— Это, несомненно, грех, но со стороны маркиза Вантано и графини Бронуа, а не со стороны наивного ребёнка. Вы слишком к нему строги, друг мой Ихелито.
— Зачем ты приказал убить мастера?! Ведь он отдал тебе долг! — закричал внезапно появившийся рыжий мальчик. Он вышел из‑за спин церковных иерархов и стал между ними и картиной. Возможно, мальчик слышал часть разговора, потому что свои претензии он высказал именно старшему пастырю Ихелито. Тот не счёл нужным ответить разгневанному ребёнку, а может, просто растерялся. Мальчик замолчал и насупился, видно было, что он очень расстроен. Архипастырь перевёл взгляд на Ихелито, собираясь задать вопрос, как мальчик произнёс:
— Мама! Мамочка!
— Листик, доченька, что произошло? — раздался мелодичный голос за спинами священников. Резко развернувшись, они увидели двух девушек, если та, с рыжими волосами, была очень красива, то её бронзоволосая подруга — ослепительно красива! Архипастырь в отличие от Ихелито, который окончательно растерялся, удивлённо поднял бровь — девушки были обнажены и вошли в комнату с балкона. А это был пятый этаж, не могли же эти девушки влезть по отвесной стене? Да ещё в таком виде пройти через весь город к дворцу архипастыря? Хотя раздеться они могли перед тем, как лезть на стену. Но тогда возникает вопрос — зачем они раздевались и как поднялись по гладкой и отвесной стене?
— Мамочка, забери меня отсюда! Они все злые! Они убили… — Листик бросилась к рыжей девушке и обняла её, та успокаивающе гладила, как оказалось, девочку по голове. Затем они вышли на балкон и превратились в драконов, девушка — в большого изумрудно–золотистого, девочка — в такого же, только в четыре раза меньшего. Драконы стремительно ушли в небо.
— Люди — самый коварный, вероломный, кровожадный, злобный вид разумных. А ещё они готовы убивать других и себе подобных из‑за золота и власти, значит, они корыстные, жадные, не знающие сострадания… — Девушка замолчала и пошла к балкону. Встав в дверях, сказала: — Дальше продолжите сами, мне некогда.
Бронзовый дракон взмыл в небо. Опомнившийся Ихелито закричал:
— Они ведьмы! Демоны! Сжечь их!
— Сначала — догоните, — усмехнулся архипастырь и спросил: — Что это за история с мастером Лирамо? О чём этот мальчи… Девочка так возмущённо говорила?
— Мастер Лирамо мне задолжал большую сумму, но, к сожалению, погиб на дуэли. Его имущество отошло ко мне, естественно, слуга тоже…
— Насколько я помню, Листарио — ученик, — кивнул архипастырь, подходя к своему столу.
— Его положение не определено, и соответствующим судебным решением… Не подумайте, ваше святейшество, я бы определил в лучшую школу…
— Но уже как своего кабального слугу, — архипастырь позвонил в колокольчик, возникшим, словно соткавшимся из воздуха, гвардейцам кивнул в сторону старшего пастыря: — Взять!
— Не ради корысти, а во славу Единого…
— Не плохая комбинация, очень остроумная и изящная, но имеет один недостаток — она проведена без моего ведома, — усмехнулся замораживающей улыбкой архипастырь и, дождавшись, когда Ихелито уведут, снова позвонил в колокольчик, но в другой. Появившемуся секретарю со скорбным видом сообщил:
— Наш брат Ихелито впал в ересь, но после беседы со мной раскаялся и искупил свою вину.
Секретарь, изобразив на лице вселенскую скорбь, согласно кивнул:
— Такая беда, но заблудший брат осознал и предстал перед Единым, повесившись сегодня ночью.
— Это… — Архипастырь приподнял руку и пошевелил пальцами: — Не совсем достойно и не эстетично, лучше яд. Да, яд. А ещё выясните, кого Ихелито послал к Лирамо, они не должны никому ничего рассказать: ни о замысле старшего пастыря, ни о том, что там видели.
Когда секретарь вышел, архипастырь вызвал начальника охраны и приказал позвать к нему гвардейцев, стоявших в наружном охранении. На вопрос — видели ли они что‑то необычное, все гвардейцы, как один, ответили — что нет. Архипастырь сделал вывод, что ни девочка, носящая имя Листарио, вернее Листик, ни две обнажённые девушки замечены не были, а их‑то заметили бы обязательно, не столько потому, что они чужие, а именно из‑за их внешнего вида. Да и на взлетающих драконов обратили бы внимание, уж слишком необычным было зрелище! Эти девочка и девушки–драконы проникли во дворец и покинули его незамеченными, их видели только архипастырь и Ихелито. Архипастырь кивнул своим мыслям — нельзя чтоб Ихелито об этом кому‑либо рассказал, значит, решение об устранении его и тех, кого он послал к художнику — правильное. Слухи о том, что произошло — смутят умы, а в доме художника, несомненно, произошло, что‑то очень похожее на появление девушек–драконов здесь. Да и Листик как‑то сумела проникнуть сюда, минуя охрану.
