Читать интересную книгу Дом ужасов - Кирилл Андронкин

— Значит, мне и чаю толком не попить, — ворчливо проговорила миссис Хинтон. Ее дочь воспользовалась моментом, на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в холл, где ее ждала Мери. Маленькое личико светилось здоровьем под ярко-красным беретом, а из-под пальто торчали длинные, тонкие, по-милому жеребячьи ножки в простых черных шерстяных чулках.

— Ну пошли, мамочка, — проговорила девочка. — Сколько можно ждать!

Вдвоем они отправились в торговую часть города: Джоан Уиллоуби, совсем молодая и простая в своем костюме из джерси, и Мери, смеющаяся и прыгающая вокруг нее.

Тем временем, находясь в спальне миссис Хинтон, сестра Чартерис что было сил пыталась успокоить свою пациентку, которую сама про себя тайком считала старой злобной старухой и полагала, что ей самое место в дурдоме. Никто лучше нее не знал сварливый, злобный характер этой престарелой дамы. Что до миссис Уиллоуби, то та отличалась слишком добрым нравом. И не надо позволять маленькой девочке свободно бегать и прыгать в обществе этой мегеры. В следующий раз, когда придет доктор, она обязательно скажет ему об этом. Ведь черт-те знает что может произойти, если в присутствии Мери у миссис Хинтон случится один из ее дурных припадков!

Сестра Чартерис с явным удовольствием окинула взором свое хорошо сложенное тело. Уж она-то сможет о себе позаботиться. Ребенок — другое дело. Она с радостью восприняла известие о том, что теперь у них будет ночная сиделка. Давно уже надо было подумать об этом.

Сестра Чартерис подергала носом.

— Еще одно слово, миссис Хинтон, — резко бросила она, — и вы к чаю не получите свое яйцо.

Она нередко пользовалась чувствительностью старой леди к мерам дисциплинарного воздействия: уже на самых ранних стадиях своего общения с миссис Хинтон ей стало ясно, что это был самый простой способ держать ее в руках. Старуха довольно желчно, даже с ненавистью посмотрела на нее. Затем она угрюмо ухмыльнулась и наклонилась, чтобы подобрать валявшееся у ног вязание, после чего в комнате воцарилась тишина — почти полная, если не считать редкого шелеста страниц в руках сестры Чартерис, да робкого позвякивания спиц наконец-то успокоившейся миссис Хинтон.

Минула неделя после того, как в доме появилась ночная сиделка крупная шотландка по имени Флора Макбрайд. Внешне походя скорее на мужчину, чем на женщину, она в свободные от дежурства часы предпочитала наряжаться в бледно-розовые и голубые тона, весьма слабо гармонировавшие с ее внешностью, и пересказывать бесчисленные истории, в которых приятели именовали ее не иначе как «Флосси» или «Фло». Естественно, неоднократно делались ссылки на то, что ей с трудом удавалось избегать или отвергать бесчисленные и, тем более, настойчивые притязания со стороны мужчин.

Миссис Хинтон отнеслась к ее появлению довольно спокойно и, если не считать ее почти постоянной сдержанности и даже хмурости в общении с окружающими, можно было сказать, что новое знакомство прошло без особых отягощений. Вместе с тем она с подчеркнутым беспокойством относилась к себе и непрерывно бомбардировала и Джоан, и обеих сестер вопросами по поводу своего здоровья, а также того, насколько эффективной, на их взгляд, оказалась новая диета, которую ей прописал доктор. Помимо этого она долгими часами сидела в кресле, сложив руки на коленях и устремив неподвижный взгляд на пламя камина, не обращая никакого внимания на адресованные ей слова, и лишь изредка растягивая губы, чтобы выдавить из них какие-то звуки.

Сестра Чартерис регулярно докладывала доктору Бурлею о визитах Мери к старой даме, и тот неизменно соглашался с ней, что чем реже ребенок будет видеться со старухой, тем лучше. При этом он пояснил Джоан, что если девочка внезапно перестанет заходить в комнату к бабушке, это неизбежно ранит сердце старой леди, и добавил:

— Будет нелишним максимально растягивать промежуток времени между каждым визитом. С учетом того, что ваш ребенок не вполне осознает, что бабушка, если можно так выразиться, не окончательно поправилась, нам приходится заботиться о существе столь нежного возраста. Можете себе представить, какое потрясение ждет ее, если она неожиданно испугается приступа.

Он стоял, прислонившись спиной к камину, засунув одну руку глубоко в карман брюк, а другой небрежно поигрывая цепочкой от часов.

