Очевидно, гребаный Кэш так и делает.
Я с трудом сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — Круто, — пробормотала я, пытаясь снова поставить щит.
— И тугая, — продолжал он, заставляя место, о котором шла речь, ну, напрячься.
— Кэш... — сказала я, тон у меня был почти умоляющий, и я покачала головой, глядя на него.
— Да, мне нравится, когда ты произносишь мое имя. Мне еще больше понравится, когда ты скажешь это, когда мой член будет внутри тебя.
О, черт возьми!
При этой мысли между моими бедрами воцарился полный хаос.
— Этого не случится, Кэш, — сказала я, вспомнив свои слова на ужине у Саммер, которые вдруг показались мне сказанными давным-давно.
— Посмотрим, — сказал он, пожимая плечами, как будто это было неизбежно, как будто мои возражения не имели никакого значения.
— Нет, — ответила я, стараясь говорить, как можно тверже, и, учитывая, что меня воспитывал бывший морской пехотинец и я училась у лучших, это было чертовски твердо.
— Милая, почему ты так упорно сопротивляешься?
— Почему ты так настаиваешь? Я тебе даже не нравлюсь Кэш.
Снова пожатие плечами. — Верно.
Черт возьми. Он даже не пытался отрицать это? Он подумал, что неплохо было бы сказать мне, что я ему не нравлюсь, а потом ожидать, что я все еще буду растекаться для него, когда он захочет?
— Но какое это имеет отношение к делу?
Он не мог быть серьезным.
— Это имеет отношение абсолютно ко всему.
— Почему?
— Потому что я не занимаюсь сексом с мужчинами, которым я не нравлюсь.
— Детка, если ты мне не нравишься, это не значит, что я не буду хорошо к тебе относиться. Тебе нужно напомнить вчерашний вечер? — спросил он, одарив меня сексуальной ухмылкой, когда отошел от стойки и направился ко мне.
Моя рука инстинктивно поднялась, прижимая плоскую сторону ножа к его груди, чтобы остановить его приближение. — Попробуй, и твои яйца станут частью этого рагу, — сказала я, чуть сильнее прижимая к нему нож.
— Хотя я думаю, что ты вполне способна отрубить мужчине яйца, Ло, я знаю, что ты просто пугаешь...
— Проверь меня, Кэш, — пригрозила я.
— А при чем тут собачий парк? — спросил он, снова сбивая меня с толку своей странной переменой в разговоре…
— Какой собачий парк?
— Когда Рейн, Волк и я приехали в Хейлшторм, чтобы попросить тебя помочь с Саммер, ты отвела нас в свой командный центр... у тебя на стенах висело всякое дерьмо: информация о местных преступных синдикатах, планы покушений, фотографии бандитов, за которыми ты охотилась, и гребаный... флаер для собачьего парка. А что это за собачий парк?
— А что?
— Что? Тебе двенадцать лет? — спросил он, возвращая мне мои слова. Не было причин не отвечать, но я поняла, что не хочу этого делать. Тем не менее, если я этого не сделаю, разговор, вероятно, снова перейдет в сексуальную плоскость, и мне нужно, чтобы этого не произошло.
Я пожала плечами, убирая нож от его груди. — Мы делаем много разных дел. Как ты и сказал, работа по найму, ловля беглецов, какая-то частная охрана, весь этот бардак. Но иногда мы получаем информацию о ситуации и делаем что-то просто так.
— Что ты могла узнать о собачьем парке?
— Шесть собак погибло после того, как миски с водой отравили антифризом, — легко вспомнила я. Джейни была чертовски взбешена этим делом. Она работала день и ночь в течение нескольких недель, чтобы найти зацепки.
Я вспомнила, как однажды вечером, когда она допивала свой третий энергетик, я спросила ее, почему этот случай так сильно повлиял на нее. Она подняла голову, выдохнула, ее лицо выглядело необычно открытым и уязвимым, и сказала тихим голосом: (что тоже было на нее не похоже, она имела склонность суетиться, кричать и визжать) — никому не должно сходить с рук причинение боли беззащитным существам.
Я не стала спрашивать, что она имела в виду. В этом не было необходимости. — Вы, ребята, пытались выяснить, кто это сделал?
— Мы выяснили, кто это сделал, — уточнила я.