Архипастырь достал рисунок Листика, тот с драконом и стал его внимательно рассматривать, понятно, где девочка видела этих существ. Это не звери, но и не демоны, это кто‑то другой, в этом первосвященник уже не сомневался. Их поведение было совсем не похоже на поведение канонических демонов, да и на неканонических тоже. Архипастырь вспомнил широко распахнутые наивные зелёные глаза, они не могут принадлежать такому коварному существу как демон, да и всё поведение этой девочки… Взяв со стола фигурку дракона, архипастырь повертел её в руках и с грустью вздохнул — увидит ли он ещё когда‑нибудь этих прекрасных созданий.
Листик закончила свой рассказ, и некоторое время Марта и Ирэн молчали.
— Листик, а ты была ещё в том мире? — спросила Ирэн, девочка кивнула. Девушка снова спросила: — А этот, который отравил маркиза и графиню, он…
— Граф Итарано? Он был наказан, только это сделала не я, — ответила Листик, — это другая история…
— Расскажешь нам её в следующий раз, а сейчас нам пора домой, — вмешалась Марта. — Уже темнеть начало, а нам ещё идти… Конечно, сейчас тут безопасно, спасибо тебе Листик, но идти по лесу в темноте…
— Марта, я тебя и Ирэн отнесу! — вскочила Листик.
— Помнишь, что я тебе говорила?
— Так скоро темно будет — никто и не увидит!
Глава пятая
Перевал
Корчма «Перекрёсток» стояла на окраине деревни Подгорцы, хоть и за оградой, но внутри охранного периметра. Корчмой «Перекрёсток» стал с тех пор, как закрылся Ларнийский перевал и по торговому тракту перестали идти караваны, а раньше это был трактир, носивший гордое имя «Перекрёсток трёх дорог», здесь был не только общий зал, но и комнаты для приезжих, вернее, проезжающих. В этом месте дороги, идущие от деревенек Дрэгисского и трех соседних баронств, выходили на торговый тракт. Но от былого оживления ничего не осталось, разве что селяне раз в полгода проезжали мимо, направляясь на ярмарку в Тронск. Понятно, что если им и приходилось останавливаться на ночлег в Подгорцах, то они предпочитали родственников или знакомых в самой деревне. Вот так и превратился придорожный трактир в сельскую корчму, дела у хозяина которой шли неважно, ведь никто из селян не пойдёт туда обедать или ужинать, разве что — выпить, но это было нечасто. Поэтому, когда появился покупатель на «Перекрёсток», прежний хозяин с радостью продал своё убыточное заведение, даже значительно уступив в цене.
Новый хозяин — полуорк Тором, мало того что оказался великолепным поваром, он ещё варил замечательный эль. Нельзя сказать, что доход от «Перекрёстка» очень возрос, но и прежних убытков не было. Как говорил сам Тором, употребляя мудрёное слово:
— Самоокупаемость есть и хорошо. А прибыль… Ну, Ларнийский перевал не вечно же закрыт будет, вот пойдут караваны по тракту и прибыль появится.
Вот и сейчас в полутёмном зале корчмы было всего три посетителя. Староста деревни и местный кузнец не спеша потягивали пиво и с умилением наблюдали за рыжей девочкой, которая расправлялась с третьим пирогом с вишнями. Пироги были сладкими и очень большими, их Тором пёк специально для этой девочки. Листик, как выяснилось, любила не только жареное мясо, но и всякие сладкие блюда, а от пирогов бывшего охотника на драконов была в восторге. Сам хозяин корчмы тоже сидел за столом с кружкой пива. Любование поедающей пироги Листиком не мешало плавной и умной беседе. А какая беседа может быть у столь солидных и уважаемых людей, как староста, кузнец и хозяин корчмы?
— А что произошло‑то, что караваны пошли в обход перевала? — между глотками пива поинтересовался Тором, ответил староста:
— Что‑то там появилось, может нежить какая или ещё что. Как пропал третий купеческий караван, барон снарядил туда отряд. Полдружины ушло, а повёл сын барона — Тэрик. Но все там и сгинули, только одному воину удалось вырваться, говорит — скальные химеры. Но это какая же должна быть стая, чтоб норвеи барона с ними не справились. Вот сэр Лэри и приказал завалить выход на перевал, да ещё и магически укрепить тот завал, чтоб, значит, химеры боялись к завалу подходить. Но думается мне, что не это горных чудищ держит. Не любят химеры‑то с гор уходить, а в лес и подано не сунутся! Так что нам тут ничего не грозит, а вот что караваны перевал обходят — плохо, и нам плохо и у барона дохода нет, а значит, дружину‑то он пополнить не может…