Брокл.

Трент решил, что ИИ обращается к нему, но тут откликнулся другой голос:

— Торвальд Спир не совершал преступлений.

— Тем не менее…

— Это уже не твоя компетенция. Заканчивай здесь.

— Боишься того, что будет дальше?

Трент уловил прорвавшиеся разочарование и гнев. Очевидно, допрашивавшему его ИИ не нравилось то, что происходит.

— Пенни Роял способен менять парадигмы, — произнес бесстрастный голос. — Одним убийцей больше, одним меньше — разницы никакой. — Голос умолк, затем продолжил: — Эта пешка должна остаться в игре.

— Значит, то, что обнаружил «Гаррота», правда? — спросил Брокл. — Насчет действий Пенни Рояла на Панархии?

— Да.

— А голем?

— Отпусти и его тоже.

— Сатоми… ее мемплант?

Трент ощутил колебания, даже протест.

— Отпусти их, — повторил холодный голос. — Не нарушай установленный порядок заключения.

— Готов поспорить, что ситуация не вписывается в рамки этих законов.

— Как и У-пространственные ракеты. Если заартачишься, мы их запустим.

— Ты же не думаешь, что я к этому не готовился?

— Дело твое…

Боль вернулась, удвоившись. Трент кричал непрестанно, пока Брокл изучал его в общем–то неинтересные воспоминания о том, как он торчал в шлюзе, когда Пенни Роял навестил «Залив мурены» Сатоми и починил корабельный двигатель. Он провел целую вечность в аду, пока ИИ проверял и перепроверял события, приведшие к гибели Сатоми на Масаде. Брокл недоумевал, отчего Пенни Роял записал разум Сатоми в серьгу Трента, и негодовал из–за того, что черный ИИ послал капитана Блайта спасти Трента с разбитого «Залива». И все это время Трент ощущал злобное расстройство аналитического ИИ, делавшее его, похоже, еще более жестоким.

— Они ошиблись. Пенни Роял не способен ничего изменить, — сказал наконец Брокл, — а ты не заслуживаешь жизни.

Больше провалившийся в черноту Трент не слышал ни слова.

Очнулся он, лежа на стальной решетке, и, совсем как тогда, когда приходил в себя после побоев или ранений, на месте событий или на больничной койке, застыл, стараясь не шевелиться, дожидаясь боли. Но боли все не было, и он, открыв глаза, осторожно поводил руками и ногами. Нет, боли он по–прежнему не чувствовал, но воспоминание о недавней агонии пробрало до мозга костей. Наконец Трент, оттолкнувшись руками от пола, приподнялся и огляделся.

Он по–прежнему находился в доке, возле корабля, на котором прибыл, — тот стоял с открытым трюмом, и голем все так же лежал внутри на своей тележке. Трент был обнажен, аккуратно сложенная одежда обнаружилась рядом; сверху поблескивала сережка. Почти ничего не изменилось — только вот, внимательней присмотревшись к полу, Трент заметил, что тот усеян костяными осколками, маленькими ошметками мяса, полурасплавленными скобами для скрепления костей, заляпан кровью… Кроме того, обнаружилась еще одна штука, которую Трент сразу узнал: титановый шплинт, вставленный в его правую берцовую кость тридцать лет назад. Он встал, подвергая конечности новой проверке, и убедился, что способен нормально двигаться, хотя и чувствовал невероятную слабость. Осмотрев руки, ноги, туловище, Трент не обнаружил на них старых шрамов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему я жив? — спросил он.

— Данный вопрос должны задавать себе все существа, — сурово ответил Брокл.

Внезапно, словно перепрыгнув непосредственно из сознания Трента в человеческую форму, аналитический ИИ предстал перед ним в облике все того же толстого юнца, сидевшего неподалеку на корточках. Трент отшатнулся. Возможно, именно так это и происходит: после изучения тебе возвращают безукоризненное здоровье, а потом приводят приговор в исполнение. Собель ждал этого.