Читать интересную книгу Визитатор - Светлана Белова

Дверь отворилась, и брат Арман доложил о приходе викария.

— Смею надеяться, что обедом вы остались довольны, — проворчал аббат Симон, приглашая викария занять кресло напротив. — Не хочется, знаете ли, чтобы в своём отчёте Его Преосвященству вы упрекнули меня в потакании желаниям чрева.

— Ну, вы зря беспокоитесь, — ответил Матье де Нель, — я не сторонник умерщвления плоти и обед мне показался образцовым: не обилен, но сытен. Как раз то, что необходимо монаху.

Хитёр викарий — ишь как выкрутился. Аббат стиснул посох — нужно было чем-нибудь занять руки, которые могли выдать его внутреннее волнение.

— Я знаю, вы расспрашиваете братию о пономаре. Я не собираюсь вам это запрещать, но считаю себя обязанным высказать свои соображения по этому поводу.

— Буду вам премного благодарен, — поклонился викарий. — В свою очередь хочу заверить, что единственным моим желанием есть установление истины и разоблачение убийцы. Что же касается визитации, то уверяю вас, я не преследую цель отыскать все мыслимые и немыслимые отступления от устава во вверенной вам обители, — викарий обезоруживающе улыбнулся. — Я предпочитаю руководствоваться советом Екклесиаста: «Не будь слишком строг, и не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя?». Очень мудрые слова, не правда ли? Но, простите, я перебил вас. Вы, кажется, хотели высказать мне свои соображения по поводу смерти пономаря.

— Не совсем по этому поводу, — ответил аббат, избегая смотреть на викария. — Дело в том, что братия в смятении.

— Вот как? И что же возмутило её дух?

Аббат уловил едва заметную иронию в голосе викария и недовольно засопел. Матье де Нель поспешно добавил:

— Впрочем, я догадываюсь. Их, вероятно, потрясло убийство брата Жана.

— Правильнее было бы сказать, их потрясли ваши инсинуации, — настоятель резко ударил посохом об пол. — Монахи встревожены вашими действиями. Всего лишь полдня расследования посеяли в аббатстве семена недоверия и подозрительности. Почему вы ищете убийцу среди братии? Вот, что беспокоит монахов Святого Аполлинария, господин викарий.

Аббат Симон готов был ещё кое-что добавить, но, взглянув на собеседника, сник, растеряв запал негодования: в карих глазах викария промелькнуло и погасло презрение, уступив место жёсткости.

— Страхи монахов Святого Аполлинария мне ясны, — заявил викарий. — Тем не менее личность покойного вызывает у меня отнюдь не праздный интерес. Например, я слышал, что пономарь был склонен к чревоугодию и пустой болтовне. Насколько правдивы эти слухи?

Настоятель всплеснул руками, посох с глухим стуком упал на ковёр.

— Но, господин викарий, вам ли не знать, что этим порокам подвержено всё наше монашество. Или, по крайней мере, добрая его половина.

— К прискорбию, вы правы, — согласился Матье де Нель и неожиданно добавил. — Я бы желал посмотреть на келью покойного.

— Зачем? — насторожился настоятель.

— Да так, знаете ли, чтоб составить собственное мнение о том, кто в ней ещё недавно проживал. Вы, конечно, понимаете, что монахи, говоря друг о друге, обязательно не преминут добавить к своему рассказу что-нибудь от себя.

— Резонно, — успокоился аббат. — И когда вы желаете посмотреть?

Звон колокола прервал их разговор, возвещая о начале службы.

— Давайте сделаем это после Вечерни, — предложил викарий.

— Во время ужина? — удивился аббат Симон.

— Именно, это избавит нас от свидетелей и неизбежных в таком случае разговоров? Поэтому лучше осмотреть келью усопшего пока братия вкушает пищу в рефектарии.

Аббату ничего не оставалось как согласиться.

Матье де Нель почувствовал удовлетворение, войдя в келью покойного брата Жана: ее еще не успели убрать, поэтому все вещи нетронутыми лежали на своих местах.

— Не всем обителям так повезло, как вашей, господин аббат. В некоторых монахи до сих пор спят в общем дормитории 22, хотя признаю, таких осталось совсем немного, — сказал викарий, цепко окидывая небольшое пространство.

Нехитрое убранство кельи состояло из маленького стола у окна, табурета, ларя и кровати, над которой висело распятие. Внимание викария сосредоточилось на кровати, покрытой грубым коричневым одеялом.

— Ну, в нашем аббатстве тоже когда-то был общий дормиторий. К счастью, один из моих предшественников выпросил разрешение у епископа сделать отдельные кельи, — пустился в объяснения аббат Симон. читаю, правильно сделал. Правда, потребовалась основательная перестройка братского корпуса, но усилия и затраты того стоили: с тех пор монахи стали меньше друг на друга жаловаться.

