ярким и, главное, подвижным. Балету предстояло выполнить несколько поддержек с участницей, а Чопре нравилось работать с этой троицей любителей ужастиков. Они были ее примерными ровесниками и при этом — очень веселыми и энергичными ребятами. Однако Кала удивилась, увидев среди группы танцоров лишь Давида и Федора.
— Привет, ребят, — дружелюбно окликнула их девушка, подходя поближе. — А где Тимофей?
— Заболел, — пожал плечами Федор. — Ковид походу. Написал с утра, что вызывал врача, и тот сказал сидеть дома недели две точно.
— То есть и на собрании киноклуба его не будет? — уточнила Кала.
А жаль — Тимофей производил впечатление дурачка, но очень хорошего и приятного.
— Неа.
Маша, как всегда засевшая с мрачным видом в углу, прислушалась к их разговору. Нахмурилась.
— А ты пойдешь в этот их кружок малолеток? — спросила Казанцева, впервые за все это время обратившись к Чопре напрямую.
— Пойду, — холодно ответила модель.
Ей совсем не понравился тон Маши. И сама Маша тоже ей не нравилась.
— Перерыв окончен, — объявил Никита, возвращаясь в зал. — Федь, поднимай задницу, тебе ещё Далматинца по сцене таскать. Уронишь артистку — огребешь.
***
Давид был красивым мальчиком. Высокий брюнет с нежными чертами лица и буйной шевелюрой. Его даже успели окрестить русским Тимати Шаламе за все это, хотя русским Давид и не был. Однако красивым можно быть сколько угодно, а вот везучим и удачливым — далеко нет. Вашакидзе просто категорически не везло с девушками. Что-то в нем их отпугивало. Что-то в нем было не так.
— Нина? Привет! Это Давид. Слушай, ты же хотела пойти со мной на открытие киноклуба? — парню было жутко неловко, но он все же старался, так сказать, держать голос.
— А, Давид, — Нина звучала нервно, едва ли не недовольно, — Ты извини, я не могу.
— Мм, понятно, — отозвался Давид и сразу сник. Ему действительно было понятно. То, что Нина никуда с ним не пойдет. Никогда. Поэтому он не стал напрашиваться, а просто ответил: — Тогда хорошего тебе дня.
— И тебе.
Пару минут после того, как Нина нажала на отбой, Давид смотрел на экран телефона. О чем он думал? О том, что ему очень неуютно. Почти больно где-то в груди. Мрачные мысли начали наваливаться на Вашакидзе, как снежный ком. Он закрыл глаза и словно схватился за ниточку этих мыслей. Ее можно было оторвать, и тогда он потеряет надо всем контроль. А можно было оставить, но тогда, то, что навалилось на него можно было держать под контролем. По крайней мере — не думать об этом сейчас. Потом, потом. Когда Давид останется один. А оставаться один он не собирался.
На самом деле Вашакидзе не ожидал, что их с Фёдором задумку воспримут всерьез. Но в квартиру к Соколову приехали даже неожиданные гости — Кала Чопра, например. И Мария Казанцева. На последнюю уже положил глаз Фёдор. Ну хоть кому-то повезет. А может быть и нет.
— Ущербно, — высказала свой вердикт Маша, оглядев квартиру.
Сегодня была очень тяжелая репетиция для нее — может, всему виной были зимние холода, а, может, и сама Казанцева. Ей никогда ничего не нравилось. И зачем она вообще согласилась? Проводит время в обществе тупых задротов, никому не нужных гиков, повернутых на ужасах. А ведь могла бы поехать домой, набрать горячую ванну и расслабить таким образом уставшие мышцы. Но нет — она здесь. В квартире Федора Соколова.
Его жилище было маленьким, к чему и придралась Маша — всего одна комната. Но зато та была отделана со вкусом. Преобладающие черно-белые тона, темные обои, целиком увешанные постерами с фильмами ужасов, неоновые лампы на потолке. Фуксия ярко светилась, окрашивая помещение в оттенки кодеинового коктейля.
— А тебе Воробьева с его хатой подавай? — деланно лениво и незаинтересованно проговорил Федор.
Кала напряглась, искоса следя за реакцией Казанцевой. Ещё одна головная боль для Чопры. Сначала Виктория Дайнеко, теперь эта девка. Но она вспомнила, как пальцы Алексея касались ее плоти, и немного успокоилась. Они же с ним вместе, верно?
— И так, — бодро, но вместе с тем чуть заторможенно объявляет Федор. — Поздравлю вас с первым официальным собранием нашего киноклуба! Мы решили, что будем называть это место «обителью Латеску».
Стефан Латеску был убийцей в прошлом году. Психотерапевт Луны, слетевший с катушек из-за гибели своей сестры Стеллы. Банальный, но чудесный сюжет. Может, Федор с Давидом и книгу напишут? Пока этого не сделал кто-то другой. Будут как Гейл Уэзерс из оригинальной франшизы.
Зачем сюда пришла Кала? Странный вопрос, на который и ответа-то приличного нет. У нее было много дел сейчас — завтра ей предстояло посетить одно семейное мероприятие Бхатов, где будет Джей, а они вроде как поссорились. Ещё уже на следующей неделе начнутся подготовки к модному показу российского бренда одежды «Rasario» от кутюрье Расиды Лакобы. Да, Чопра не оказалась в этом году на модной неделе в Нью-Йорке из-за «Маски», так что возможность походить по подиуму хотя бы здесь, в Москве, ее несказанно радовала. А ещё, конечно, безумно хотелось провести время с Лешей. Парочка договорилась вместе посмотреть второй выпуск проекта у него дома в воскресенье. Будет забавно рассуждать вместе с Воробьевым, кто же скрывается в той или иной маске. Лишь бы Далматинца не отгадал.
Но это вечер она проводила здесь — среди задротов, любящих ужастики.
Маша то и дело косо поглядывала на Калу. Казанцева совершенно не питала к ней симпатии и даже сама решила прийти к этим ненормальным трукраймерам лишь для того, чтобы не отставать от выскочки-модели. И все же несказанно обрадовала своим появлением Федора, который был тем ещё бабником. Даже странно для гика.
«Она меня хочет» — решил Соколов.
— Сегодня мы с вами освежим в памяти события первого «Крика» его просмотром, — продолжил он вслух. — Но вначале давайте порассуждаем о великих маньяках, к числу которых теперь можно добавить и Леру со Стефаном. Всегда легко считать мотивацию убийцы, если знать его предысторию. Давид, слово тебе.
Федор повернулся к своему другу. Все знали, что Давид Вашакидзе является ещё большим задротом, чем Соколов.
— Спасибо, Федь, — улыбнулся Давид. — Я расскажу, про… Допустим, Джеффри Дамера. Он с детства был отстранен и замкнут из-за родителей, которые или не замечали его или травмировали. Вы знаете, что его отец Лайонел Дамер счёл, что нужно усыпить собаку Джеффри, так как она мешала семье при переезде? И поступал так не один раз. Одиночество плюс травма — мысли о том, что его все покидают, и только смерть может удержать, зафиксировала