Читать интересную книгу Бремя империи - Александр Маркьянов

Дирижабль слегка дрогнул, с левого борта закрутились пропеллеры двигателей ориентации. Причальная вышка пошла вниз и влево. Дирижабль плыл по воздуху плавно почти бесшумно, даже его двигателей было не слышно. Громадная машина пошла не в горы, в сторону долины Бекаа — пилот решил заложить вираж над морем, чтобы все могли насладиться видом Бейрута — при этом развороте город был виден целиком на фоне гор, зрелище было незабываемое. И хотя не раз поднимался вопрос о запрете туристическим дирижаблям маневрировать над портом, такого решения принято не было — туристы, как-никак…

— Ух ты! Глянь!

Пацаны столпились около одного из иллюминаторов, около самой двери, глядя на строгие, серо-стальные силуэты кораблей Черноморского флота в порту. Их не интересовали ни раздутые туши газовозов, ни изящные белые круизные лайнеры — все их внимание поглощала серая сталь боевых кораблей, стоящих у причала.

— Смотри! Пушка двуствольная на носу, я же тебе говорил! Осел!

— А я не про этот корабль тебе рассказывал!

— Эх ты… Вруша! И не был ты на нем никогда!

— Кто вруша?!

Намечающуюся потасовку прервал строгий окрик вожатого — отвесив пару легких подзатыльников, он отправил свое расшумевшееся воинство по местам.

— Ля илляха илля Лляху инна лиль маути ля сакяратин… [Нет бога кроме Аллаха, воистину смерти предшествуют беды… — последние слова пророка Магомета перед смертью и начало заупокойной молитвы в исламе]

Вожатый, которому только что с трудом удалось рассадить по местам беспокойное братство, остановился около женщины в черном, сидевшей в середине салона и бубнящей что-то себе под нос. Он был из Екатеринбурга, как и его подопечные и по-арабски не понимал ни слова…

— Простите, сударыня, вам плохо? — озабоченно спросил он, слегка прикоснувшись к затянутому черной тканью плечу

Женщина не обернулась — почувствовав прикосновение, она закрыла глаза и замкнула контакты находившегося у нее на талии пояса с болтами, гайками и пластидом…

Бульвар кайзера Вильгельма

— Смотри! Слева вверху!

Я рванул руль влево, выскакивая на тротуар и с трудом тормозя. Шедшая передо мной машина внезапно и резко затормозила, да так, что мне пришлось вылететь на тротуар, благо широкий. Не доехав считанных сантиметров до бетонной клумбы, БМВ протестующее взвизгнул тормозами и остановился. Раздался хлесткий звук удара металла о металл, затем еще один — кто-то затормозить все же не сумел….

— Что за черт…

Ни говоря ни слова Али выскочил из машины. Я, задержавшись на секунду чтобы заглушить мотор и вытащить ключ из замка зажигания, угоняют только так — последовал за ним. Поднял глаза к небу — и замер, парализованный ужасом открывшегося мне зрелища…

Неуправляемый дирижабль еще держался в воздухе, медленно снижаясь, хотя гондола уже горела. Языки пламени, вырывавшиеся из гондолы, верней того, что от нее осталось, лизали оболочку дирижабля. Порой от обгоревшей гондолы отрывались какие-то маленькие кусочки и падали в море — потом я узнал, что так прыгали люди, которые остались в живых после чудовищного взрыва.

— Господь милостивый… — прошептал то-то рядом…

Но мне уже было не до того, я повернул голову и начал разглядывать толпу, которая напирала на обрешетку бульвара так, что еще немного — и все повалились бы в море вместе с вырванной из бетонного основания чугунной оградой…

Есть!

Метрах в двадцати справа стоял арабский пацан лет тринадцати-четырнадцати, стоял у самой ограды, что означало, что успел к зрелищу он один из первых. Но смутило меня не это — он снимал происходящее на видеокамеру. Причем полупрофессиональную и очень дорогую — такой у оборванного пацана явно не должно было быть…

Случайность! Простая случайность, что мы оказались здесь, что встали в этом самом месте, что бульвар здесь изгибается и можно просматривать стоящую у ограды толпу метров на триста. Но этой случайностью надо воспользоваться…

— Али! — я пихнул своего друга в бок

— Что?

— Двадцать метров справа! Пацан с видеокамерой! Не оборачивайся, смотри мельком…

Али достал из кармана мобильный телефон, поднес к уху — хотя тот не звонил — совершенно естественно повернулся в нужную сторону…

— Вижу!

— Берем его! Осторожно!

— Понял!

