— До свидания. Спасибо, — сказал Элафос.
Ниа проводила счастливым взглядом своих студентов. Сегодня она гордилась ими. Возможно, кто-то считал Матар бедной развивающейся страной, но если там жили такие люди, это была очень богатая страна. У них есть будущее. А какое будущее у богатых и развитых? Ниа подошла к окну: в стекле отражался размытый серый портрет.
***
В субботу они с Ливорой отправились в деревню за продуктами, но поездка оказалась не очень удачной. С утра стеной лил дождь, Ливора никак не могла забыть свой провал на конференции. У девушки была хорошая память: это помогало ей в изучении и преподавании языков, но порой сильно осложняло жизнь. Грейс тоже ворчала сильнее обычного, и только Калеб как всегда сиял.
Ниа боялась, что дождь помешает её прогулке, но, проснувшись в воскресенье, она не увидела в воздухе ни капельки. Все капли были теперь на земле, на потемневших листьях, пожухлой траве. «Может, не ходить?» — подумала Ниа. Нет, сырость в ногах она как-нибудь переживёт, а вот свежий воздух просто необходим.
Девушка достала коричневую куртку, шарф, посмотрела на замшевые сапожки и покачала головой: после прогулки по такой погоде от них ничего не останется. Надев башмаки и взяв на всякий случай зонтик, Ниа побежала на улицу.
Скоро она вышла на свою любимую дорогу вдоль реки. По тёмной воде плыли пожелтевшие листья, размокшая земля хлюпала под ногами. Но вдруг Ниа заметила, что к звуку её шагов примешиваются другие шаги.
Она обернулась и увидела Рои. Девочка робко смотрела на Ниа.
— Привет, Рои! Почему ты не подошла ко мне?
Рои показала на Ниа, потом на себя, а потом скорчила неприятную рожицу.
— Ты мне надоела? — переводила Ниа скорее для себя, потому что девочка вряд ли её понимала. — Нет, нет, Рои! Я очень рада тебя видеть.
Ниа подумала немного, потом показала на себя, на Рои и, улыбнувшись, прижала руку к груди. На лице девочки тоже появилась улыбка.
— Давай гулять вместе? — предложила Ниа, она изобразила пальцами две пары ног, шагающих рядом.
Рои кивнула.
— Только ты легко одета, — Ниа с сомнением оглядела девочку: длинная вязаная кофта (наверное, Грейс), надетая поверх полинявшего шерстяного платьица, большие резиновые сапоги.
Рои непонимающе смотрела на Ниа. Девушка показала на её кофту и изобразила жестом слово «тонкий». Рои замотала головой.
— Ладно, — она сняла с себя шарф и замотала им Рои. — Так мне будет спокойнее.
Они долго бродили по мокрым тропинкам, и Рои показывала на своём языке то, что видела: сложишь руки так — получится птица, а так — сосна.
Ниа показала на пальцы девочки, а потом изобразила, будто играет на фортепиано. Рои отрицательно покачала головой.
— А кем ты хочешь быть? — спросила Ниа.
Рои показала, что пишет.
— Писателем?
Рои не знала этого слова, но кивнула. Девочке казалось, Ниа её понимает.
— А я преподаватель. Вообще-то иногда мне кажется, что я не очень хороший преподаватель…
Она знала, что Рои не понимает её, но ей просто хотелось выговориться. Ливоре она этого сказать не могла.
— А ты хороший преподаватель, ты меня хорошо учишь, — улыбнулась Ниа.
Рои тоже улыбнулась.
— Сколько тебе лет?
Рои показала на пальцах девять.
У Ниа сжалось сердце: на девять девочка не выглядела, самое большее — на семь.
— А мне двадцать два, — она показала два раза по десять и ещё два.
Заметив в глазах Рои удивление, Ниа рассмеялась: она тоже выглядела младше своих лет.
— Да, вот такая я старушка! — она подхватила Рои на руки и закружила. Анемос был прав, девочка была лёгкой, как пёрышко.
— Ты хорошо кушаешь? — строго спросила она, поставив Рои на землю.
Рои пожала плечами.
Ниа хотелось задать Рои столько вопросов, но некоторых из них её маленькая собеседница бы не поняла, а о некотором Ниа сама не знала, как спросить. Поэтому пока она просто училась видеть мир таким, каким видела его Рои. А девочка с робкой радостью раскрывала перед ней свою душу и свой язык, на котором, кроме Ниа и дедушки Викту, никто с ней не разговаривал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ниа решила не рассказывать Ливоре о своей дружбе с девочкой. Ей не хотелось что-то скрывать, но и говорить об этом она почему-то боялась. Как оказалось, не напрасно.