— Он все еще дышит? — Спросил Кэш, очевидно, хорошо обо мне думая.
— Конечно. Будет дышать легко и спокойно в тюремной камере в течение следующих пятнадцати лет. Однако, если он когда-нибудь выйдет, я не сомневаюсь, что Джейни нанесет ему маленький визит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Джейни? — Спросил Кэш, выглядя почти настороженным при упоминании о ней.
— Она не терпит, когда люди придираются к кому-нибудь или чему-нибудь меньшему, чем они.
— И кто, черт возьми, сделал это? — это был его резкий ответ, как будто он действительно имел это в виду, как будто это тоже беспокоило его. Боже, неужели он может быть еще более милым?
— Итак, у тебя были какие-нибудь проблемы на складе? — Господи, это было глупо. Что со мной было не так? Я была взрослой женщиной, я не бормотала и не спотыкалась, чтобы начать обычный разговор.
— Что за херня у тебя в сумке? Кирпичи?
— Книги, — немедленно уточнила я, более чем удивленная, тем, что он не просмотрел ее (и также испытав огромное облегчение). — Ты не смотрел?
— Конечно, нет. Так сколько времени осталось до ужина? Хватит ли у меня времени, чтобы сбегать в клуб и поговорить с братом?
— Конечно. — Я имела в виду... это было тушеное мясо. Оно будет, ну, тушиться столько, сколько потребуется.
— Ты все еще хочешь, чтобы я поговорил с Рейном о твоей ситуации?
Мои глаза метнулись к нему. Конечно, я хотела этого. Такова была договоренность, не так ли? Но, так или иначе, я поймала себя на том, что говорю вместо этого: — Ты не против оставить это между нами на некоторое время?
Он кивнул, погладил меня по подбородку, как десятилетнего ребенка, и ушел, оставив меня совершенно сбитой с толку, все еще полностью возбужденной и не имеющей ни малейшего представления, что с этим делать.
Так что я приготовила тушеное мясо, а потом съела его в одиночестве, когда он не вернулся так быстро, как собирался, потом порылась в сумке, достала одну из своих книг и свернулась калачиком на диване, чтобы почитать. Однако я не стала переодеваться в свою одежду. И я даже не задумывалась, почему... потому что я была уверена, что уже знаю причину.
К тому времени, когда пробило девять, слова на страницах, казалось, плыли перед моими усталыми глазами, и я заложила страницу одним из телевизионных пультов и свернулась калачиком на диване, чтобы смотреть бессмысленное ТВ.
Я не планировала спать, но именно это я и сделала.
Некоторое время спустя я проснулась от ощущения, что кто–то поднимает мои ноги, скользит под ними, а затем кладет их на свои обтянутые джинсами бедра. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Кэш. Нет, вместо этого я держала глаза закрытыми, наслаждаясь ощущением его теплой руки на моей обнаженной коже, притворяясь, что все еще сплю.
Я услышала, как его ложка скребет по миске, и поняла, что он ест. Затем его вес переместился вперед, живот прижался к моим ногам, и он поставил свою чашку на кофейный столик.
Правда, я не знала, что он также взял мою книгу и раскрыл ее, пока не открыл рот, чтобы начать читать, — Деклан провел рукой по ее влажной щели...
Все мое тело содрогнулось, когда мои глаза распахнулись, унижение, подобного которому я никогда не испытывала прежде, переполняло мой организм.
Я не солгала, когда сказала Рейну при первой встрече, что обожаю хорошие любовные истории. Поэтому у меня была легкая одержимость любовными романами. А под «легкой одержимостью» я подразумевала, что съедаю по меньшей мере три штуки в неделю... и они не были похожи на блеклые любовные сцены. Они были низкими и грязными, откровенными.
Собственно, именно по этой причине я и решила прервать чтение: герой и героиня как раз собирались приступить к сексу в первые, и хотела полностью сосредоточиться, чтобы иметь возможность насладиться им.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И здесь был Кэш, который сидел на диване рядом со мной с книгой в его руках с полуголым мужчиной на обложке, читая сцену секса.
Вот дерьмо.
Нет. Это не может происходит. Ни в коем случае не тот сексуальный, как грех, парень, который приставал ко мне накануне вечером, узнает, что я была грязной маленькой читательницей с грязными непристойностями в шкафу. Нет, нет, нет.