Но «взять» было не так то просто — для начала нужно было высвободиться от напирающей толпы — а она стояла у ограды уже рядов в шесть-семь, напирая так, что трудно было дышать…

На военном причале басовито взревела сирена, знакомый сигнал тревоги донесся до нас, резанул по нервам. Моряки рубили концы, сразу несколько кораблей готовились к экстренной спасательной операции, хотя спасать там было уже явно некого…

— Эй, любезный!

Проталкиваться приходилось локтями и кулаками, народ стоял плотно и не желал отступать ни на дюйм. Кто-то, видимо возмущенный моим толчком, попытался схватить меня за одежду, затрещала ткань. Уже слышались резкие свистки в разных местах — городовые пытались навести порядок, а то чего доброго и затопчут кого насмерть в такой то давке. Совсем рядом через напирающую толпу пробивался Али…

— Где он?

Я заполошно глянул по сторонам, судорожно вдыхая воздух — в толчее и вздохнуть нормально было нельзя — и вдруг заметил этого пацана. Держа видеокамеру за ручку, тот улепетывал со всех ног по направлению к консульству САСШ…

— Вон он!

Преследовать его на машине было делом безнадежным — движение плотно встало. Рассчитывать можно было только на свои ноги. На бегу пацан оглянулся, увидел нас и припустил еще быстрее…

Мир сузился до тоннеля, в конце которого виднелась дергающаяся спина улепетывающего со всех ног мальчишки с видеокамерой. Хорошо что весь народ столпился у ограды и бежать было легко — в другое время я непременно сбил бы кого-нибудь с ног. Впрочем, легко было бежать и пацану…

Черт, да что он, двужильный что ли…

Впереди уже была Бир Хасан, на которой движение не встало. Внезапно, мальчишка ужом проскользнул между машин и бросился в один из переулков, по другую сторону дороги…

Вот сволочь!

Делать было нечего — я запрыгнул на капот стоящего у самого тротуара шикарного белого Майбаха, с него перепрыгнул на крышу какой-то малолитражки. Сзади негодующе заорали…

Да отвяжитесь вы все!!!

Али опережал меня метров на семь, он каким-то образом перебрался на другую сторону улицы еще раньше. Пробежав еще метров сто, мы нырнули в тот же переулок, что и пацан — и едва не нарвались на пулю!

Спасло нас только то, что стрелял пацан плохо — он занял позицию метрах в двадцати пяти от начала переулка за баком с нечистотами. Али вбежал в переулок первым — впереди громыхнуло, противно свистнула пуля. Я бросился на землю, перекатился, выхватил Браунинг. Впереди снова грохнуло — стрелял уже Али…

— Не стреляй! Живьем! — сердце колотилось как сумасшедшее, легкие горели огнем — живьем брать!!!

Пацан, поняв, что у него ничего не вышло, бросил пистолет и бросился бежать по переулку. Мы бросились за ним — если бы он нас не поджидал с пистолетом, шанс уйти у него был бы. Сейчас — нет.

Переулок резко повернул на девяносто градусов, выходя на Бир Хассан. Пацан проскочил поворот, даже не сбавляя скорости — в конце концов, он был молодым и юрким, скорее всего выросшим здесь и знающим каждый закоулок. Я едва не поскользнулся на нечистотах — но устоял на ногах…

Маленький гаденыш, чтоб его…

На этом повороте араб отыграл у нас метра три, не меньше — сейчас его от нас отделяло метров двадцать. Пронесшись как ветер по переулку, он выскочил на Бир Хасан, в два прыжка пробежал тротуар, выскочил на проезжую часть…

Удар!

Словно в замедленной съемке мы видели, как бампер развозного фургона поддел мальчишку и отправил на другую сторону дороги. Прямо под колеса мусоровоза…

— Полиция! Сыскная полиция!

Кричал Али — я молча, засунув за пояс пистолет и тяжело сопя, растолкал уже собравшихся вокруг зевак, грубо оттолкнул водителя мусоровоза, упал перед пацаном на колени. С первого взгляда понял — дело дрянь. Грудная клетка раздавлена в хлам, осколки ребер скорее всего проткнули легкие, наверняка и позвоночник сломан. В углу рта пузырилась кровь…

Глянул в глаза — и чуть не отшатнулся. Столько ненависти, ярой и ничем не обоснованной я еще не видел, если бы взглядом можно было бы убивать — я бы упал замертво рядом с ним.

— Ты слышишь меня? — я говорил по-русски, потому что арабский почти не знал — кто тебя послал?! Кто заставил снимать!? Кто дал пистолет?! Скажи мне! Кто?!

Пацан мокро закашлялся, выхаркивая кровавые сгустки.

— Скоро всем… вам… кяфирам… конец… Аллаху Акбар…