симметрично вытекающие слезы, бегущие из остывающих глаз. После чего сделав вдох, скончался. Одним поворотом руля не стало целой семьи: отца, матери и десятилетнего ребёнка.
– Жуть. – Произнёс я, когда они переключились на другую тему и теперь обсуждали ноябрьский каталог Эйвон.
– Что? – Подняв на меня глаза, с вилкой в руках, спросила Олеся.
Тоже Олеся, только не Морозова, а Минаева, и замужем за другим здешним сотрудником, Лёхой Минаевым. Олеся – теперь мне нравилось это имя. Оно стало для меня чем-то большим, олицетворением прекрасного, воплощением Ангела на грешной земле.
– Что? – Снова переспросила Олеся, глядя на меня.
– Жуть говорю, с этой аварией.
– И не говори. Каково теперь родственникам. Не дай бог, такое кому-нибудь пережить.
В разговор включилась Марина. Они с Олесей были подруги не разлей вода. Учились вместе, работают вместе, при том, в одну смену и похоже на пенсию уйдут тоже не порознь, если конечно в последующие годы их обоюдной дружбы, между ними не встанет камень преткновения.
– Всю семью одним разом. Страшно конечно. Мальчишку особенно жалко, тем более, когда у самой такой растёт. С другой стороны, если бы ребёнок живой остался, в лучшем случае калека на всю жизнь, в худшем овощ. Кому бы он такой нужен был? Родственникам? Сомневаюсь. Мучение, а не жизнь. – Рассуждала Марина.
– Марин, ну ты так рассуждаешь интересно. Вот со мной такое произойди, мы с Лешкой в аварию попали, а Данька живой остался… – Не успев изложить суть мысли, Марина прервала Олесю.
– Сплюнь. Тфу, тфу, тфу. Что ты такое говоришь?
– Я гипотетически, – настояла Олеся. – Разве ты бы не взяла моего ребёнка, овощем или калекой?
– Типун тебе на язык.
– Нет, подожди, ты ответь, – напирала Олеся на подругу. – Взяла бы?
Марина смотрела на подругу, типа ты и так знаешь ответ, зачем спрашивать.
– Ну конечно взяла. Олесь, но я это я, а ты мне как сестра. Но это частный случай. Мы с тобой такие. В большинстве, ребёнок стал бы никому не нужной обузой. Да и что бы за жизнь его ждала. – Разгорячилась Марина.
– А я бы всё равно хотела, чтобы мой ребёнок остался жив. – Высказалась Минаева.
– Всё, закрыли тему, – начала есть Маринка, ставя точку в этом разговоре. – И что бы я от тебя больше не слышала, таких гипотетически.
Девушки принялись за обед. И только я подумал, что обо мне забыли, как к моей персоне снова вернулся интерес.
– Кирилл, а ты чего в дверях стоишь, как не родной? Есть будешь? – Поинтересовалась Минаева. – У нас тут макароны с мясом в подливке и рис с котлетами. Маринка вон разносолы домашние припёрла, сама крутила.
– Иди садись, – повернувшись сказала Марина и отодвинула свободный стул. – А то каждый день худеть собираемся, а вместо этого жрём как кобылы. Поможешь нам в наших начинаниях. Олеська ещё ничего, а я…
– Да в каком месте я ничего. – Перебила Минаева.
На самом деле, если субъективно или объективно, они обе ничего. Стройные дамы, не полные не худые, обычные. Но пунктик о полноте стоял у многих женщин по умолчанию и если он стоял, то уже не убирался. Говори не говори, обсуждай не обсуждай, делай комплименты, подчёркивай стройность фигуры, а пунктик всё равно останется.
– Спасибо большое за предложение, но не сейчас. Что-то не хочется.
– Потом не будет. – Улыбнулась Ковалёва, и я заметил на переднем зубе небольшой скол.
К слову Ковалёва – это была девичья фамилия Марины. С мужем она не жила и растила ребёнка одна.
