Он протянул руку с гибким хлыстом куда-то мне за спину, и я почувствовал дикую, ослепляющую боль. В комнате, мне показалось, стало темно, словно кто-то щелкнул выключателем. Меня раздирало на куски, и на мгновение я даже потерял связь с хозяином.
Затем боль схлынула, оставив после себя только обжигающее воспоминание. Но не успел я собраться с мыслями, как хозяин снова подчинил меня своей воле. Впервые за все то время, что я был у него в подчинении, меня охватило беспокойство: его дикий страх и боль отчасти передались и мне.
— Ну как, понравилось? — спросил Старик.
Страх, однако, исчез, и я снова чувствовал лишь безмятежное равнодушие, хотя по-прежнему внимательно следил за своими врагами. Запястья и лодыжки тоже уже не болели.
— Зачем ты это сделал? — спросил я. — Разумеется, ты можешь причинить мне боль, но зачем?
— Чтобы ты отвечал на вопросы.
— Так задавай их.
— Что вы за существа?
Ответ появился у меня не сразу. Старик уже потянулся за разрядником, когда я услышал свой собственный голос:
— Мы — народ.
— Какой народ?
— Единственный народ. Мы изучили вас и знаем теперь вашу жизнь. Мы… — Я неожиданно замолчал.
— Продолжай, — мрачно приказал Старик и повел в мою сторону разрядником.
— Мы пришли, чтобы принести вам…
— Принести что?
Я хотел говорить: хлыст разрядника покачивался ужасающе близко. Но не хватало слов.
— Принести вам мир, — вырвалось у меня.
Старик фыркнул.
— Мир, — продолжил я, — и покой, радость… радость подчинения. — Я снова умолк. Слово «подчинение» не годилось. Я мучился, словно пытался говорить на чужом языке. — Радость… нирваны.
Это слово подходило гораздо лучше. Я чувствовал себя, как собака, которую погладили по голове за то, что она принесла палку. Только что хвостом не вилял.
— Значит, так, я понимаю, — сказал Старик. — Если мы подчинимся, вы обещаете человечеству, что будете заботиться о нас и мы будем счастливы. Правильно?
— Абсолютно!
Старик задумался, остановив взгляд где-то у меня над плечом, затем плюнул на пол.
— Знаешь, — произнес он медленно, — нам, человечеству, уже не раз предлагали такую сделку. Из этого никогда ни черта не выходило.
— Попробуй сам, — посоветовал я. — Это очень быстро, и тогда ты поймешь.
На этот раз он взглянул мне в глаза.
— Может, мне так и следовало поступить. Может, я обязан испытать это не на… испытать это на себе. Не исключено, что когда-нибудь испытаю. Позже. А сейчас, — Старик вновь заговорил быстро и деловито, — сейчас ты будешь отвечать на вопросы. Если будешь отвечать сразу и правильно, ничего с тобой не случится. Будешь медлить, я увеличу ток. — И он взмахнул хлыстом разрядника.
Я съежился, почувствовав поражение. На какое-то мгновение мне показалось, что он согласится, и я уже начал планировать побег.
— Так, — сказал Старик. — Откуда вы прилетели?
Молчание. Ни малейшего желания отвечать.
Хлыст придвинулся ближе.
— Издалека! — выкрикнул я.
— Это и так понятно. Где находится ваша база, ваша родная планета?
Старик выждал и сказал:
— Видимо, придется подстегнуть твою память.
Я тупо следил за ним; в голове — ни единой мысли. Но тут к нему обратился один из помощников.
— Что такое? — отозвался Старик.
— Возможно, здесь какие-то семантические трудности, — сказал помощник. — Различные представления об астрономии.
— Откуда? Паразит знает столько же, сколько знает его носитель. Это мы уже доказали. — Однако он опустил разрядник и задал вопрос по-другому. — Ладно. Солнечная система-то уж тебе точно знакома. Ваша планета находится в этой солнечной системе?
Я помедлил, потом ответил:
— Нам принадлежат все планеты.
Старик выпятил губу и задумчиво произнес:
— Интересно, что ты имеешь в виду… Впрочем, ладно. Пусть хоть Вселенная целиком. Но где ваше гнездо? Откуда прилетели корабли?
Сказать мне было нечего, и я молчал.
Старик взмахнул рукой, и я почувствовал короткий удар током.
— Говори, черт бы тебя побрал! С какой вы планеты? С Марса? С Венеры? С Юпитера? С Сатурна? С Урана? Нептуна? Плутона?
Когда он называл очередную планету, я отчетливо видел их, хотя сам ни разу не бывал дальше орбитальных станций. И мгновенно понял, когда Старик назвал именно то, что нужно. Но мысль будто выдернули у меня, едва она возникла.
— Говори! — продолжал Старик, — Иначе я угощу тебя током.
— Ни с одной из них, — услышал я свой собственный голос. — Наша планета гораздо дальше.
Он взглянул на паразита у меня за плечами, потом мне в глаза.
— Ты лжешь. Придется помочь тебе стать честным.
— Нет! Нет!
— Что ж, попытаемся. Вреда от этого не будет. — Он медленно завел руку с разрядником мне за спину. В мыслях снова вспыхнул ответ, и я уже собрался его выдать, но тут мне сдавило горло, а затем резануло болью.
Боль не утихала, меня рвало на куски, и, чтобы остановить боль, я пытался говорить, но стальная рука по-прежнему давила на горло.
Сквозь пелену боли я узнал склонившегося надо мной Старика. Лицо его дрожало и расплывалось.
— Достаточно? — спросил он.
Я начал говорить что-то, но поперхнулся, и сразу накатило удушье. Последнее, что я увидел, это приближающийся хлыст разрядника.
Затем меня все-таки разорвало, и я умер.
Надо мной склонились несколько человек, и кто-то из них сказал:
— Он приходит в себя.
Затем в поле зрения вплыло лицо Старика.
— Ты в порядке, сынок? — спросил он участливо.
Я отвернулся.
— На бок, пожалуйста, — произнес другой голос. — Мне надо ввести ему стимулятор.
Человек опустился рядом со мной на колени, затем встал, посмотрел на свои руки и вытер их о шорты.
«Гиро», промелькнула мысль, или еще что-нибудь в этом духе. Так или иначе, препарат подействовал, и я ожил. Даже сел без посторонней помощи. Мы все еще были в той же комнате с клеткой, и рядом стояло это проклятое кресло. Я попытался встать. Старик хотел мне помочь, но я его оттолкнул.
— Не трогай меня!
— Извини, — ответил он, затем приказал: — Джонс! Возьми Ито и давайте за носилками. Отнесете его в палату. Док, ты отправляешься с ним.
— Разумеется, — Человек, что вводил стимулятор, хотел поддержать меня за руку, но я не позволил.
— Оставьте меня в покое!
Врач посмотрел на Старика, тот пожал плечами и жестом приказал всем отойти. Я сам доковылял до двери, затем открыл вторую дверь и выбрался в коридор. Остановился, посмотрел на свои запястья, на лодыжки и решил, что мне так и так нужно в лазарет. Дорис что-нибудь сделает, и, может быть, мне удастся заснуть. Чувствовал я себя так, словно только что провел пятнадцать раундов на ринге и все их проиграл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});