Но Братство просуществовало уже больше двухсот лет. И они не собирались исчезать. Существовали целые школы сатанидов. Они похищали детей из деревень и городов и обучали их с самого детства. Как правило, большая часть воспитанников погибала, не дожив и до подросткового возраста, из десяти выживали в лучшем случае два-три, некоторые сами умирали от нечеловеческих нагрузок, другие устранялись из-за каких-либо физических недостатков или если их фигура и внешность не соответствовали сатанидским стандартам. Это естественный отбор, как считали сатаниды-наставники. Они не умели испытывать жалости к погибшим ученикам, они только гордились закончившими обучение.
- Как же я вас ненавижу, - шептал Гэбриэл в темноту, вспоминая всю эту грязь и боль. - Как же я себя ненавижу...
Перед глазами так и стояли смерти его друзей, которые не дошли, не дожили до конца обучения.
Как же он ненавидел свое прошлое, свою детскую наивность и то, кем же он все-таки стал. Сатанидов учат не испытывать никаких чувств, вот только Гэбриэл научился ненавидеть. Ненавидеть таких же, как он, и больше всего - своего учителя. Сентас Рей - великий сатанид, считающий, что его ученики начнут новую эру совершенных убийц. Сентас Рей - великий подлец, никогда не слышавший о таком слове, как "милосердие". Гэбриэл не видел его восемь долгих лет, но, как оказалось, ненависть с годами только крепнет. Он ненавидел люто, до слез, до хрипоты. И дико боялся однажды стать таким, как Сентас.
- Поздно! Ты такой же, как я! - кричал учитель ему в лицо. - Я создал тебя! Поздно играть в благородство!
Эти слова все еще звенели в ушах. Гэбриэл ушел, сбежал, отказавшись от того будущего, к которому его готовили, не захотел убивать без разбора, надеялся остаться человеком. А получилось ли это у него? Иногда ему казалось, что да, а иногда он замечал в себе время от времени привычки сатанида. Он дал себе слово остаться человеком и не убивать, вот только чертовски трудно сдержать подобную клятву, когда другие часто пытаются разделаться с тобой...
Наверное, Гэбриэл просидел бы на этом подоконнике всю ночь, поддавшись мрачным мыслям, но кто-то беспардонно потревожил его, постучав в дверь.
Никого не хотелось видеть, настроение накатило хуже не придумаешь, а тут еще кому-то неймется. Гэбриэл прижался лбом к холодному стеклу и решил проигнорировать стук. Пусть себе думают, что он устал с дороги и уснул. Постучат и успокоятся.
Но посетитель успокаиваться не собирался. Стук повторился.
- Открой, пожалуйста, - вдруг раздался из коридора голос той самой принцессы, которую он по глупости вытащил из тюрьмы. - Я знаю, что ты там.
- Не делайте добра людям, они захотят большего, - пробормотал Гэбриэл себе под нос и спрыгнул с высокого подоконника.
Может, действительно, если бы он не отказался от следования правилам и образу жизни сатанидов, все было бы проще?
Нет уж, как угодно, но только не так.
- Какого черта? - Гэбриэл рывком распахнул входную дверь. - Тебя, кажется, сюда не приглашали.
Закутанная все еще в его черный плащ с капюшоном принцесса вздрогнула от ледяного голоса, но уходить явно не собиралась.
- Я бы хотела поговорить, - сказала она.
Он хмыкнул. Ну и наглость, он сам обычно вел себя так почти со всеми, в том числе с королями и их вельможами, но ему-то они были не страшны, а откуда принцессе знать, что он не убийца или не нервный женоненавистник, который за грубость свернет шею?
- А я бы хотел больше не встречаться, - честно сказал Гэбриэл и попытался закрыть дверь, но Эрилин вдруг поймала ее.
- Я не уйду, - заявила нахалка.
Господи, ты боже мой, ну не бить же ее, в самом-то деле? Понятно, почему заговор повесили именно на нее, у девушки с таким характером должно быть видимо-невидимо врагов. Вот ведь настырная!
- Ладно, заходи, - он шире распахнул дверь, чтобы она вошла, а сам на всякий случай выглянул в коридор и проверил, что за принцессой никто не следил.
***
Гэбриэл выглядел как-то странно, совсем не так, каким его запомнила Эрилин. Во время побега он был уверенным и даже насмешливым, а сегодня от него прямо-таки исходила атмосфера грусти. Прямо туча ходячая.
"Может, он нарочно, чтобы я испугалась и сбежала?" - засомневалась Эрилин. Если так, то у него получилось, потому что сбежать ей действительно захотелось. Но выбора у нее не было. Гэбриэл один что-то знал о Саране и о саранских законах, а ей требовалось попасть туда любой ценой.
Эрилин три дня искала в мираньском городке того, кто мог бы стать ей проводником в Сарану. Но это оказалось гораздо сложнее, чем она думала. Путешествие во враждебную Сарану было опасно, а риск совершенно неоправдан, ведь Эрилин не могла назвать ни своего настоящего имени, ни истинной цели своего путешествия. Кроме того, заплатить она могла только бриллиантовыми серьгами, которые по чьему-то недосмотру у нее забыли отобрать. Они стоили безумно дорого, но это было в Иканоре, а в соседней Миранье драгоценные камни были не в цене.
И принцесса оказалась в тупике. Она совершенно не знала, что ей делать. Ей, одновременно, нельзя было привлекать к себе внимание и найти человека, который бы проводил ее в Сарану. Еще одна проблема заключалась в том, что у нее не было не то что ни одного союзника, у нее не было ни единого человека, кому она могла бы доверять, у нее даже знакомых за пределами Иканора не было. Совсем никого. Только почти незнакомый человек, по непонятным причинам спасший ее от смертной казни. И Эрилин решила рискнуть.
Найти Гэбриэла оказалось не сложно, внешность у него была запоминающаяся, и он совершенно не прятался.
Однако, когда Эрилин шла в эту гостиницу, она была почти полностью уверена, что он поможет ей, а, когда пришла, поняла, что этот человек вряд ли захочет тратить на нее свое время. Но Эрилин должна была хотя бы попытаться.
Холодный блеск глаз Гэбриэла напугал ее, и когда он все же позволил ей войти, она посчитала это своей маленькой победой.
Эрилин не зря потратила эти три дня. Она немного разузнала о странном знакомце. Как она уже поняла, он не прятался, и его имя было достаточно известно. Эрилин припомнила, что даже в Иканоре слышала о некоем Гэбриэле Хортоне, способном, как утверждали многие, найти иголку в стогу сена. Вот уж никогда не думала, что ей удастся встретиться с кем-то подобным. Эрилин представляла себе Хортона эдакой горой мышц, и даже сперва не поверила, что худощавый парень, вытащивший ее из заключения, тот самый известный наемник. Но это был он, и он был единственным, на чью помощь она могла надеяться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});