дороге в обратную сторону.
— Ну что, малыш, поехали с этим сердитым дядькой? — Спросила я у своих титек и блаженно разомлевшего на них циклопа. — Ладно, придумаю потом что с тобой сделать. Может получится расколдовать собственное колдовство, хотя такой фокус мне еще ни разу не удавался.
Разговаривая то со своим новым питомцем, то с самой собой, я взяла азимут на черный хвост и прямую спину, что виднелись уже на довольно отдаленном расстоянии в сгущающихся сумерках.
ГЛАВА 13. День защиты детей
Ужасно уставшая, сбитая с толку и со всяких ориентиров в пространстве, я плелась за Рандаргастом, который пер вперед не оборачиваясь. Такое ощущение, что оба — и Рандаргаст, и его жеребец — свежи и веселы будто весенние птички, словно мы по парку прогуливаемся, а не форсируем горные перевалы.
— Выходит, мы с тобой — старые клячи, — вздохнув, сообщила я Ладе, та фыркнула, будто соглашаясь, — я вот уже устала. У меня на жопе каждый синяк кричит и плачет. А что чувствуешь ты, бедная моя девочка, я даже представлять себе не хочу.
К пещерам мы вернулись уже в полной темноте. Рандаргаст завел лошадей внутрь и завалил вход камнем, отчего стало темно как в ночном колодце. Меня тут же пронзило предчувствие, что поганые души наверняка очень обрадуются нашему возвращению. Может даже они уже где-нибудь рядом. Вон там, вроде, что-то шуршит и возится в темноте. Подавив испуганный писк, я поступила еще умнее — заткнула уши. Если не слышать, как эти гадские души шебуршат где-то рядом, то вроде как и не страшно, а если не страшно — то они не опасны. Вроде бы. По крайней мере, я на это надеюсь. Неожиданно вспыхнуло облачко — пронзительно-желтое и очень горячее, тут я увидела, что Рандаргаст удерживает его между напряженно разведенными ладонями. Он плавно опустился на колени и поместил облачко в ямку на песке. Видимо, он и шуршал. Вот я параноик! Ну да ладно, я ж девочка, подумаешь — слегка испугалась, зато не завизжала! А это дорогого стоит.
Рандаргаст принялся вынимать из седельной сумки провизию и суровым голосом приказал мне:
— Постели платок, иначе у нас вся еда будет с песком.
Поужинав, он принялся выкапывать в песке удобную ложбинку, видимо, планируя поспать.
— Рандаргаст, а твой огонь не погаснет? — Дрожащим голосом спросила я, озираясь на темные углы. — А то я так и не научилась еще самостоятельно справляться со своим страхом.
— Не погаснет, — он о чем-то задумался, шевеля бровями, затем поднял руку и нетерпеливо махнул, подзывая меня. — Иди сюда! Вот трусиха! И телега проблем на мою голову.
Он неожиданно улыбнулся мне усталой улыбкой.
— Я не трусиха, я — девушка, мне можно, — гордо выпрямила я спину, но приглашением пренебрегать не стала. Рандаргаст в это время усердно рыл и подгребал песок, формируя нечто вроде неширокой кровати с подголовьем, на которую наступил беременный слон. Затем кинул туда свою куртку и похлопал по ней ладонью:
— Ложись давай. Только чур не пинаться во сне.
— В смысле? — Договорить я не успела — он приподнялся, обхватил меня за талию и усадил на куртку. — Эй, а что в нашей спальне не будет раздельных кроватей?
— Ну, если тебе уже не страшно, можешь лечь отдельно, — пожал он плечами.
— Еще как страшно! — Выпалила я и его руки крепко обвились вокруг меня, а потом потянули вниз. Рандаргаст прижался к моей спине, уткнулся подбородком мне в плечо и велел:
— Спи!
Но как я могу заснуть, если меня обнимает такой волнительный мужчина? Да еще и дышит мне за пазуху. Он заснул мгновенно и сразу крепко, как я поняла по его дыханию. Не просыпаясь, Рандаргаст вздохнул, слегка пошевелился и переместил руку мне на грудь. Я спустила ее вниз, себе на живот. Однако как только я начала засыпать — его рука снова оказалась на моей груди.
— Да что ж такое-то! — Пробормотала я сквозь дремоту. — На моих несчастных титьках уже целых два мужика болтается! Еще только дракона не хватает для полного комплекта! И этого … кобольда … с кентаааавром…
В общем, бороться было бесполезно. Более того — он еще и ногу свою на меня закинул. Надеюсь, этот сомнамбула не начнет меня раздевать, хотя бы?
От магического огня веяло приятным жаром, утомившись от долгого пути и борьбы за свою неприкосновенность, я, наконец, отрубилась.
Утром мы покинули пещеры — надеюсь, уже в последний раз. Рандаргаст долго осматривал кусты, что ее окружали, затем уверенно ткнул пальцем куда-то в густую зелень:
— Нам сюда!
— А там что — есть дорога? — Кисло хмыкнула я. — Ты про вот эти три согнутые травинки? Да по такой тропе даже собачка писать не пойдет … а-я-яй! Ты что делаешь?
Рандаргаст усердно тянул меня куда-то вверх за левое ухо.
— Больно! Отпусти! — Я встала на цыпочки, но он потянул еще выше.
— Это я решил озаботиться твоим воспитанием, — пояснил Рандаргаст и крепко дернув меня напоследок отпустил. — Ты ведешь себя просто отвратительно, а выражаешься еще хуже. Не хочу стыдиться твоего присутствия, когда мы все-таки окажемся в столице. Так что начиная с этого момента я буду следить за твоими поведением, речью и самоконтролем. Думаю, к моменту прибытия мне удастся сделать из тебя приличную девушку. И скажи спасибо, что ты не парень, а то процесс воспитания оказался бы еще менее приятным.
Закончив свой монолог, он ухватил своего жеребца за повод и повел куда-то сквозь заросли высокой травы, мимо низких кривых деревьев.
— Ничего себе заявочка! — Я ошеломленно потерла распухшее ухо. — Полагаю, будь я парнем, уже с энтузиазмом отжималась бы в присядку, да?
— Поторопись! — Он даже не обернулся. Пришлось хватать Ладу за повод и догонять Рандаргаста. Мы долго пробирались среди душных пахучих трав, колючих кустов и валунов. Я сверху донизу уже покрылась репьями, паутиной и какими-то семенами. Солнце тянулось к зениту, становилось все жарче, раскаленные травы пахли приятной пряной горечью. Мы миновали тоненький ручеек, затем пошли одни только камни да валуны, мы поднимались все выше и выше, будто пытаясь добраться до солнца. Я изнемогала. Такое ощущение, что вся моя одежда пропиталась по́том насквозь, пропылилась и отяжелела. В ноги тыкались булыжники, отчего я постоянно оступалась и выражалась — еле слышно, чтобы не накликать на свою голову еще одну порцию воспитательных мероприятий. Наконец, под ногами оказалась невысокая травка, жесткая, выгоревшая на солнце. Мы шли по очень крутому подъему и я прокляла все на свете, включая свои