Читать интересную книгу Жена скупого рыцаря - Оксана Обухова

Мне страшно. Предположение, что за тобой по всей Москве гоняется мужик с желанием убить, может обрадовать лишь предельно экзальтированную даму. Например, мазохистку или старую деву, склонную к суициду.

Я не была замечена ни в одном из этих пороков. Я верная жена, нежная дочь и невестка, запутавшаяся в понятиях «просто ложь» и «вранье из благородных побуждений». Но вокруг меня, словно тучи вокруг луны, закрутился темный кошмар. Ночное нападение маньяка, попытка проникновения в квартиру… морда грузовика, проскользнувшая в сантиметре от головы… Это ли не повод для легкого сдвига… в сторону любви?

Стоп, стоп, Сима! Прими холодный душ и стакан брома. Миша умный, добрый, чуткий, нежный…

Мокрые волосы в беспорядке облепили лицо, но я их не сушу и ловлю себя на скабрезной мысли — влажная женщина выглядит сексуально.

Стоп. Миша умный, добрый, чуткий, нежный!

Из спальни Музы Анатольевны несется звук работающего дизеля. Прислушиваюсь и понимаю — однако, это поет Людвиг. У свекрови тембр гуще, на две октавы ниже, и нет перерывов. — Вдох и выдох ведут сложную затейливую мелодию. Может, пса и свекровь врачу показать? Говорят, храпеть вредно…

Прежде чем перескочить из своей квартиры в учительскую, долго смотрю в дверной глазок — не затаилась ли где бдительная Таня Леонидовна? Не затаилась. Или ловка больно.

Лева обещал мне коньяк, лимон и длительную беседу по душам. В дороге я то икала, то ревела, то ржала как сумасшедшая. Лев простил мне все, едва подъехав к булочной, и теперь ждет. «Дверь я запирать не буду», — сказал мне бывший бандит и совершенно реабилитированный растлитель.

От нашего порога до Левиного четыре шага. Я преодолела расстояние по воздуху, пальцы ног не чувствовали пола.

Чего я ожидала от квартиры владельца шикарного джипа, не знаю. Может быть, стильного евроремонта, нежилого и холодного? Может быть, повисших местами обоев и паутины, покрывшей ряды пустых бутылок? От переквалификации бандита в учителя прошло слишком мало времени…

Однокомнатная квартира Левы оказалась спортивным залом. Спартанский аскетизм, агрегаты для наращивания мускулатуры, медали и грамоты вместо картин и фотографий, призы и кубки вместо посуды и вазочек. Впрочем, приглядевшись к выставке, две фотографии я все-таки нашла — на одной Лев лупит негра, на другой негр лупит Леву. Видимо, негр — звезда боксерского спорта, и Леве приятно все без разницы.

Хозяин не мешал гостье знакомиться с обстановкой. Ходил следом с бокалом шипящей газами минералки и пояснений не давал. Не бахвалился. «Золото», пришпиленное к стенам, говорило само за себя. На одной из медальных ленточек — значок «Мастер спорта России».

Уважение к достижениям вытесняет мои последние сомнения. Лева — парень заслуженный.

— А почему ты в школе работаешь? — наконец спрашиваю я.

— Хотел уйти на тренерскую. Предложили место в новой секции на базе средней школы, — скупо объясняет Лев. — Согласился. Всегда интересно начинать с нуля.

— И как успехи?

— Стараемся… — скромно отвечает мастер спорта. — Сядем здесь? — Лев указывает на спартанскую койку у телевизора и одинокий табурет. — Или пойдем на кухню?

Длительно беседовать с мужчиной, являвшимся в неприличных сновидениях, лучше подальше от кровати.

— Пойдем на кухню, — предлагаю я, и мы покидаем спортивный зал.

Кухня дорогих однокомнатных апартаментов поразила размерами даже меня. Это столовая, кабинет, гостиная и видеосалон. Все фотографии висят здесь.

— Мой класс, — говорит Лева и подводит меня к фотографии довольно взрослых школьников. — Замечательные ребята.

— А девочки? Тоже замечательные?

— Я имел в виду всех, — не уловив подтекста, говорит хозяин квартиры. — Когда я заболел, девчонки выхаживали меня, как сестры. Суп варили, макароны по-флотски…

— Тортики носили… — не удержалась я.

— Да-а-а, — кивнув, тянет Лев, — носили. И тортики, и цветы. — И смотрит на меня с недоумением. — У меня хорошие ребята. Есть секция женской самообороны, но ее ведет Маша, моя однокурсница по физфаку.

Очень хочется спросить: «А где эта Маша на фотографиях?». Но проявляю выдержку и пытаюсь вычислить физкультурницу сама. Вариантов несколько. Наиболее предпочтителен этот — невысокая коренастая девушка, мускулистая, как Ван Дамм. Если же физкультурница вон та изящная брюнетка, мое дело плохо. Но, приглядевшись внимательно, понимаю — на бедре брюнетки рука не Левы, а какого-то казаха.