— Более того, — продолжал он, — я должен предупредить вас, что все это не может продолжаться более нескольких месяцев. В состоянии вашей матери не отмечается ни малейших признаков улучшения и, боюсь, вы все же будете вынуждены согласиться с тем, чтобы поместить ее в приют.

Вечером, когда Джоан поднялась, чтобы пожелать старой леди спокойной ночи, миссис Хинтон сказала:

— Я знаю, с чем ты ко мне пришла. «Доктор сказал, что он очень доволен процессом излечения». Так вот — я не верю ни одному твоему — или его слову! Я хочу, чтобы меня лучше кормили, чтобы чаще давали мясо. Вы что, считаете, что я какая-то канарейка, а не живой человек? — Она резко повела плечами. — О, мои бедные кости, разве могут они вынести эти мартовские ветры?

Несколько дней после всего этого сестра Чартерис вбежала к Джоан, едва скрывая сильное возбуждение.

— Миссис Уиллоуби, — воскликнула она, — мне кажется, настало время, когда вы просто должны предпринять в отношении своей матери дополнительные меры. Боюсь, что я уже не в состоянии одна нести ответственность за ее поведение. Боже ты мой, я бы никогда не поверила, что она способна на такое! — Сестра сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Даже сейчас, стоит мне вспомнить, я просто вся вздрагиваю от этого.

— Да что случилось-то? Скажите толком!

— Сегодня утром мы спустились к завтраку и увидели, что в мышеловку попалась мышь; ну, я решила отдать ее Томпсону для кота. Ну так вот, незадолго до окончания завтрака я вышла из-за стола и пошла позвать Томпсона, а когда вернулась, то увидела, что миссис Хинтон вовсю отрезает мышке голову. Я спросила, что она делает, и вы знаете, что она мне ответила? — Сестра Чартерис возбужденно вздохнула: — Она сказала мне, что хочет выпить ее кровь, чтобы снова набраться сил. Какая мерзость! Нет, вы только представьте себе такое! — Женщина отчаянно закачала головой. — Нет, я отсюда ухожу, иначе черт знает что здесь может произойти.

Услышав от Джоан эту историю, доктор Бурлей нахмурился.

— Что ж, возможно оно и к лучшему, — проговорил он. Прошу извинить, но я не вижу иного выхода. Вашу мать следует определить в психиатрическую лечебницу, причем чем скорее, тем лучше. Я постараюсь все организовать там, чтобы ее приняли в начале недели.

Джоан расплакалась, но он сел рядом с ней, взял ее руку в свои ладони и рассказал о нескольких случаях, в которых также пришлось иметь дело с приступами невероятной жестокости, и которые закончились тем же.

В конце концов ему удалось убедить и отчасти успокоить Джоан, после чего миссис Хинтон была определена в «Парксайдскую психиатрическую больницу». Отъезд наметили на следующий вторник. Старой леди решили пока ничего не говорить. После того как проблема оказалась урегулирована, Джоан неожиданно почувствовала, что у нее буквально гора свалилась с плеч.

Сестра Чартерис, услышав эту новость, коротко бросила:

— Давно пора было, — тогда как Макбрайд лишь застенчиво покачала головой и буркнула своим низким, грудным голосом:

— От подобных штучек и свихнуться недолго. Терпеть не могу иметь дело с психами.

Настал понедельник. В комнатах сиделок перетаскивали чемоданы и коробки, которыми изредка по неосторожности задевали за ножки мебели, производя неизбежный в таких случаях шум. Были предприняты максимальные меры предосторожности, чтобы старая леди ни в коме случае не догадалась об истинной цели всех этих перемещений. Когда же она все-таки спросила, в чем причина подобных хождений обслуги и Джоан по комнатам, ей сказали, что уезжает сестра Макбрайд — сообщение это не только удовлетворило, но и явно обрадовало старуху. Сидя на диване, она с выражением злобного триумфа на лице наблюдала за неповоротливыми движениями женщины, возившейся возле чайного столика. Больничная машина с ее облаченными в белое санитарами должна была прибыть на следующий день к девяти утра, так что основную часть сборов предстояло завершить сегодня.

За чаем сестра Макбрайд, которая официально заступала на дежурство лишь в десять часов вечера, но так и не прилегшая за весь день из-за предотъездной суеты, наклонилась к сестре Чартерис и прошептала ей на ухо:

— Хочу потихоньку сбегать в универмаг. Представляете, моя дорогая, совсем забыла, что у меня кончились духи. Но я ненадолго.

Сестра Чартерис с нескрываемым удивлением посмотрела на свою коллегу. Она всегда поражалась пристрастием этой сухопарой клячи ко всевозможной косметике.