– Не страшно, я пока кофейком обойдусь. – И направился к электрическому чайнику.
– Глянь там вода осталась? – С набитым ртом промямлила Олеся.
Я открыл крышку заглянул и закрыл.
– Мне хватит.
– Чудно, – прожевав макароны, произнесла фельдшер Минаева. – А может, всё же поешь?
– Да не, не хочу. – И махнул рукой.
Я вскрыл пакетик «три в одном» и сыпанул в кружку. Залил водой и в момент, сухой порошок превратился в напиток. Сразу вспомнились слова:
«Кофе растворимый привезли на базу
Привезли на базу – растворился сразу».
В точку, знали люди что поют.
– Слушайте девчонки, в прошлую смену никто из вас не брал вызов на Нефтяную?
Девушки призадумались и отнеслись к вопросу со всей ответственностью, даже побросали вилки. Впрочем Марина быстро взяла свою в руки и отрицательно покачала головой.
– Нет. Я точно нет, даже не была в тех краях. Меня в прошлую смену по сёлам мотало. – И продолжила обедать.
А вот Олеся задумалась, вспоминая прошедшие рабочие сутки.
– А тебе зачем? Случаем не Люба интересовалась? – С опаской отреагировала фельдшер.
– Начальство здесь не причём, – сразу снизил я, уровень угрозы. – Мне нужно кое-какой вопрос прозондировать.
– Я была на Нефтяной. – Одобрила Олеся.
Вот так, так. Удача, с первого раза в цель. Теперь главное, вторым выстрелом не промахнуться.
– Хорошо помнишь вызов? – Я задал наводящий вопрос.
– В целом. – Минаева отодвинула контейнер и придвинула стакан с кофе.
– Расскажешь?
– Расскажу, – сделала глоток и начала. – Время было ночью, я как раз в диспетчерской с Иринкой сидела, очередь свою ждала. Поступил вызов от женщины, по голосу слышно старческий, пенсионерка. Ну Иринка стандартно «Скорая помощь, слушаю вас». В трубку «Девочки пришлите бригаду, мне плохо». Мы переглянулись и дальше, Иринка не успела ничего спросить. Бабулька спокойно, в одном темпе зациклила фразу. «Сильно голова болит, голова болит, голова болит, голова болит». Иринка её пытается расспрашивать, а женщина дальше себе продолжает. Иринка не растерялась и поняла, что дальше ничего не добьётся, а вызов уже поступил, надо обрабатывать по ходу дела разберёмся. Она говорит: «Адрес свой назовите?», и тишина. «Женщина адрес назовите?». В ответ Нефтяная, что-то там, последний подъезд, квартира такая то, не помню сейчас точно. И дальше попёрла: «Голова болит, голова болит». Наверно раза четыре ещё сказала эту фразу и повесила трубку. Домчались мы быстро минут десять, максимум пятнадцать. Я подошла к домофону он пропиликал, но дверь никто не открыл. Я давай в соседнюю квартиру названивать, такая же песня.
– Я на работе был. – Прибавив заметно в серьёзности, вставил я фразу.
– Ты это к чему? – Не поняла Олеся.
– В общем, ты ездила на вызов к моей соседке и когда второй раз позвонила в домофон, попала в мою квартиру. А я как раз на смене был. Потому я и спросил вас, никто не ездил в прошлую смену на Нефтяную. Мне просто знать нужно, что там произошло.
– Понятно. А чего сразу не сказал, что это твоя соседка?
Я пожал плечами.
– Ну ладно сути это не меняет, – продолжила Минаева ворошить прошлое. – Благо, мужичек какой-то вышел из подъезда и дверь мне заодно открыл. Я поднялась на этаж, постучала, у вас там темнотища такая в подъезде, звонок так и не нашла. Я ещё раз постучала, сильнее. Ну думаю, что делать, попробую ручку дёрнуть, мало ли дверь открыта. У нас так многие старики делают, особенно одинокие,