Читать интересную книгу Жертва мистификации - Владимир Константинов

Беркутов с нескрываемым удовольствием слушал этот монолог друга. Спросил беспечно:

— Все в порядке?

Тот недоуменно пожал плечами, озадаченно проговорил:

— С тобой все ясно. Неясно только — откуда ты узнал про Валовика?

— А ты мне сам, Сережа, рассказал неделю назад. Неужто забыл?

— Забыл. — Колесов, уперевшись в столешницу руками, стал привставать. Вот уже завис над столом, будто коршун, и с серьезными намерениями на лице, сказал сердито: — А теперь чеши отсюда, шутник! Да побыстрей! Пока я тебе холку не намылил.

— А вот это ты зря, Сережа. На шутку обижаются лишь дураки и негодяи. Я же тебя всегда считал хорошим и добрым малым. Не разочаровывай меня, Сережа.

— Да пошел ты! Шутка! Ведь нужно же понимать — над чем можно шутить, а над чем — нельзя.

— Ты так считаешь?

— Уверен.

— Хорошо, я на досуге обязательно обдумаю твое предложение. Обещаю. Да не смотри ты на меня, как Понтий Пилат — на провинившегося иудея. Сядь. Расслабься. Ничего ведь страшного не произошло. Если разобраться — тебе крупно повезло в жизни. Определенно.

— Это ещё почему?

— И он ещё спрашивает! — «удивился» Дмитрий. — Ну, ты, блин, даешь! Во-первых, тебя уважает и ценит начальство. Во-вторых, тебя любит такая замечательная красавица, как Ленка. И, наконец, в-третьих, кто может похвастаться таким другом, как я? А ты говоришь. Ты, можно сказать, самый счастливый человек.

— Дурак ты, Дима, и не лечишься, — уже миролюбиво проворчал Колесов.

— А вот здесь ты где-то по большому счету прав, — вздохнул Беркутов. — Скажи — сам до этой мысли дошел, или Светлана подсказала?

— При чем тут Светлана?

— А она мне часто тоже самое говорит.

— Нет, с тобой совершенно невозможно говорить серьезно, — рассмеялся Сергей.

— Ты мне лучше скажи — узнал что про Аристархова?

— Узнал. Никого из ближайших родственников у него нет. Он был единственным сыном в семье. Его родители умерли пять лет назад.

— Значит, все достанется веселой вдове? Не хило.

— Да, наследство приличное, — согласился Колесов. — А тебе удалось что выяснить о причинах самоубийства?

Беркутов рассказал. Сергей после его рассказа долго в задумчивости тер переносицу, проговорил с сомнением:

— Вообще-то трудно поверить, чтобы такой мужик, как Аристархов, стал бы из-за этого.

— Поживем, увидим. Мужики из райуправления не звонили?

— Да, чуть не забыл с твоими приколами, — спохватился Колесов. — Заходил участковый Забродин и оставил для тебя объяснения. Оказывается, джип ночью приезжал за жильцом из двадцать шестой квартиры Виктором Коригиным. Он вместе с друзьями ездил на утреннюю рыбалку.

Колесов достал из стола объясниние и выложил его перед Дмитрием.

— Значит и здесь облом, — сказал тот.

— Выходит, что так. Да, тут тебе звонил этот Шмыгов.

— Что ему было нужно?

— Не знаю. Он хотел сообщить что-то очень важное, но только непременно тебе.

— Ладно, пойду к себе, попробую с ним связаться. Будь здоров, Сережа, и не кашляй. Передавай привет Елене прекрасной.

Глава восьмая: Представительный мужчина.

Оказавшись в своем кабинете, Беркутов попробовал разыскать по телефону Шмыгова. Но того нигде не было. Позвонил в Информационный центр и через пару минут имел адрес и телефон Пригоды. Набрал номер.

— Алло. Слушаю, — услышал ровный приятный баритон.

— Олег Николаевич?

— Да.

— Здравствуйте! Вас беспокоит старший оперуполномоченный управления уголовного розыска Беркутов Дмитрий Константинович.

— Здравствуйте, Дмитрий Константинович! Очень приятно! Чем могу служить?

— У меня здесь скопился ряд вопрос к вам.

— Вот как?! — удивился Пригода. — И о чем вы хотели меня спросить?

— Это не телефонный разговор, Олег Николаевич.

— Понятно. И что же вы предлагаете?

— Нам надо срочно побеседовать.

— Гм... Я должен к вам приехать?

— Совсем не обязательно. Могу и я к вам. Не возражаете?

— Буду только обязан. Я живу на Вокзальной магистрали в новом...

— Я знаю.

— Тогда, жду.

Олег Николаевич Пригода оказался высоким статным мужчиной лет сорока. У него было привлекательное мужественное лицо. Разве-что слишком тонкие губы да несколько тяжелый подбородок портили общее впечатление. Но так — чуть-чуть. В целом, он отвечал лучшим европейским стандартам и напрашивался на обложку журнала «Только для женщин». Определенно. Светло-синяя тенниска из тонкой джинсовой ткани подчеркивала рельефность его мускулатуры. Того же цвета вельветовые брюки плотно обтягивали узкие бедра.