И мне становится невозможно стыдно. Завтра же затащу в эту квартиру Маргариту Францевну… нет — Ираиду Яковлевну и проведу по залу с экспозицией спортивных достижений. Толстушка Ираида придушит сплетниц, как курят!

На длинном полированном столе стоит бутылка коньяка и тарелочка с тонкими ломтиками лимона. Лева наполняет два фужера — один на два пальца, в другой плеснул на донышко.

— Мне нельзя, — поясняет Лев, — завтра день тяжелый. Готовлю ребят к соревнованиям в четверг. Надо держать марку…

— А тогда… ну, помнишь… мы ночью у лифта встретились… Ты со школьниками победу отмечал?

— Нет, — смеется Лев, — с моими старыми друзьями. Парни из Чехии приехали, «золото» привезли. Пива, как всегда, не хватило…

Коньяк приятно густ и выдержан. Как мое поведение. Я вся сдержанна и тяну паузу. Мне слишком хорошо на этой кухне, среди людей, улыбающихся с фотографий. И кто сказал, что у боксеров зверские морды? Ничего подобного. Лева с капой во рту — само добродушие. Особенно если рука задрана вверх, а рядом стоит унылый негр.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я.

— Тридцать два. И никогда не был женат.

Упоминание о семейном положении напоминает мне мою молитву: «Миша умный, добрый, чуткий, нежный».

Где ты, Миша? Ау!

Я на кухне, поздним вечером, почти ночью, пью коньяк с мужчиной, даже нашими невестами рекомендуемым в койку. От одного этого несет адюльтером, как от бомжа помойкой.

И мы уже «идем на ты»: войска собраны, обозы подтянуты, бросок в койку по сигналу красной ракетницы…

Боевое настроение прерывается вопросом:

— Ты мне правду сказала о пропавшей сумке?

У Левы завтра тяжелый день. Его ждут ученики, а мне приходится про свои заморочки рассказывать… Скорее всего для того, чтобы привести собственные мысли в систему, я говорю все — о встрече с подругами, о брезентовом маньяке, Музиной челюсти и позднем лае Людвига.

Лев слушает молча и сосредоточенно. Иногда хмурится. Не глядя на меня, дотягивается до стопки листов бумаги, берет один и начинает чертить схему. Скосив глаза, вижу: в центре «Серафима», от нее идут стрелочки к словам «Банк», «Маньяк», «Подруги».

— «Челюсть» впиши, — предлагаю я и отхлебываю коньяк.

— Зачем? — удивляется он.

— Возможно, — я глубокомысленно качаю головой и пустым фужером, — в свекровь влюблен фетишист и охота шла за вставной челюстью.

Мужские пальцы послушно берут ручку и выводят «Челюсть». Я довольно глупо ухмыляюсь.

— Не вижу ничего смешного, — учительским тоном говорит он. — За чем бы ни охотился убийца, жертва — ты. Оставь свои ухмылки, сосредоточься и вспомни все еще раз. Когда начались неприятности, с кем или с чем они могут быть связаны. И плясать надо от печки…

— Родилась в Москве, в таком-то году, знак Зодиака — Скорпион…

Мне тяжело вспоминать все. У меня нет воспоминаний, в моей биографии можно обойтись двумя строчками, и мой девиз «Я никому не желаю зла». У женщины с таким девизом не может быть врагов.

— Ты наследства не ждешь?

— Нет.

— Работаешь с деньгами?

— Нет, с документами и кредитами.

— Какую-нибудь тайну знаешь?

— Да. Я потеряла челюсть и ключи от квартиры. Но за это меня не убьет даже Муза. Слушай… а может быть, это все простые совпадения? Или… сумку спер маньяк, потом попытался ограбить квартиру, но не вышло… потом угнал «КамАЗ»…

— Потом он нанял киллера, — спокойно оборвал меня Лева. — Мужчина, выпрыгнувший из «КамАЗа», был высокого роста. А твой маньяк хил, мал и слабосилен. Так?

Да. Маньячишко мне попался плюгавенький. Я не физкультурница Маша, и то справилась.

— А может, он какого приятеля подключил?

— Может, — кивает Лева. — Может, он в психушке соседом по палате сумасшедшего автомобилиста имел. Все может быть.

Этот бред Лева несет совершенно серьезно. Перед ним лежит схема «Банк — маньяк — подруги — челюсть», и он рисует изящные стрелочки и завитушки вокруг имени «Серафима».

Лева прав. Судя по брезентовой одежде, денег у моего насильника немного, и нанять убийцу он не может. Остается вариант с соседом по психушке. Вполне вероятно. Компания маньяков охотится на Симу.

Все мысли о постели в соседней комнате выдувает сквозняком. А вдруг в палате со страдальцем и автомобилистом еще и тип, вообразивший себя Джеком Потрошителем, лечился? Психиатрия у нас нищая, могли и не долечить. И теперь для друзей-маньяков Сима — идефикс. Пока не угробят, не угомонятся.