во рту.
Но сегодняшний вечер не обо мне.
Речь о том, чтобы дать этой девушке все, чего она хочет.
Я переворачиваю ее и бросаю лифчик на пол, прежде чем стянуть кружевные красные стринги. Глаза не знают, куда смотреть в первую очередь, пожирая каждый дюйм обнаженного тела Кэссиди. Я беру в рот один из ее сосков, прежде чем переключиться на другой. Ласкаю кожу, как изголодавшийся зверь, спускаясь вниз по животу, чтобы поцеловать каждую растяжку на бедрах.
Затем сажусь на корточки и смотрю на нее снизу верх. Щеки раскраснелись, грудь вздымается, а ноги широко расставлены.
Она похожа на ожившую фантазию.
— Взгляни на себя, — я провожу большим пальцем по ее киске, медленно обводя возбужденный клитор кончиком пальца. — Уже влажная. Держу пари, ты такая вкусная.
Ее бедра покачиваются и она издает хриплый стон.
— Пожалуйста, Трентон.
Я поднимаюсь с кровати только для того, чтобы снять штаны и боксеры. Кэссиди приподнимается на локтях, пожирая взглядом мое тело, после чего глаза пристально следят за рукой, которую я медленно опускаю, чтобы погладить член.
Я приподнимаю подбородок после того как удобнее улёгся на спину.
— Залезай, детка.
Она делает как приказано, и на мгновение я разрываюсь между желанием повернуть ее лицом, чтобы смотреть на подпрыгивающие сиськи и желанием отвернуть от себя, дав возможности наблюдать, как двигается ее задница, когда та скачет на моем лице.
Побеждает последнее.
Я хватаю Кэссиди за бедра, притягивая к своему лицу, пока не ощущаю ее вкус на губах. Язык скользит по киске, когда та издает громкий стон.
Я одобрительно хмыкаю.
— Выше, Кэссиди. Сядь удобнее и позволь мне съесть тебя.
Она раздвигает ноги и наваливается на меня всем своим весом, потираясь киской о мои губы. Нос уютно устроился между ее ягодицами, а сок стекает по подбородку, когда я провожу по ней языком.
Черт, это долбанный рай.
— Продолжай трогать себя, — говорит она, когда я убираю руку с члена, чтобы покрепче ухватиться за греховные бедра. — Хочу посмотреть, как ты заставишь себя кончить, пока я скачу на твоем лице.
Я снова обхватываю одной рукой член и стону, наслаждаясь ею, пока трахаю собственную руку нервными движениями.
Знать, что она наблюдает, как я дрочу и что находит это возбуждающим, заставляет быть готовым кончить через минуту, как долбанный школьник.
Кэссиди покачивает бедрами и тянется назад, чтобы схватить меня за волосы.
— О боже, Трент. Твой язык так хорошо ощущается.
Эти звуки подстегивают. То, как она произносит мое имя, высвобождает какое-то первобытное животное внутри. Я хочу быть единственным, чье имя она будет выкрикивать, единственным мужчиной, заставляющим ее чувствовать себя настолько хорошо.
Потребовался только один ее вкус, чтобы я захотел сделать Кэссиди своей.
Я кончаю жестко, не в силах больше сдерживаться. Стоны Кэссиди становятся громче, а ноги начинают дрожать. И когда она кончает, то сжимает ножки так сильно, что едва ли не душит меня. Так приятно чувствовать, как трясется ее тело, пока та переживает оргазм.
Я бы с радостью утонул между этих бедер.
Кэссиди падает на кровать рядом, а я протягиваю руку и достаю несколько салфеток из коробки на тумбочке, чтобы вытереть сначала живот, а после подбородок от соков Кэсси. Затем заключаю ее в объятия, пока девушка устало прижимается ко мне.
Думаю, мы оба в шоке, поскольку проходит добрых несколько минут, прежде чем кто-либо из нас подает голос.
— Это было… — ее голос затихает.
— Намного сексуальнее, чем на видео?
— Точно, — она смеется, уткнувшись мне в грудь. — Эта сцена определенно войдет в книгу. Мир должен знать о твоих навыках.
— Все еще не могу поверить, что ты пишешь подобные сцены.
Она скатывается с кровати, оборачивается простыней под мой смешок и бежит в гостиную, чтобы вернуться через полминуты с одной из книг.
— Прочти. Это лучшая книга из тех, что я когда-либо писала.
Я выгибаю бровь, рассматривая обложку.
— «Скажи, что останешься». В чем сюжет книги?
— Не скажу. Ты должен сам прочитать и рассказать. И я ожидаю, что будешь пересказывать сюжет как можно чаще.
Я листаю страницы.
— Я очень рад и одновременно горд тем, что ты способна написать целую книгу, подобную этой.
Она улыбается.
— Правда?
— Черт возьми, да. Я бы никогда не смог сделать нечто подобное, — я откладываю книгу в сторону и притягиваю ее тело ближе. — Ты очень сексуальна, Кэссиди Куинн. Умна и сексуальна.
Она вздыхает.
— Звучит как полный набор необходимого.
— Если бы ты только умела петь…
Она бьет меня по груди, а я прижимаю ее к себе под заливистый хохот, пока та пытается вырваться из хватки. Кэсси протестует, но я прерываю ее поцелуем, отчего девушка тотчас тает.
— Тебе нравится, как я пою.
Я прикусываю ее нижнюю губу.
— Ради тебя я солгу и скажу, что мне и правда нравится.
— Не надо, — она отстраняется и смотрит мне в глаза, улыбка исчезает. — Пообещай кое-что. Для всего мира мы можем притворяться, но не лги мне. Никогда.
— Обещаю, что не буду лгать тебе, — я касаюсь кончиком своего носа ее. — Обещай, что ты тоже не будешь мне лгать.
— Обещаю.
Я вижу искренность в глубине карих глаз, и, по правде говоря, верю ей. Не могу представить ситуацию, когда Кэссиди солгала бы мне о чем-либо. Она искренняя и неподдельная, и говорит обо всем прямо.
Меня уже обманывали раньше, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь снова полностью доверять кому-то.
Но одно понимаю точно: я не могу дождаться, когда Кэссиди пришлет следующее порно-видео.
ГЛАВА 13
Кэссиди
— Черт возьми, девочка. Эта сцена получилась чертовски горячей и эмоциональной. Странно, что я представляю тебя и Трента все время, пока читаю ее?
— Только когда говоришь, что делаешь это, — я ухмыляюсь. — Хорошая глава, скажи? Боже, как мне не хватало писать постельные сцены.
— Забудь. Ты живешь этим, своей страстью, — Ария драматично вздыхает. — Не могу поверить, что ты воплощаешь в жизнь любовные фантазии с профессиональной хоккейной звездой.
Щеки горят при воспоминании о прошлой ночи.
— Какое-то безумие, что все это происходит со мной.
— Ты уже проверяла, нет ли чего-нибудь за дверью сегодня?
— Нет, — я потираю виски пальцами круговыми движениями. — Не хочу ждать букет цветов только потому, что он оставил их однажды.
— Ты и не ждешь. Просто проверяешь.
— А что, если их там нет и я почувствую себя неловко? Что, если хочу, чтобы там были цветы, поскольку те являлись бы его желанием? Но если цветов нет, это значит, что он не хотел