Читать интересную книгу Свет в конце тоннеля (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— И кто же там внутри?

— Это не имеет значения. С ними мы разберёмся сами, вам нужно только войти и выключить свет.

— И что будет дальше?

— Вы выйдете, мы войдём. Остальное не ваша проблема.

— А если нам понравится, и мы не захотим выходить?

— Этим вы подтвердите наши опасения на ваш счёт. Поэтому к Убежищу вы пойдёте вдвоём, мальчик останется здесь.

— Берете ребёнка в заложники? Очень этично.

— Если вы сделаете всё так, как мы скажем, то никакой проблемы с этим не возникнет. Мальчик просто побудет в безопасности. Зачем вам брать его с собой туда, где возможны агрессивные действия неустановленных лиц?

— Так уж и неустановленных? Я так понял, что некий человек, воспользовавшись тем, что вы прощёлкали клювом, вошёл туда буквально на ваших глазах. Но вы почему-то ничего не хотите про него сказать, а вместо этого заводите рака за корягу, упоминая его во множественном числе. Что за байда, гномы подземные?

— Эта информация не имеет значения для выполнения вашей задачи. Вам нужно войти, найти, где выключается свет, и выключить его. Как только свет погаснет, мы придём за вами, вернём мальчика и проводим к выходу. Взаимодействие с теми, кто находится внутри, от вас не требуется.

— А этот — или «эти», — находящиеся внутри, по-вашему, будут просто смотреть, как мы шляемся в поисках выключателя?

— Мы вернём вам оружие. Вы похожи на людей, которые могут за себя постоять. Мальчик останется здесь. Это не обсуждается. Сейчас вас отведут обратно в комнату, мы сообщим, когда будем готовы.

* * *

— Да, пацан, мне тоже не нравится эта идея. Ну, что ты в меня вцепился, как макака в пальму? Выбора-то у нас нет. В темноте мы полностью во власти этих чёртовых кротов. А вот на свету… Впрочем, не будем об этом, нас могут подслушивать. Обещаю, пацан, — я за тобой вернусь. Если жив буду. Если нет — вернётся Лысая, и тогда я местным вообще не завидую. Ты расстроился? Чем не вариант? Вспомни, как Лысая Башка за тобой по берегу бежала, язык на плечо! Вот это мотивация! Вот это упорство! Опять же вы двое немых, отличная пара. Никто никому по ушам ездить не будет, как я. В общем, пацан, держись, если что, за Лысую, не пропадёшь. А что она странная, так это, дружок, внешнее, как у Царевны-Лягушки. Да, сказка. Да расскажу. А то вы что-то совсем загрустили, я смотрю. Думаете, у вас проблемы? Вот у Ивана Царевича была реальная засада! Для начала — папаша-царь. Оно бы и ничего, что царь, бывают диагнозы и похуже. Но вот беда, чувство юмора у него было не дай бог никому. Сами посудите. Собрал сыновей, числом три, и говорит: валите жениться. Разом. Все. Нормально, да? Чего ему внезапно припёрло — нигде не объясняется. Чисто по приколу вошло. Сыновья такие: «Но, папаша, это ж невест надо где-то брать? Мы всё-таки принцы, дело практически государственное. Не на сайте же знакомств искать?» «Невест вам? — глумится царь-батюшка. — Будут вам невесты. Сайты для слабаков. А как вам метод случайного распределения? Так, взяли каждый лук и стрелу, вышли во двор, зажмурились и пальнули в небо, на кого бог пошлёт! Куда стрела прилетит, там вам и невеста будет!» «Но, папаша, — возражает старший, — на кой чёрт мне невеста со стрелой в башке?» «Не волнует, — отвечает царь, — авось не насмерть убьёт, откачаем. Зато каков прикол!» Деваться некуда: пошли, взяли луки, выстрелили.

