и бомбы взрывали. Люди гибли из-за этого.
– А какого черта вообще надо выставлять напоказ мертвеца? – высказал свое сердитое недоумение Джон. – По-моему, это абсурд и дикость.
– Ну, это вопрос спорный и не ко мне, – отозвался Вепрев. – У вас в Нью-Йорке тоже, кстати, есть мавзолей – президента Гранта.
– Да, в Нью-Йорке тоже много разной дури, – кивнул Джон.
– А как умер этот ваш Ленин? – спросила Йоко. Как истинную японку, ее больше всего интересовал именно этот аспект: насколько достойно человек ушел из жизни.
– В него стреляли. В восемнадцатом году. И пули, якобы отравленные ядом кураре, не были извлечены. Что, по легенде, и послужило причиной его смерти в двадцать четвертом. И что совершенно невозможно, поверьте мне.
– А на самом деле?
– Страшная болезнь, поразившая мозг и все тело… Джордж понимающе покачал головой:
– Насколько мне известно, этот человек изменил судьбы миллионов людей.
– Он изменил историю всего мира, – подтвердил Бронислав. И на тон ниже добавил: – И не факт, что к лучшему.
– Что не могло не изуродовать его карму. Вепрев задумчиво наклонил голову.
– А ведь правда, – согласился он. – Как-то это никогда не приходило мне в голову.
Джон негромко пробормотал:
– «Ленин-Леннон», «Леннон-Ленин»… – Затем криво усмехнулся. – Звучит похоже. А мы ведь тоже меняем мир. Йоко. Если меня застрелят, организуешь мне такой мавзолей?
– Как говорила моя тетя – «типун тебе на язык», бакая-ро! – ругнулась она.
– Хотя нет. Не хотел бы я лежать на всеобщем обозрении. Если меня застрелят, организуй мне лучше площадь Имени Леннона… Нет, тоже глупо звучит.
– Если бы это случилось, там бы написали «Имэджин», – уверенно сказал Джордж.
– Точно! – усмехнулся Джон. – Проклятая попса! Чисто коммерческая песенка, я написал десятки песен поумнее и поинтереснее, но площадь назовут именно «Имэджин».
– У тебя мания величия, – покачал головой Пол.
– А у тебя ее нет?
Пол неопределенно усмехнулся.
– Джон, я вдруг вспомнил! – встрепенулся Ринго. – Барбара читала за завтраком какую-то желтую газетенку, так в ней было написано, что тебя и впрямь хотел застрелить какой-то маньяк. Его нашли в комнате отеля с простреленной башкой, рядом валялся револьвер, а на столе – начало книги «Как я не убил Джона Леннона».
– Классная утка, – усмехнулась Йоко.
– И пули его револьвера были отравлены ядом кураре! – с театральным надрывом продекламировал Джон.
– Можете смеяться, – пожал плечами Ринго. – За что купил… Там еще было, что у парня нашли твою пластинку с автографом, но это была подделка, потому что ты ведь никогда не пишешь в автографе тексты песен, а там было целое четверостишие.
– Черт, – сказал Джон, скривившись. Йоко глянула на него:
– Ты думаешь, это тот парень? Джон только пожал плечами.
– Пойдемте-ка отсюда, – зябко поежилась Линда. – Зря мы сюда приперлись. Ничего веселого тут нет.
– Это точно, – согласился Ринго.
– Зато теперь ты можешь не бояться ежей. – Джон хлопнул его по плечу, развернулся на каблуках и, сунув руки глубоко в карманы, двинулся с площади прочь.
Когда лимузин вернул их к гостинице, Вепрев провел компанию мимо ставшего на караул швейцара с одутловатым лицом, мимо стойки с сотрудниками, бросавшими любопытные взгляды, и все оказались в большой комнате.
Чемоданы помогли донести водители, но гитары, по настоянию Бронислава, остались в багажнике: «Вам сейчас спать надо, а не играть, – наставительно говорил он. – А то завтра будете никакие». «Битлы» вяло согласились, а Джордж усмехнулся в усы: «В крайнем случае, у меня есть укулеле».
– Ладно, ждите тут, – распорядился Бронислав и вышел из комнаты.
Через пару минут он вернулся с ключами. К каждому из них была прикреплена тяжелая деревянная болванка с номером.
– Разбирайте. Ваш этаж – седьмой. Вот, смотрите: семь-четырнадцать, семь-тринадцать и семь-двенадцать. Семь – этаж, потом – номер комнаты.
– Мой – семь-тринадцать, – сказал Джордж и бесцеремонно забрал соответствующий ключ.
– Ваш с Ринго, – уточнил Вепрев. – Все номера двухместные. Не беспокойтесь, они очень просторные, – опередил он возмущение музыкантов. – Желаю всем приятного отдыха. Встречаемся завтра в девять утра в фойе и едем во дворец смотреть зал. Вот мой номер телефона, звоните, если что. – Он раздал свои визитки.
– А ты что, не в отеле ночуешь? – спросил Ринго.
– Нет, я – домой. Я в России четыре месяца не был. Надо хоть немного со своими повидаться. – Что-то в его голосе выдавало, что «со своими» не все в порядке. Но он тут же взял себя в руки. – Вон лифт. Дотащить чемоданы вам помогут. И не вздумайте гулять по гостинице – заблудитесь. Планировка здания диковатая, я потом вам о ней расскажу.
Дэвид Боуи приезжал в прошлом году, так его нашли только к утру, с собаками. Советую всем сразу ложиться спать. Ну, до завтра.
…Из ванной комнаты раздался истошный вопль Линды: – Пол!!!
Тот, как был с сигаретой во рту, бросился на крик. Вся в пене, словно Афродита, Линда стояла на чугунных ребрах ванны и с ужасом показывала пальцем на крышку унитаза. Там сидел таракан.
С тараканами Пол был знаком давно и коротко. В конце концов, он провел детство не в самых фешенебельных кварталах Ливерпуля, его отец работал в мусоросборочной компании, а в Гамбурге ему приходилось ночевать в захудалых портовых ночлежках… Но этот экземпляр потряс сэра Пола не меньше, чем его жену.
Он сидел вызывающе монументально, подавляя своими размерами и абсолютным спокойствием. Он чувствовал себя хозяином, хозяином дома, где, как известно, помогают и стены. Это был вызов.
Некоторое время Пол и таракан мерили друг друга хладнокровными взглядами. Затем Пол осторожно наклонился и стал медленно-медленно, словно доставая из кобуры кольт, стягивать с ноги тапок. Но тот предательски скрипнул по кафелю, и таракан насторожился, приподнявшись на суставчатых ножках.
Стало очевидно, что решающим фактором может быть только скорость, и Пол резко рванул тапок с ноги. Но еще до того, как он успел выпрямиться и размахнуться, вступила Линда: поскользнувшись, она с визгом плюхнулась в ванну.
Брызги и клочья пены взметнулись до потолка, а таракан, проворно пробежав по трубе, исчез в одном из круглых отверстий вентиляционной отдушины, находившейся в стене, за которой, как догадывался Пол, уже давно похрапывали Ринго и Джордж.
Пол перевел дух. Он присел на край ванны, обнаружил в сжатых зубах еще дымившуюся сигарету и глубоко затянулся.
– Ты цела? – спросил он Линду.
– Только физически, – отозвалась она.