Неужели Юнис пытается убедить его, что он и в самом деле занудливый? Но право же, молодая леди, еще не выезжающая официально, не должна вот так выставлять себя на потеху людям. Да знаком ли ей хоть один из тех джентльменов, кроме брата? Но так типично для Юнис всегда видеть в других только хорошее. Она совсем не похожа на тех старых сплетниц, с которыми сидела. Бедняга Юнис, ничего удивительного, что она не любит светские мероприятия.
— Эдвард, — произнесла вдруг она, — я думаю, что ты в самом деле должен начать за ней ухаживать.
— Что? — изумленно воскликнул он, повернув к ней голову.
— Она очень значительная персона, — настойчиво сказала Юнис. — Ты только оглянись вокруг. Сомневаюсь, что хотя бы один член светского общества не явился сегодня сюда. А причина в том, что это Дадли-Хаус и хозяин тут герцог Трешем, а бал дается в честь его сестры, сегодняшней дебютантки, готовой выбрать себе мужа.
— Но, Юнис…
Она не дала ему закончить фразу.
— И она по-настоящему прелестна, полна жизни и веселья. Она обладает всеми теми качествами, которых тебе, похоже, не хватает в жизни.
Какой-то миг он ошеломленно молчал, а вновь обретя дар речи, твердо произнес:
— Все это качества, без которых я прекрасно обойдусь. Она Дадли, Юнис. Трешем — ее брат. Если ты помнишь, он был одним из самых близких друзей Мориса, и все они одинаково необузданны и безответственны. Именно с Трешемом состязался Морис, когда погиб.
— Леди Анджелина Дадли является герцогом Трешемом не больше, чем ты — Морисом, — подчеркнула Юнис. — И если быть до конца справедливой, Эдвард, герцог еще холост и еще совсем молод, вероятно, не старше тебя. Кто знает, как он будет себя вести, когда женится? Он может полностью измениться. Ты и сам знаешь, многие мужчины меняются, в особенности если они привязаны к женам. К сожалению, твоего брата женитьба не изменила. Но мы не должны его осуждать, потому что не были на его месте, хотя я полагаю, что у тебя больше прав судить его, чем у меня. Но он изменил тебя, Эдвард, или по крайней мере очень сильно на тебя повлиял. Казалось, что чем необузданнее становится он, тем быстрее ты движешься в противоположном направлении. И вполне вероятно, что это не самое лучшее для тебя место. Как правило, крайности не бывают лучшим. Я знаю, ты твердо настроен не стать таким мужем, каким был он, но, возможно…
Она замолчала. Что она такое говорит — что он не прав? Что нужно меньше заботиться о своем долге, и здравом смысле, и… и простых приличиях? Конечно же, нет. Только не Юнис!
— Возможно?.. — подтолкнул ее он.
— О, не обращай внимания, — сказала она. — Но я считаю, что тебе нужно серьезно задуматься о женитьбе на ней, Эдвард.
Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Я по-прежнему хочу жениться на тебе, — сказал он и внезапно захотел этого, по-настоящему захотел.
Без дальнейших проволочек. По специальной лицензии. Вот тогда он будет чувствовать себя спокойно и безопасно.
Юнис вздохнула.
— В свое время это и вправду казалось неплохой мыслью, — мягко произнесла она, — и все еще может казаться… утешающей. Получив полную свободу, человек чувствует себя обделенным. Но я твердо верю, Эдвард, что все происходит не просто так. Тот факт, что теперь ты граф Хейворд, все для нас обоих изменил. Он лишил нас безмятежности. Но вероятно, так и должно было случиться.
— Ты думаешь, — скованно произнес он, — что теперь я считаю себя слишком важной персоной, чтобы жениться на тебе?
— Ничего подобного я не думаю, — улыбнулась она в темноту сада. — О, Эдвард, я знаю, что ты вовсе не такой непостоянный. Но может быть, я считаю тебя слишком важной персоной для меня. Хотя «важный», вероятно, не совсем верное слово.
— Я не изменился! — возразил он.
— Еще как изменился, — печально произнесла Юнис. — Не сам по себе, возможно, но в… в том, чем ты стал. Ты теперь граф Хейворд, Эдвард, и титул вынудил тебя измениться. Так и должно было произойти. Ты никогда не уклонялся от своего долга.
Эдвард повернулся и невидящим взором уставился сквозь французское окно в бальный зал, где завершалась последняя фигура их танца. Он чувствовал себя по-настоящему несчастливым. Как ее убедить, что она единственная женщина, на которой он когда-либо хотел жениться, единственная, брак с которой может подарить ему покой, уют и дружеское общение?
Покой, уют и дружеское общение?
В браке?
Так что же, больше и надеяться не на что? А, еще безопасность. Это слово пришло ему в голову несколько минут назад. Безопасность? Ну да, брак и должен быть безопасным, разве нет? Внезапно ход его мыслей оборвался, невидящий взгляд сосредоточился.
— Ничего себе, — произнес он.
— Что такое?
Юнис тоже повернулась и всмотрелась в бальный зал.
— Что за наглость, — воскликнул он. — С ней танцует Уиндроу!
— Уиндроу? — переспросила Юнис. — Танцует с…
И он рассказал ей о том случае по дороге в Лондон, пропустив лишь несколько незначительных деталей. К примеру, в этой версии леди Анджелина Дадли просто стояла у окна в пивной.
— Как типично для тебя, — сказала Юнис, когда он замолчал, — рисковать собственной безопасностью, чтобы защитить леди, которая ведет себя отвратительно, от джентльмена, ведущего себя еще безобразнее. В особенности если ты ее даже не знаешь. Но он принес свои извинения. Осмелюсь заметить, в нем еще осталась капля приличия, хотя это не оправдывает его поведения, не подобающего джентльмену.
— А теперь он танцует с ней! — воскликнул Эдвард. — И томно на нее смотрит! И никто, кроме меня, не знает, насколько все это возмутительно! Она не выглядит счастливой.
А может быть, он себе это вообразил, потому что она улыбалась.
— Что, безусловно, говорит в ее пользу, — согласилась Юнис. — Леди Палмер ее опекает. Она очень достойная леди, но, не имея нужных сведений, она не знала, что следует отказать ему, когда он подошел пригласить леди Анджелину на танец.
— А Трешем, — процедил Эдвард сквозь зубы, — его друг. У него целая армия таких вот беспутных дружков.
— Будь справедливым, Эдвард, — возразила Юнис. — Наверняка он перестал бы испытывать дружеские чувства к лорду Уиндроу, если бы знал, что тот приставал к его сестре в гостинице и оскорбил ее.
Ноздри Эдварда раздувались, но он, конечно, не мог вбежать в бальный зал и потребовать от Уиндроу, чтобы тот немедленно отошел от леди Анджелины Дадли и покинул Дадли-Хаус. Или въехать туда на белом коне, размахивая сверкающей саблей, подхватить леди, посадить ее перед собой и увезти в безопасное место. Все это совершенно его не касается. А уж сегодня вечером ей никто не причинит вреда, хотя только небесам известно, что ей там сейчас нашептывает Уиндроу. Что-то он определенно говорит.