Старшие два сына были лучники так себе, на троечку. Их стрелы буквально через забор перелетели, на соседние улицы. У старшего — на дворянский двор, у среднего — на купеческий. Слабовата партия для царевичей, но с царём не спорят. А младший, Иван Царевич, оказался сильный парнишка, зафигачил из лука так, что аж в болото улетело. Бредёт он, сапогами хлюпает, от комаров отмахивается и втайне надеется, что перестреливать не придётся. Это у него такой хитрый план был — шмальнуть туда, где точно никого нет. Авось, пока он стрелу искать будет, папаше шутка наскучит, обойдётся двумя старшими братьями. Отпетлять, короче решил. Был бы он чуть поумнее, взял бы с собой запасную стрелу, да и предъявил потом. Кто их там различит — та, не та… Но в сказках редко что-то по уму делается. В общем, нашёл в конце концов. Торчит стрела в болоте, а рядом жаба, лысая, как наша мадам, только ещё и зелёная. «Не зацепило тебя? — спросил Иван. — Ну и славно. Пойду, отнесу папаше, скажу, что не удался его фокус. Нет тут никаких невест». «Как это нет? — отвечает ему жаба человеческим голосом. — А я?» «Эй, — спрашивает парень, — а ничо, что ты жаба?» «А ты что, расист?» — интересуется она. «Ладно, — говорит, — папаша думает, что он офигеть шутник? В эту игру можно играть вдвоём. Отнесу ему жабу на листике, посмотрим, кто смеяться будет». «Отличная идея», — соглашается жаба. А сама языком этак непринуждённо фигак — и комара у него с носа сняла. В общем, завернул земноводное в лопух и побрёл обратно. Там уже старший со средним своих избранниц притащили, стоят, мнутся. Думают, может, папаша уже понял, что шутка далековато зашла? И тут младший нарисовался — мокрый, грязный, комарами покусанный, ила болотного на паркет натащил, а сам ухмыляется ехидно так. «А твоя где мишень? — спрашивает его царь. — Неужто наповал уложил?» «Не, — отвечает тот, — целёхонька. Вот, подивитесь, папаша!» И жабу из кармана на стол — шлёп. Та сидит, глазами лупает. «И как вам такая невестка?» — ухмыляется царевич, а сам думает: «Зашибись я отца уел! Придётся ему давать заднюю, братцы спасибо скажут». Однако недооценил он отца. Не понял, что такое настоящее чувство юмора. В общем, царь даже глазом не моргнул: «По жениху и невеста. А теперь все дружно под венец шагом марш! Ать-два, левой! Жаба твоя крещёная? Нет? Ну, заодно и покрестим». «Да уж, — думает Иван Царевич, — зря я решил переюморить папашу. Этот клоун-батл мне не удался. Не моя весовая категория…» В общем, поженили всех сыновей. Спорить с царём даже священник не стал: «На жабе так на жабе, как вашему царскому величеству угодно. В иных землях, говорят, уже и на мужиках женят. Грех, конечно, но авось Господь простит». Так и зажил Иван Царевич с жабой. Аквариум ей прикупил импортный с подсветкой. Воды туда из болота натаскал, камушков насыпал, камышей навтыкал, кувшинок развёл — чтобы ей уютно было, как дома. А комаров она и сама наловит — только окошко в горницу приоткрой. Даже удобно вышло, раньше жужжали всю ночь, спасу не было, а теперь в ночи только комар «вз-зы-ы» — сразу жаба языком «чпок». И нет комара. Никакой фумигатор не нужен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Ещё не самый плохой вариант, — утешал себя царевич, — жрёт немного, не пилит, нарядов не требует, на балы не просится. Воду меняй вовремя, и всех делов. Зато папаша отстал, наконец». Но не тут-то было. Поржал царь над сыновьями, поглумился и опять заскучал. Засвербело в нём чувство юмора. Собрал принцев и повелевает: «А чего это невестки мои сидят по домам, жопы отращивают? Это совсем не смешно. Давайте-ка им конкурс устроим, типа „А ну-ка, девушки“. Посмотрим, которая из них самая забавная». «Ну, блин, начинается…» — затосковали принцы, но деваться некуда. «Пусть каждая для начала… Ну, не знаю… Торт, что ли, испечёт. Наполеон, или Медовый, или даже „Птичье Молоко“. На какой ума хватит. Что-то сладенького захотелось. Времени им до утра, чтобы коржи пропитались, но не более. К завтраку желаю хенд-мейд кондитерки! Чур, из магазина не заказывать! Пальмовое масло и маргарин на дух не переношу». Жёны старших братьев бегом в интернет, рецепты скачивать и туториалы смотреть, а младший конкретно приуныл. Жабы — они только во французской кухне ценятся, да и то как сырьё. И тут жена его в кои-то веки не ради комара пасть раскрыла. Спрашивает его человеческим голосом: «Что, Иванушка, не весел? На полшестого клюв