«Этот мужик держит форму, — невольно подумал Дмитрий, пожимая хозяину руку. — Не то, что некоторые».

— Прошу вас, — Пригода широким жестом пригласил Беркутова в комнату.

В двухкомнатной квартире Пригоды совсем недавно сделан евроремонт. Все ещё пахло свежей краской, мастикой, клеем и ещё чем-то непонятным. Комната, куда они прошли была заставлена новой современной мебелью: итальянская стенка из натурального дуба, мягкая мебель, обтянутая американским велюром, журнальный столик со столешницей из чароида. Все, как в лучших домах. По стенам развешаны современные картины — яркие разводы с непонятными символами. Проследив за взглядом Дмитрия, Пригода пояснил:

— Это картины нашего знаменитого земляка художника Стрельникова. Нравятся?

— Честно признаюсь, я мало, что смыслю в этом. Мой уровень выше «Медведей» Шишкина никогда не поднимался.

Пригода невольно усмехнулся подобной откровенности. Указал рукой на картину висевшую над телевизором, на которой был изображен господин, очень отдаленно напоминающий хозяина квартиры.

— А это мой портрет — подарок худошника Шмыгова Павла Александровича. По-моему, портрет получился. Как вы считаете, Дмитрий Константинович?

— Получился. Да. Только отчего у него глаза разные: один — голубой, а другой — темно-карий? Один смотрит на восток, а другой — на запад?

Пригода рассмеялся.

— Таким образом художник пытался раскрыть мой внутренний мир.

— Ну и как?

— Что, простите?

— Раскрыл?

Хозяин неопределенно пожал плечами, усмехнулся.

— Вряд ли. Но уже сама попытка заслуживает уважения.

— Понятно. Вы хорошо знакомы со Шмыговым?

— Даже больше того. Мы с ним большие приятели. А в чем дело? Отчего он вас заинтересовал?

— А с Аристарховым Михаилом Киприяновичем вы знакомы?

— Да, конечно. И очень хорошо. Очень достойный человек. Что же это мы стоим, — вдруг спохватился Пригода. Указал рукой в одно из кресел. — Присаживайтесь, Дмитрий Константинович. Я только-что перед вашим приходом заварил кофе. Желаете?

— Можно, — кивнул Дмитрий.

— Да-да, я сейчас. — Хозяин умчался на кухню. А через пару минут они уже пили запашистый кофе.

— Вы живете один? — спросил Беркутов.

— Да, — кивнул Пригода.

— Не хило.

— Что? Ах, да... Я в молодости намыкался по общежитиям да коммуналкам. Думаю, заслужил, чтобы под старость пожить прилично.

— Неужели на то, чем вы занимаетесь, можно купить такую квартиру?

— И не только квартиру, уверяю вас. Все зависит оттого, насколько вас раскрутили. Если книги издаются большими тиражами да ещё в нескольких издательствах, то это приносит очень неплохой доход.

— Что-то мне не разу не попадалась на глаза ваша фамилия?

— А я печатаюсь под псевдонимом Максим Преображенский.

— Но писать детективы нужны определенные знания. Вы что, работали прежде в органах?

— Нет. Я не пишу милицейских детективов. Это, скорее, психологические драмы. Меня прежде всего волнует схватка интеллектов. Почитайте. Вам может быть интересно.

— Обязательно. А отчего вы не женаты?

— Была такая попытка почти двадцать лет назад, но настолько неудачная, что я так и не рискнул повторить сей опасный эксперемент. А отчего моя личная жизнь стала объектом внимания уголовного розыска?

— Нет-нет, — активно запротестовал Дмитрий. — Это дурная привычка сыщика — совать нос в чужие дела, и ничего больше, уверяю вас.

— А почему вас заинтересовали Шмыгов и Аристархов, Дмитрий Константинович? — спросил Пригода, возвращаясь к прежнему разговору. — Уж не вчерашняя ли безобразная ссора между ними?

— А вы не знаете, что случилось с Аристарховым?

— Нет. А с ним что-то случилось?

— Сегодня ночью он выбросился из окна собственной квартиры.

— Как?! — воскликнул пораженный Пригода. — В это просто невозможно поверить!

— Отчего же?

— Да просто оттого, что Михаил Киприянович вовсе не тот человек, кто подобным образом сводит счеты с жизнью. Нет-нет, здесь что-то не то. И потом, если бы он все же решился на это, то не стал бы прибегать к столь пошлому способу. У него был пистолет. Он бы им воспользовался.

— Вы ведь вместе с ним покинули ресторан?

— Да.

— И что же было дальше?

— Постояли. Покурили. Я пытался было выяснить у него причины его ссоры со Шмыговым. Но он не пожелал отвечать, сказав, что это их личное дело. А потом мы сели каждый в свою машину и разъехались по домам. Вот и все.