Золотые глаза пристально смотрели в голубые. Джошуа кивнул.
— Я все сказал, Эйдан.
И он скорчил рожицу. Сейвидж его успокоил.
— Мэри говорит, обед готов. Она хорошо готовит, лучше, чем Алекс, но не говори об этом сестре, а то она расстроится. Ты сегодня ужинаешь с нами?
Эйдан вдруг осознал, что улыбается. Он впервые почувствовал, каково это — иметь семью. Люди заботились о нем, были ему преданы, и это помогало оставаться частью этого мира, сохранять рассудок. Сейчас у него была отличная возможность показать, что и он им предан. У него были чувства, они согревали его изнутри. Эйдану это нравилось, хотя несколько смущало.
— Мы ничего не скажем Александрии, — согласился он.
Мэри взяла Джошуа за руку.
— Он нарочно хвалит мою стряпню, но я все равно рада. На самом деле он любит мороженое.
Джошуа покачал головой, белокурые локоны подпрыгнули.
— Нет, Мэри, это правда, — искренне сказал он. — Александрия — ужасный повар. У нее все подгорает.
Глава 5
Сначала она услышала шум, напоминающий дробь барабана. Потом скрип дерева, журчание воды, шепот, грохот автомобилей и отдаленный смех ребенка. Александрия лежала тихо, не решаясь открыть глаза. Она знала, что не одна. Знала, что сейчас вечер. Что барабанная дробь — это стук ее сердца и еще одного, бившегося в унисон. Она понимала разговор, который слышала очень четко. Хотя диалог велся далеко от нее, на первом этаже, в кухне. Она знала, что детский смех — это смех Джошуа.
Алекс не понимала, откуда все эти знания, и это пугало ее. Она ощущала запах домашнего печенья и специй. И еще один запах… его. Эйдан Сейвидж. Он был тут, наблюдал за ней глазами цвета жидкого золота. Этот взгляд проникал насквозь, ничего не упуская. Она вздохнула, прячась от него, словно испуганный ребенок. Она стала такой, как он. И охотник сделал из нее явно не человека. Необузданный голод возник в ее теле, заставил задуматься о неизвестном ей способе питания. И с этим надо было считаться.
Длинные ресницы дрогнули, и Алекс открыла глаза. Первое, что она увидела, было его лицо. Удивительно, как он красив. Мужской красотой. Она изучала его. Сильное тело. Дикий зверь под налетом цивилизованности. Глаза дикой кошки — золотые, пристальные, немигающие, с длинными ресницами. Четко очерченный подбородок. Его губы манили, зубы сверкали белизной. Волосы спадали мерцающим золотым каскадом на широкие плечи. Твердые мускулы перекатывались под одеждой, когда он двигался. Но сейчас охотник неподвижен, как часть обстановки, и пристально наблюдает за ней. Эйдан настоящий хищник. Она знала, кто он, и знала, что другого такого нет.
Алекс облизала губы.
— И что теперь?
— Я должен рассказать тебе, как мы живем.
Он сказал это тихо и сухо. Значило ли это, что люди превращались в вампиров каждый день? Александрия попыталась сесть. Тело было горячее и крепкое, но не такое, как раньше. Она попробовала осторожно напрячь мышцы.
— У меня нет никакого желания учиться жить как вы. — Она взглянула на Эйдана вспыхнувшими голубыми глазами и тотчас опустила ресницы. — Ты обманул меня. Ты знал, что я думаю. Я считала, что снова стану человеком.
Он покачал головой и силой воли заставил ее посмотреть на него.
— Нет, Александрия, ты знаешь, что это не так. Ты хотела верить в это, ты себя в этом убеждала. Я решил не открывать тебе правду, но никогда не обманывал тебя.
Она мрачно улыбнулась.
— Ты так думаешь? Как благородно с твоей стороны снять с себя всю ответственность.
Он пошевелился и вздрогнул. Сердце Алекс тревожно застучало. Охотник замер, почувствовав ее страх.
— Я не сказал, что не несу ответственности. Но я не могу изменить то, что есть. Как не мог изменить того, что было вчера. Поверь мне, Александрия, я дорого бы дал, чтобы тебе не пришлось пережить того, что сделал с тобой вампир. Если бы я мог уменьшить твою боль!
Он говорил ласково и искренне и казался неспособным к обману. Но разве вампиры не гипнотизировали своих жертв? Александрия не знала, где правда, и не желала сдаваться без борьбы. Сейчас ей известно достаточно, чтобы принять решение.
— Теперь я такая, как ты?
Он загадочно улыбнулся, но от этой улыбки повеяло холодом, лицо было точно маска, а золотистые глаза ничего не выражали.
— Не совсем. Я был рожден карпатцем. Мой народ древний, как само время. Я один из целителей нашего вида и охотник на вампиров. Я накапливал знания и опыт в течение столетий.
Она подняла руку.
— Не уверена, что хочу все это знать. Мне нужно понять, осталась ли я самой собой.
— А ты думала, кем станешь? У тебя в крови больше нет яда вампира, если именно это тебя интересует.
Она глубоко вздохнула, испытывая ощущения, свойственные вампиру. Голод разливался по всему телу, как терзающая боль.
— Что касается меня… Мне можно находиться на солнце? Я могу есть как люди? Пойти в кафе с Джошуа и съесть все, что захочу?
Его ответ прозвучал спокойно.
— Солнечный свет будет жечь твою кожу. Глазам придется хуже всего, они опухнут, их будет резать. На дневном свете тебе придется надевать темные очки с особыми линзами.
Она медленно выдохнула.
— Это ответ только на один вопрос. Я стараюсь успокоиться. Скажи мне все прямо.
— Тебе придется пить кровь, чтобы выжить.
— Ты поможешь мне научиться этому постепенно? — спросила она напряженно.
Она не представляла себе все это, в голове был хаос.
Этого не может быть. Только не это!
— Я надеюсь, ты не рассчитываешь, что я буду спать в гробу.
Она пробовала обратить все в шутку, чтобы дать себе время осознать происшедшее. Но больше всего ей хотелось закричать.
Его глаза притягивали. Она могла чувствовать его, он тянулся к ней. Иллюзия была такая полная, что Алекс ощущала тепло его рук, успокаивающие прикосновения к ее сознанию.
— Не думаю, что это необходимо.
Алекс провела языком по внезапно пересохшим губам.
— Я не могу дышать…
Эйдан положил руку ей на затылок, наклоняя голову.
— Можешь, — сказал он спокойно. — Эта паника пройдет.
Она проталкивала большие глотки воздуха в горящие легкие, стараясь справиться с рвущимся из горла рыданием. Алекс не могла плакать. Ничего не могла делать, кроме судорожных попыток дышать. Он нежно массировал ей затылок, чтобы снять напряжение.
— Почему ты просто не убил меня?
Ее слова прозвучали еле слышно.
— Я не собирался убивать тебя, Александрия. Ты ни в чем не виновата. А я не хладнокровный убийца.
Она посмотрела на него снизу вверх.
— Пожалуйста, не лги мне. Я знаю, что это так.