— А вот льняные простыни епископ тоже разрешил иметь? — спросил викарий, приподнимая край одеяла.

На лбу отца-настоятеля выступила испарина.

— Видите ли, у меня столько дел, что не всегда есть время проводить инспекции в братских кельях.

— Охотно верю, иначе вы бы обязательно обнаружили вот это, — викарий аккуратно потянул за толстую нить, свисавшую до пола.

Тюфяк в ногах кровати легко распоролся. Матье де Нель запустил руку в его соломенные недра, извлёк оттуда промасленный тряпичный свёрток, осторожно развернул его и понюхал.

— О, да тут отличный кус мяса! Если не ошибаюсь, это баранья нога, совсем свежая и почти нетронутая. Посмотрите!

Аббат придвинулся ближе, чтобы рассмотреть находку.

— Да, вы, кажется, правы. Не понимаю, однако, как вы узнали.

— Это всё мой нос, — ответил викарий, но, заметив недоумение аббата, пояснил: — Видите ли, у меня необыкновенно чувствительный нос. Однажды в Лионе мне встретился итальянский купец, привозящий с Востока масла и духи для дам. Так вот, он самым серьёзным образом уговаривал меня вступить с ним в долю. У меня, уверял он, очень редкое обоняние, позволяющее улавливать самые тонкие и едва различимые запахи.

Аббат Симон недоверчиво уставился на длинный нос викария — может, именно в длине и состоит секрет его редкого обоняния?

— Хм, занятно, — пробормотал настоятель. — Но, право, глупо делать предложение подобного рода лицу духовному.

Из груди викария неожиданно вырвался грустный вздох.

— Видите ли, это случилось в пору моей молодости. Тогда я даже не помышлял об уходе от мирских соблазнов, — затем, устыдившись собственной слабости, он решительно завернул баранью ногу в тряпицу и, повернувшись к аббату, излишне резко сказал: — Вернёмся всё же к нашей находке. Мясо, как вы должны были заметить, свежее. Скорее всего пономарь раздобыл его накануне. Как, по-вашему, это могло произойти?

Аббат пожал круглыми плечами.

— Понятия не имею. Без моего разрешения никто не может покинуть стены обители, а я ему такового, разумеется, не давал.

— Кстати, — оживился викарий, — я слышал, что пономарь частенько ездил в Орлеан. Хотелось бы знать, с какой целью?

— Он искал покупателей на наше вино и зерно, — быстро ответил аббат, отводя глаза.

— Разве это не забота келаря?

— Да, но в отличие от нашего келаря пономарь был прирождённый торговец. Ну, вы понимаете, что я имею ввиду?

— Нет, — искренне ответил викарий.

Настоятель несколько раз моргнул и устало опустился на кровать покойного.

— Как вам объяснить, — аббат хрустнул суставами пальцев. — У него был дар убеждать покупателя, а это целое сокровище в наше время. Он так умел расписать товар, что тот продавался, словно горячий хлеб. В год моего избрания настоятелем, аббатство Святого Аполлинария было в плачевном состоянии. А теперь? Нашими усердными трудами и молитвами обитель не только не захирела, подобно многим, но и стала получать некоторую прибыль. Вот тут-то талант пономаря и пригодился, — по мере того, как рассказ приближался к теме монастырских доходов, аббат Симон всё более приободрялся. — Приведу всего лишь один пример: раньше мы были счастливы, если удавалось продать наше вино по 10 денье. Разве это не чудовищно! Уксус — и тот стоит дороже. Конечно, мы и не думали тягаться с аббатствами Бордо или Парижа, но, согласитесь, и наше не хуже. К счастью, с приходом брата Жана дела у нас разительно пошли в гору. Теперь мы продаём вино по 18, а то и 20 денье. Благодаря пономарю наша обитель в последние годы накопила достаточно денег, чтобы купить новые виноградники и обновить алтарь. Жаль, что брата Жана нет больше с нами, — аббат скорбно прикрыл глаза.

— Но почему вы в таком случае не назначили его келарем? — спросил викарий.

— О, он не был тщеславен и довольствовался своим положением пономаря, — аббат поднялся и тяжёлыми шагами направился к двери.

— Кто же теперь станет сбывать монастырское вино? — продолжал любопытствовать викарий.

— Думаю поручить это брату Арману. Он тоже, как оказалось, не без способностей негоцианта. Пару раз пономарь брал его с собой в Орлеан, как чувствовал бедняга, что нужно подготовить себе замену. Да, — печально вздохнул аббат, — смерть брата Жана — большая потеря для нашей обители.