повесил?» Он ей и объяснил, что старого хохмача на сладенькое потянуло, а не сделать того, что царь велит, — себе дороже. «Тоже мне проблема, — ответила жаба, — прими стакан для поправки нервов и иди спать, утро вечера мудренее». «И то верно, — согласился Иванушка, — один чёрт ничего не поделаешь, и что заранее расстраиваться?» Всадил стакан самогонки и в люлю. А утром встаёт — запах в доме, как в парижской кондитерской. Глаза продрал, рассолу выпил, глядь — а на столе торт, да такой, что жизнь за него отдать не жалко. Шоколад, марципан, глазурь, суфле, безе всякое — отвал башки. А сверху парадный бюст царя-батюшки в масштабе один к сорока трём из зефира в обсыпке. «Хренассе, — удивляется Иванушка, — это откуда ж красота такая?» Но жаба ничего не ответила, только муху на лету языком слизнула. Упаковал царевич торт, с курьером во дворец отправил, а там уже конкурс в разгаре. Жена старшего принца испекла штрудель. Пощёлкал по нему царь ногтем, понюхал, куснул на пробу… «Не, — говорит, — этим поленом только печку топить. Ноль очков из десяти». Жена среднего налепила пирожных «картошка», но такие они вышли неудачные, что царь даже пробовать не стал: «Это что, кто-то на блюдо насрал? Минус пять очков, и то за старание». И тут вносят торт от жабы, и разом у всех слюнки струйками, аж на паркет капает. Пришлось конкурс остановить, пока весь не сожрали, потому что остановиться было никак невозможно. Одного чаю под него три самовара выдули. «Ну, что, — сказал царь, отдуваясь, — знатный был торт. Жаль, конечно, что из него стриптизёрша не выпрыгивала, но совершенство недостижимо. Десять баллов уходят жабе. Первый этап за ней». «Первый? — застонали принцы. — Так это не конец?» «Ещё чего! — ржёт царь-батюшка. — Только-только стало смешно становиться! К следующему этапу пусть ваши стрелоизбранные жёны соткут по ковру. Срок назначаю… Да хоть бы и завтра. Вон, в сортире пол кафельный, холодный, а постелить нечего. Чего сидите? Время пошло!» Разумеется, история повторилась. Пока в семьях старших братьев ночной аврал, нитки-клубки, челноки-спицы, Иванушка жабе пожалился, та ему велела остаканиться и спать, что он с удовольствием и проделал, благо мухи с комарами давно уже не беспокоят. Наутро глядь — ковёр, в рулон скручен, бечёвкой перемотан. Он его даже разворачивать не стал — на плечо закинул и во дворец почапал. Там уже вовсю госприёмка идёт — царь-батюшка глумится, развлекается. «Так, говорит, это от старшей невестки? Ну-ка глянем… Не, это даже в сортир не годится. Уж больно страшон — пойдёшь ночью поссать, заодно обосрёшься. Повесьте-ка его в темнице напротив дыбы, чтобы пытаемый знал, что его неприятности только начинаются. А это что за тряпочка? От средней? А чего косой такой? Ах, модерн… Бросьте этот модерн перед задним крыльцом, бродячих проповедников отпугивать. Посмотрят они на такое и моментально атеистами станут. А твоя жабёха чего лапками наковыряла? Развертай, не ссы, громко ржать не будем…» Раскатали ковёр, а там — красоты неописуемые! Детишки с котятками, девки с сиськами и цвяточки с пчёлками. И всё это в четыре ка и даже немножко в три дэ. «Так, — распоряжается царь-батюшка, — это мне в спальню немедля повесить. Буду на котяток умиляться и на девок дро… то есть любоваться. Итак, полуфинал опять за жабой! Но всё решит в финале танцевальный конкурс!» Царевич к жабе вернулся, сидит, депрессует. Ладно торт и ковёр, но сплясать-то жаба как сможет? Та интересуется: «Что, Иванушка, не весел? Что ты сопли, блин, развесил? Езжай во дворец и делай морду тяпкой. А услышишь шум да гром, скажи: 'Это моя лягушонка в коробчонке приехала». Не волнуйся, подъебнём твоего старика как следует. Не всё ему над нами смеяться, пришла наша очередь. В общем, настало время танцев. Царь велит: «Становитесь, девки, в кучу, забомбите мне качучу! Кстати, чего-то жабы не видать. В кармане, что ли, прячешь? Доставай, пусть тоже лапками дрыгнет!» И тут рёв, грохот, стёкла трясутся, все пересрались — не то дракон, не то танки на площади. «А, — машет рукой Иван Царевич, — это моя лягушонка в коробчонке». Глядь, а во двор вертолёт садится, персональный бизнес-борт. Трап, ковровая дорожка, а оттуда — красавица ослепительного экстерьера в платье невозможного покроя. Ну, может, разве что причёска слегка в зелень отливает, а так и не скажешь, что жаба. «Что завис? — говорит она Ивану Царевичу. — Пойдём, зажжём на этом сейшене!»