Однажды Ниа засиделась с Рои после занятий. Ребята уже ушли, а они всё говорили жестами. Теперь Ниа почти не нужно было слов. Может, преподаватель из неё был и никудышный, но вот ученица получилась неплохая.
Раздался стук в дверь, и в класс вошла Ливора.
— Решила за тобой зайти… — она остановилась, заметив девочку.
— Мне пора, Рои, — сказала Ниа.
Девочка быстро собрала свои листочки, приложила руку к груди и наклонила голову. Ниа ответила тем же жестом.
— Чем ты тут занимаешься? — спросила Ливора, когда Рои ушла.
— Ничем.
— Ты что, хочешь учить её? Чему ты можешь её научить? Она же немая!
— Я не учу её, — мягко возразила Ниа, — это она учит меня.
— Чему?
— Своему языку.
— Зачем учить язык, на котором разговаривает только один человек?
— Потому что я хочу разговаривать с этим человеком.
— Тебе что, больше нечего делать? — резко сказала Ливора.
— У меня достаточно свободного времени, — серьёзно ответила Ниа. — Пойдём в столовую.
Ливора отвернулась. За обедом она не произнесла ни слова.
Ниа не хотела ссориться, но она знала, что поступает правильно, поэтому извиняться тоже не собиралась. Ливора дулась несколько дней, потом решила делать вид, что девочки не существует. А Рои перестала приходить в университет: она понимала мало слов, но её глаза видели больше, чем у многих взрослых. Сначала Ниа собиралась поговорить с малышкой, а потом подумала, что, возможно, это к лучшему. Погода быстро менялась, и бегать каждый день в лёгкой одежде по замерзающему лесу становилось опасно для здоровья.
Насчёт одежды у Ниа был план. Получив зарплату за сентябрь, она пришла к госпоже Клави и спросила, нельзя ли ей купить самую маленькую зимнюю мантию. Клави объяснила, что мантии не продаются, потому что это знак принадлежности к Университету языков. Тогда Ниа рассказала ей о Рои, и добрая Клави обещала помочь. У неё самой было двое сыновей, но у одной из работниц столовой оказалась пятнадцатилетняя дочь. Если она не выбросила старые вещи, можно попросить продать их. Ниа отдала Клави деньги, и через несколько дней у неё в комнате лежала пара поношенных, но тёплых шерстяных платьиц, синее драповое пальтишко, маленькие сапожки из искусственной кожи и ещё несколько мелочей. На это ушла почти вся зарплата (работница столовой не отличалась щедростью), но Ниа деньги сейчас были не нужны.
Сложив вещи, девушка стала ждать очередной поездки в деревню. Она решила, что лучше сначала рассказать о подарке Грейс.
— Что это? — подозрительно спросила Ливора, увидев, как Ниа кладёт на заднее сиденье большой пакет.
— Хочу отвезти кое-что для Рои, — сказала Ниа.
— Вот, значит, зачем ты едешь со мной, — поджала губы подруга.
— Не сердись, — улыбнулась Ниа. — Тебе ведь это ничего не стоит, заодно и доброе дело сделаешь.
— Как хочешь.
С Грейс было сложнее. Она сразу спросила о цене.
— Это бесплатно, — заверила её Ниа. — У моей знакомой девочка выросла из этих вещей. Она хотела их выбросить, а я подумала, может, Рои подойдёт, — у неё никогда не получалось врать так вдохновенно.
— А почему вы про Рои подумали? Считаете, я плохо её одеваю?
— Конечно, нет! Но не пропадать же вещам.
— Это правда, — Грейс уже хотела взять пакет, но Ниа, заметив девочку, позвала её.
— Рои, — дальше она объяснила жестами, что просит девочку примерить вещи, потом вручила пакет.
Та, радостная, побежала в дом.
— Хочу, чтобы Рои сейчас примерила, если ей не подойдёт, я кому-нибудь другому отдам, — объяснила Ниа Грейс.
Глаза женщины сверкнули. Как Ниа и предполагала, коммерческая жилка в Грейс была очень сильна. Наверняка, она решила продать подаренные вещи, а Рои оставить, в чём ходила.