стороны.
Прошло несколько дней, и в городе, покинутом населением, началась подлинная вакханалия грабежей. Никакая сила не могла удержать наемников в их казармах. С утра они отправлялись за добычей и к вечеру возвращались с мешками награбленного. На пожарище они разрывали подвалы в поисках спрятанного добра и винных погребов. Захваченное имущество распродавалось в полковых манежах. В храме Василия Блаженного и других церквах мародеры забрали всю золотую и серебряную утварь, сорвали оклады с икон, разломали раки чудотворцев. Не довольствуясь Белым городом, шайки мародеров в ночное время принялись грабить Кремль. Караулам пришлось применить оружие, чтобы унять их.
В опричнину татары сожгли Москву. Чтобы снять с себя ответственность, Грозный объявил, что татар навели его бояре, что было сомнительно. При царе Владиславе бояре не только «навели» иноземцев в Кремль, но и помогли им, словом и делом, погубить город пожаром. Предательство было совершено на глазах у всех, и народ знал, кого надо винить.
В мятеже против царя Владислава приняли участие не все посадские люди. Но пожар не разбирал, чьи дворы «изменничьи», а чьи — верноподданных горожан.
Подворье Мстиславского в Кремле, так же как двор Романовых в Китай-городе, не пострадало от огня. Но «большие» московские дворяне и рядовые дети боярские жили в массе в Белом и Земляном городе и в Замоскворечье.
Лишившись крова и имущества по воле Семибоярщины, «меньшие» люди и дети боярские спешили присоединиться к земскому движению. Ситуация в столице претерпела разительную перемену вычитанные недели.
При поддержке наемных войск боярское правительство удержало Москву. Но народ окончательно отвернулся от «латинского» царя Владислава и верной ему знати.
ПЕРВОЕ ЗЕМСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ
Еще в январе 1611 года боярское правительство направило в королевский лагерь Ивана Салтыкова с тем, чтобы добиться повиновения от послов Голицына и Филарета и осуществить решение о сдаче Смоленска. Подвергшись нажиму из Москвы, князь Василий Голицын выдвинул компромиссный план. Смоляне должны были впустить в город небольшой отряд королевских солдат и присягнуть Владиславу сразу после того, как король снимет осаду. В начале февраля послы виделись с представителями Смоленска и договорились с ними о размещении в городе 200 польских солдат. Уступки Голицына и Филарета, однако, не приблизили долгожданного мира.
Польские сенаторы предложили свои условия соглашения о Смоленске. Суть их сводилась к следующему. Король снимет осаду, когда смоляне принесут повинную и исполнят его требования, а именно: впустят в крепость 350 солдат, выставят у ворот смешанную стражу из поляков и русских, передадут второй комплект ключей от города в руки начальника польского отряда. Смоленск останется в составе Русского государства временно, до заключения окончательного договора. Город должен возместить все убытки, понесенные королевской казной во время полуторагодичной осады Смоленска.
Шеин созвал земских представителей и весь народ для обсуждения предложений Сигизмунда. Лишь немногие высказались за прекращение сопротивления. Но среди них был местный архиепископ. «Что меч не истребил, то поветрие истребляет, — заявил он, — лучше нам поддаться за присягою их, хотя бы нас потом перебили». Даже архиепископ не верил тому, что после сдачи Сигизмунд пощадит жителей.
Собравшиеся на площади перед воеводской избой хорошо понимали, что речь идет о сдаче крепости неприятелю. Собор подтвердил, что 200 солдат будут допущены в город лишь после того, как Сигизмунд выведет все свои войска из пределов России.
Великий посол Филарет был потрясен, узнав о сожжении Москвы. Его худшие опасения оправдались. 8 апреля канцлер Сапега сообщил послам, что патриарх Гермоген посажен под стражу на подворье Кирилло-Белозерского монастыря в Москве. Романов, обливаясь слезами, заявил: «припомните наши слова, мы на всех съездах говорили, чтобы королевское величество велел все статьи утвердить по своему обещанию и по договору, иначе людям будет сомнение и скорбь».
Обсуждая вопрос, что делать дальше, Филарет сказал, что защитники Смоленска ни за что не откроют ворота, узнав о том, что поляки выжгли столицу. Он предложил, чтобы король подтвердил статью договора о Смоленске и точно назначил время отхода своего в Польшу. Со своей стороны Филарет обещал уведомить об этом патриарха, бояр и всех людей Московского государства, чтобы прекратить боевые действия и прислать для новых переговоров «людей изо всех чинов».
Пять дней спустя послов взяли под стражу и повезли как арестантов в Польшу.
Послы прибыли в лагерь в сопровождении огромного обоза. Из лагеря их отправили на нескольких судах. Припасы, не поместившиеся в трюмах, были выброшены за борт. Вещи получше присвоены приставами. Оказавшие сопротивление слуги перебиты.
На корабле, перевозившем послов и дворян, караул несли солдаты с заряженными ружьями. Людей, служивших послам, везли на двух отдельных судах.
Пленников провезли через Минск и Вильнюс и доставили в Каменку под Львовом. Там для надзора за ними был оставлен пристав Мясковский.
Переход на сторону короля сулил Романову свободу, почести, возвращение из плена на родину. Но он, как и князь Василий Голицын, не поддался давлению со стороны поляков и Семибоярщины.
Царь Владислав дал свое толкование поведению митрополита. В 1616 году в окружной грамоте он писал, что Филарет, будучи послом, якобы нарушил данный ему наказ, потому что «прочил и замышлял на Московское государство сына своего Михаила».
Рискуя карьерой и головой, Филарет продолжал настаивать на выполнении договора о личной унии России и Речи Посполитой. Между тем уния грозила обратиться в жестокое завоевание.
Михаил, воспитанный в правилах Домостроя, в почтении к отцу, с детских лет был насильственно разлучен с родителем. Налицо были обстоятельства, осложнявшие взаимоотношения в романовской семье.
Попав в плен к тушинцам, Филарет и его сын оказались в разных лагерях, разделенных войной. Окружение Михаила не могло одобрять действия «воровских» войск, осаждавших Москву по благословению Романова-старшего. Ситуация повторилась, когда митрополит попал в плен к полякам. Михаил Романов испытывал страх перед мятежным народом. Филарет стоял у колыбели земского бунта.
Романов-младший, находясь в осажденной столице, разделял настроения среды, в которой ему пришлось жить. Олицетворением этой среды были первые сановники государства в лице Федора Мстиславского, дяди Ивана Никитича и других членов Семибоярщины.
Выработать свое особое отношение к боярскому правительству Михаилу едва ли было под силу. Его первая служба, связанная с наступлением совершеннолетия, была служба царю Владиславу.
Филарет не побоялся пойти против течения и оказал неповиновение Семибоярщине.
ПАДЕНИЕ СМОЛЕНСКА
Земское движение набирало силу. Не позднее 23 марта в предместья Москвы прибыл Прокофий Ляпунов с рязанцами. Заруцкий с казаками и Трубецкой со служилыми людьми запоздали, но ненадолго.
Подготавливая наступление на Москву, города старались подбодрить друг друга и внушить противнику